1
В вечерней тишине в который раз
Я клетку тонких мыслей открываю,
Отрадой для своих уставших глаз
Фантазий бурных птицу выпускаю.
Она мне драгоценней, чем алмаз,
Её от прозы будней охраняю.
«Вперёд! – ей говорю, – бумага ждёт,
Когда её коснётся твой полёт».
2
Октавой голубь преданный летит
Над степью, оклеймённой тишиною,
Над лесом, где тревога ветру льстит
Последней шелестящею листвою.
Шальная птица радостно парит,
Разгладив крылья дивною луною.
Ей доверяю некий кругозор,
Пытающийся дать стихам простор.
3
Лихая высота! Скала внизу
Ветрами расцелована как надо!
Роняют миллион одну слезу
Глаза немолодого водопада.
Из этих слёз река змеёй в лесу
Ползёт вокруг сосновых хвой-нарядов…
Но где же обветшалая изба
Морщин глубоких грустного раба?
4
Ах, вот она! Садится на конёк
Двухскатной крыши верный мой посланец,
Он ясно видит: из трубы дымок
Рождающимся звёздам дарит танец.
Играет с ним осенний ветерок,
Пуская в ход свой шаловливый палец.
Но тише! Возвращается домой
Сутулый старец поступью хромой.
5
Мурлычет кот на каменном крыльце,
Хозяина заметив приближенье,
А у того усталость на лице
Морщинами опутало волненье.
В души закрытом от людей ларце
Теснится к мудрым репликам стремленье.
Заманчив вечер взглядом колдуна,
Его венчает полная луна.
6
С горячим от работы топором
Дед за собой сухие ветви тянет,
Их вскоре ненасытным вечно ртом
Съест живо печь. От стен её потянет
Охотно ожидаемым теплом
И тут же с треском ярким в Лету канет
От холода навязчивая дрожь,
Ей скажет печь: «Хозяина не трожь!»
7
Благих минут расправился цветок:
Погибель свежих дров святой усладой
Бесхитростно окутала всё то,
Что начинало с тихою досадой
Прохлады делать за глотком глоток, –
Тепла порыв торжественной наградой
Окутал вновь спартанский интерьер,
Сказав ему: «Возрадуйся, мон шер!»
8
Старик, вздыхая, трубкою дымит.
Доволен он работой кочегара.
В дремучий лес его дневной визит
Проделан был, естественно, недаром –
Жилищем скромным вновь руководит
Температура – в рифму – Занзибара.
Хотелось бы сплясать, но свой отказ
Солидный возраст вынул напоказ.
9
Чуть прилизав свой вид, ленивый кот
Улёгся на топчане, наблюдая
За тем, как дым махорочный плывёт,
Как перелётных птиц густая стая,
Над головой хозяина. Но вот
На печке самовар запел, желая
К воде вскипевшей чаю получить,
Чтоб тонусом позднее напоить.
10
Поющий говорит столу: «Привет!»
Крупинки чая в нём затанцевали,
Горячего нутра меняя цвет…
Морщины от улыбки ярче стали
На старика лице. А-ля банкет
Не разрешит господствовать печали.
Вот палец тронул краник – в чашке чай!
В бой – сахар, сухари! Душа, гуляй!
11
А в это время двое у окна –
Худой и грузный, с длинными хвостами –
Остановились. «Глянь-ка, старина, –
Упитанный прильнул к стеклу рогами, –
Ну чем, скажи мне, здесь не чайхана?!
Забавно дед воюет с сухарями,
Размачивая твёрдые притом
Коричневым душистым кипятком».
12
«Весёлая картина, но, увы,
Она нам нужных карт не раскрывает, –
Рёк худощавый шелестом листвы, –
Что Мудрый Тайна нынче замышляет?
Сидит ли в недрах лысой головы
Савельича воззвание?! Кто знает?
Быть может, он столетний юбилей
В постели встретит леностью своей.
13
Быть может, старость чёткую печать
На мозг его поставила склероза,
И он забыл что нужно прочитать,
А может, и читал, да вот заноза
Неверия смогла в уме застрять,
И этих трезвых рассуждений доза
Его готовит трепетно ко сну,
Чихать зовя на лес и на луну».
14
«Гадать нелепо – время всё решит!»
«Ты прав, дружок, не стоит торопиться
Нам ставить на кон старого визит,
Хотя надеюсь: должен он явиться,
Ведь в сапогах натёртых вон сидит,
К тому же взгляд к часам порой стремится, –
Похлопал тощий друга по плечу, –
Назад пора, здесь мёрзнуть не хочу!»
