Не был друг ни трусом, ни прохвостом,
Но когда Любовью заболел,
Не просил, не плакался, а просто
Выстрелил в себя . . . И уцелел!
Из обреза, дробовым зарядом,
Навалившись грудью на металл --
Сделал всё по-взрослому, как надо,
Только угол вот не рассчитал.
Через год я спрашивал по пьянке,
Он глазами в сторону косил,
А на месте раны, в самой ямке,
Билось сердце из последних сил!
Выжил друг, мы с ним ещё гуляли --
Допризывный возраст не унять!
И когда нас в армию забрали :
"Слава Богу!" -- выдохнула мать.
Отслужили! Я к сестре, в столицу,
А потом и за полярный круг!
Год-другой, окольцевали птицу --
Наконец-то, здравствуй, милый друг!
Мать писала, что ты пьёшь безбожно.
Ну, за встречу!" -- банку засадив :
"Что с тобой?" -- спросил я осторожно.
Он ответил кратко -- "Рецидив"!
Роковой любви не до идиллий,
Сердце билось из последних сил!
Через год его похоронили,
В 27 он жизнь переступил.