15
Кивнул напарник. К лесу поспешил
Дуэт нечистых. Филин одинокий
Полётом – еле слышным – проводил
Шагающих во мрак к сосне высокой
И там на ветке с гордостью застыл,
Пьянея хвои выдохом. Далёкий
Тревогою дышал волчицы вой,
В ранг ада возведя деревьев строй.
16
Не в силах были черти наблюдать,
Как старец, скромный ужин свой закончив,
Решил зачем-то на ночь побывать
На чердаке со свечкою. А впрочем
В руке пылилась толстая тетрадь,
Когда вернулся тот, вспотевший очень,
Ругая в мыслях лет своих моток,
Который прыть былую заволок.
17
Годами скрипнул старенький топчан
Под тихого читателя приседом,
Страницы нужной выцветший экран
Магическими строками, как бредом,
Ум старика в таинственный туман
Вовлёк, не церемонясь. Непоседой
Смотрело небо звёздное в окно,
Вкушая строки, знаные давно.
18
«Скажи, Альтан, кормильцу своему,
Ты веришь в то, что здесь пером гусиным
Написано Савельичем? ( Ему
Земля пусть будет пухом тополиным!).
Мурлычешь?!» – Дед коту шептал. Тому,
К себе вниманья не слизав причины,
Ушами оставалось шевельнуть
И снова свесить голову на грудь.
19
Включилась память мыслями в мозгах
Швырнувшего тетрадь на подоконник:
«Полвека прошагали на часах,
В архивах наследив ногами хроник,
От ночи той, как на моих руках
Магического бытия поклонник,
Не умоляя смерть повременить,
Ей разрешил свой пульс остановить.
20
Над ним тогда секирой палача
Нависло бремя старости глубокой, –
Все девяносто восемь лет, рыча,
Кусали больно возраста морокой
Плоть старика. Он отрицал врача,
Когда с температурою высокой
В нём факел жизни быстро догорал,
Стук сердца разрушая, как вандал.
21
Настойчиво – с от нежности слезой –
Я лез к нему с компрессами и чаем,
Но он леченье тормозил рукой:
«Мы в жизни всё когда-нибудь теряем…
В конце концов, ступая в мир иной,
Теряем жизнь саму. Мы оба знаем,
Что мне пора покинуть этот мир,
Так что, Аркадий, спрячь свой эликсир!»
22
Я не хотел Савельича терять, –
Без старика мне жизнь казалась мрачной,
Ведь до того лет где-то двадцать пять
Отца родного заменял удачно
Он без усилий мне. «Аркаша, сядь, –
Больной прокашлял, – не носись задачно,
Тебе скажу последних пару слов,
Чтоб вечности принять спокойно зов».
23
И я присел, поникнув головой,
На табуретку, слух свой напрягая.
Старик шептал: «Тебе, само собой,
Аркадий, как родному, завещаю
Избу и дикий лес, что под горой
Янтарною смолой благоухает.
Надеюсь – ты не станешь ставить крест
На жительстве в красотах этих мест».
24
«Я здесь привык. Отсюда никуда
Координаты жизни не желаю
Перемещать, – судьбы моей страда
Пейзажей этих рада караваю», –
Я помню, голос дрогнул мой тогда,
Потребовав нетронутого чая.
Савельич промолчал, но мягкий взгляд
Его одобрил мой словесный ряд.
25
Но вот вздохнул он и глаза закрыл.
Мне показался этот вздох финальным.
Мгновенье – и покойник мой ожил,
Произнеся негромко ртом печальным:
«Аркадий, запиши, чтоб не забыл!»
«Савельич, говори! Запоминальным
Воспользуюсь умом». Старик кивал,
Провидца свет в глазах его играл.
26
В то время поздней осени рука
Дождём холодным мыла стёкла окон,
За ней следила тёрпкая тоска,
В глазах моих засевшая глубоко,
Была природы внешность так близка
Своей одеждой пасмурных волокон
Со внешностью – известно отчего –
Хромого настроенья моего.
27
«Могу без хиромантии сказать –
Грядущее не мнится недотрогой
Как ясновидцу мне – тебе топтать,
Аркадий, жизни длинную дорогу…
На чердаке оставил я тетрадь.
В ту ночь, когда к столетнему порогу
Своей судьбою подкрадёшься ты,
Её достанешь, потревожив пыль.
28
Страницу номер сорок шесть найдёшь,
Твой ум щекоткой тронут её строки,
Которые, уверен, завернёшь
Ты в упаковку бреда без мороки
Скептическими пальцами. Как вошь,
Раздавишь мой во времени далёкий
Призыв исполнить действие одно,
В котором всё в абсурд возведено».
29
Зажжённый любопытством, я спросил:
«Что на странице странного такого
В курсиве мыслью дышащих чернил?»
«Я не могу, Аркадий, даже слово, –
Шептал Савельич из последних сил, –
Из текста, откровенно колдовского,
Вниманьем раньше времени кормить –
Текст перестанет с магией дружить».
30
«Я понимаю». «Вот и хорошо!
К словам ты должен отнестись серьёзно.
Фантазий юных ласковый пушок
Мне не к лицу, морщинистому, – поздно!
Магический составом порошок,
Из колбы дымом выдохнувший грозно,
Могучим чадом неземных начал
Мне истину в тетрадь продиктовал».
31
И он застыл, остановив лицо, –
В глаза вошла стеклянная обновка,
И тут я понял – вечности кольцо
Одела тихо сердца остановка.
Я в ужасе пытался храбрецом
Держать контроль над горькой обстановкой.
Когда же утро ночь прогнало вон,
Я занялся вопросом похорон.
32
Как следует всё сделал… Но теперь
Не стоит вспоминать всё до молекул,
Когда полвека пройдены и дверь –
Та, за которой тайна – человеку,
В лице меня, чихает пылью: «Верь!»
С тетрадного листа. Но – полувеку,
Хранившему к посланию привет,
Завидую и в то же время нет.
33
Ценитель штиля в радиусе дня,
Его годам завидую спокойным –
Когда душа, на самом дне храня
Грядущего секрет, чрезмерно знойный,
Осёдлывала белого коня,
Чтоб неги победителем достойным
Сквозь арку тишины въезжать туда,
Где зло тревог казнится без суда.
34
Но любопытства трепетного фон
Подножки ставил зависти, что выше, –
Пятидесятилетия заслон
Порой казался, как торнадо крыше,
Невыносимым. Действовал закон:
Кто возле тайны ожиданьем дышит
Мгновения раскрытия всех карт,
Тот нетерпеньем падает в азарт...
35
Довольно! – Рассуждений объектив
Заметно помутнел от мыслей пара,
Протру его готовностью идти
Походкою хромого юбиляра
Туда, где, если не солгал курсив,
Рождённый ясновидца смелым даром,
Я, у костра остановив свой след,
Савельича увижу силуэт».
36
Старик затылок сочно почесал:
«Савельича увижу! Страшно как-то
И в тоже время весело. Привал
В крови моей устроил робким фактом
Огромный интерес…». – Топчан вскричал
Привычным скрипом, ставшим ему братом.
Садится улыбающийся дед
С кисетом у стола на табурет.
37
Прошла минута – снова дым стоит,
Побыть тусклее предложив лампаде, –
Вниманьем тёрпким трубочник глядит
На теремок, который при параде,
Не требуя ремонта, век висит
На северной стене. В нём, как в засаде,
Кукушка притаилась до тех пор,
Пока её не тронет стрелок спор.
38
В сетях своих премудрых паутин,
Что гамаками по углам темнеют,
Дремают пауки. Но вот один
Спустился на пол, смелую идею
Внедрить не побоявшись в жизнь, – кувшин
Решил опутать властью он своею,
Владеньям личным чтобы дать размах
Для гордой жизни в славы орденах.
39
Подобное в душе у старика:
Решительность плетёт усердно сети.
В реальность опускаясь свысока,
Сквозь глаз зрачки она на стрелки светит,
Которые не встретились пока,
Но эта встреча рядом – на примете…
И вот кукушка рвётся напоказ:
Туда-сюда с "ку-ку" – двенадцать раз.
40
Игриво синусоиду хвостом
Проделал кот, за птичкой наблюдая, –
Везёт ей, что почти под потолком
Висит её жилплощадь небольшая.
Хозяин позаботился о том,
Чтоб не могла затея озорная
Кукушку нападеньем награждать
В то время, когда нужно куковать.
41
Тулуп и шапка – с вешалки долой!
Им предстоит от холода ночного
Оберегать хозяина. «Постой! –
Дед постоял задумчиво немного, –
Не помешает взять ружьё с собой,
Сюрпризами полна в лесу дорога, –
И чинно со стены двустволку снял, –
Теперь ни чёрт не страшен, ни шакал!»
42
Кот приоткрытым глазом миг поймал:
Рука огонь лампады придушила,
И мрак на интерьера пьедестал
Мгновенно водрузил свои темнила.
К новинке взгляд спокойно привыкал,
Луна ему в итоге подсобила,
Настырным серебром через окно
Во тьмы бокал вливая свет-вино.
43
«Ты здесь, Альтан, за старшего теперь», –
Сутулый силуэт сказал негромко
И в ночь через распахнутую дверь
Уверенно шагнул, вдыхая тонко,
Как мудрость интеграл былых потерь,
Открытого пространства свежесть. Звонко
В ушах гнездилась логикою сна
Задумавшая нечто тишина.
44
Надёжно заперев свою избу,
Дед по крыльца ступенькам на дорожку
С адреналином снизошёл, ходьбу,
Слегка хромую, начал понемножку
Он ускорять, движения рабу, –
И вот, как мышку лапой ловит кошка,
Его при помощи опушки штор
Поймал в своё нутро сосновый бор.
45
С ним встречи ждёт Поляна Злых Ветров,
Тропинка к ней тревожным серпантином
Между высоких тянется стволов,
Щекочущих ночного неба спину
Иголками проветренных голов,
Что шишками хотят узнать причину
Визита в лес непрошеных гостей,
Подчас стающих жертвами зверей.
46
Вдоль обнажённых осенью кустов
Дед начал углубляться в царство леса:
Сапог подошвы твёрдостью основ
Отметились шагами интереса
На почве, ощутившей тьму следов,
Различных, как по форме, так и весу,
За много, неизвестно сколько, лет, –
Нужды в подсчёте не было и нет.
47
Напомнил о себе волчицы вой,
Далёкий, где-то там возле утёса,
И тут же заяц прошмыгнул стрелой,
Трусливый пересёк почти у носа
Идущего тропинку. «Деловой!
Решает бегом все свои вопросы», –
К поляне тихо сокращая путь,
Старик улыбке разрешил скользнуть.
48
И вот поляна. Небольшой костёр
Её центральной частью заправляет,
Вокруг неё клубится – что за вздор! –
Чертей орава. Дед себя ругает,
Себе выносит строгий приговор
За авантюру ночи. Он решает
Вернуться незамеченным домой
И там – под одеяло с головой.
49
Возврат в кусты шагами тишины
Его окутал прежнею охраной.
«Куда же ты?! – как взрыв со стороны, –
Тебе, Аркадий, возвращаться рано».
Из-за ствола таинственной сосны,
Вслед за словесным голоса фонтаном,
Савельич появился, обозрим,
С как он воскресшим посохом своим.
50
Старик на месте замер, рот открыв…
«Аркадий, не волнуйся – нет причины!
Как видишь, это я, и снова… жив…
Как вылеплен опять из той же глины
Кувшин, давно разбившийся в архив,
Стою перед тобою, дух старинный».
Савельич как ровесника обнял
Того, кто сына раньше заменял.
51
«Я не волнуюсь. Просто не пойму,
Как это всё в реальность просочилось –
Такое нереальное?!» – «Тому,
Чтоб в голове спокойствие гнездилось,
Не стоит любопытному уму
Искать разгадку, лешему на милость».
«Согласен. Только как насчёт чертей?
О них ни слова в записи твоей».
52
«Я не рискнул о них упоминать.
Да и зачем? Они статисты в этом
Мистическом театре, так сказать.
На сцене, озарённой лунным светом,
С тобой героев главных нам играть», –
И тут же соответствующим жестом
Савельич предложил, как ловкий мим,
Взбодрить костёр присутствием своим.
53
Заметив приближенье стариков,
Компания нечистых оживилась,
Послышалась писклявость голосов:
«Идут! Идут! Ну наконец свершилось!»
В костёр упала нужность свежих дров,
Чтоб пламя веселей зашевелилось,
Встречая новых у себя гостей,
В лице тепла желающих людей.
54
Пытаясь обмануть настырный дым,
Они присели к ветерку спиною,
Но ветер, парень с норовом крутым,
Коптилкою как даст в лицо порою, –
Вручая слёзы визави своим,
Глядишь – другой играет стороною.
Смириться оставалось старикам –
Их разговор заждался по душам.
55
К ним старый чёрт, зевая, подошёл,
Присел со скрипом вековых суставов,
Ружья, у ног положенного, ствол
Он от себя отвёл (не для забавы!)
Копытом стёртым. Он переборол
Волнение и с хрипом, как-то ржаво,
Проговорил: «Отрадою для нас
Послужит, Мудрый Тайна, твой рассказ!»
56
«Я им, шутам рогатым, обещал, –
Савельич тихо молвил юбиляру,
Заметив, как плечами тот пожал, –
Что ты, Аркаша, слов открытым жаром,
Своей судьбы не пряча мятежа,
Согреешь любопытство их. Недаром
Их уши, освещённые костром,
Застыли предвкушающим торчком».
57
«Они уже, я вижу, кое-что
Про жизнь мою ухабистую знают…».
Заулыбался чёрт беззубым ртом:
«Нам многое Савельич доверяет,
Он часто с грустью вспоминал о том…»
Савельич здесь его перебивает:
«Нам к делу приступить уже пора,
Ведь следует вложиться до утра!»
58
Длины различной, разных возрастов,
Затанцевали гвардии нечистых
Десятка три уверенных хвостов
(Спасибо и на том, что хоть не триста);
В глазах зажжённых очевиден зов –
Такой не грубошерстный, не пушистый –
Развенчивать своей судьбы печать
Немедля юбиляру начинать.
59
Пролога вместо трубку и кисет
Гость вынул из кармана бокового.
Застыли черти – закуривший дед
Их озадачил разумы немного.
Один из них, скорее юных лет,
В порыве любопытства заводного,
Спросил затяжку, новизны ввиду,
И затянулся… на свою беду.
60
Дым из ушей полез. Как анекдот,
Юнца внезапный кашель всех забавил,
Он отдышался кое-как и вот,
Подобно исключению из правил,
Для смеха кувыркнулся взад-вперёд
И этим впечатление оставил,
Как о парнишке, слишком юморном,
Но впрочем – время думать о другом.
61
Закономерно вереницы глаз
Прилипли к Тайне искренним вниманьем.
«Ну что, Аркадий, начинай рассказ, –
Савельич воцарившее молчанье
Итогом окаймил, и в тот же час
Добавил он, как будто в назиданье, –
Тебе удастся утопить чертей
В потоке слёз истории своей!»
62
Тут старый чёрт с улыбкой почесал
На голове расчесанный участок, –
Теперь, со слов Савельича, он знал,
Что люди в разговорах своих часто,
Чтоб рассуждений увеличить балл,
Используют метафоры. Контрастом
Они приятным служат простоте,
Скрывая меткость в тонкой красоте.
63
Серьёзно Тайна посмотрел вокруг:
Казалось, ночь сама к нему подсела
И ловит острым слухом каждый звук,
Ведя луною-глазом между делом
Слепое наблюдение. И вдруг,
Себя немного удивляя, смело,
Как будто выполняя звёзд приказ,
Дед начал откровенный свой рассказ:
64
«Греха таить не буду, с детских лет
Я по натуре был весьма спокоен,
Я выскочкой не лез, как моль на свет,
Крутить романы – скромный был построен
Во мне мужчина. Девки, не секрет,
Ушами любят – молчаливый воин
Не интересен им, как днём луна.
Им подавай героя-болтуна.
65
Но был бы мир бесцветным, если б он
Не допускал из правил исключений…
Та женщина нашлась, которой звон
Бахвальства не имел совсем значений, –
Ей, черноглазой, в суеты ритон
Налил нектара сказочных волнений
Антагонист излишней болтовни,
Судьбу свою лелеющий в тени.
66
Её Владленой звали. Ночи-дни
Срослись в полгода, как ушла от мужа,
Который, как Отелло, был ревнив,
Жены ошейник затянув потуже;
Ещё он фантастически ленив
Был по своей натуре и к тому же,
До боли належавшись в гамаках,
Нащупал хобби в медленных мозгах.
67
И хобби это старое, как мир, –
Налить в стакан и тут же в рот отправить
Ручей пьянящей жидкости, – сапфир
Рождается из гравия! – Добавить
Спешит рука, чтоб психики эфир
Иллюзий новых чередой забавить.
Кровь зажигает градусов визит –
Чем больше их, тем крепче разум спит.
68
Всё чаще шлялась градусов орда
По венам непривыкшего трудиться,
В семью за перегаром шла беда,
Так со слюной голодная волчица
Сопровождает в ночь овец стада,
Чтоб своего в кромешной мгле добиться.
Опасность, что без стука входит в дом,
Всё ранит неожиданным клыком.
69
Покой кровавый корчится у ног,
Уют, вверх дном стающий, хламом плачет,
А в воздухе молекулы тревог
Свои решают грязные задачи:
Пакуют сердце женское в острог,
Его от солнца радостного прячут,
Там глупым надзирателем тиран –
Супруга непутёвого стакан.
70
Всё чаще пил Василий, кулаком
Патриархат усиливая втрое.
Была не редкой за его столом
Орава собутыльников, что роем –
Запутавшимся пьяным языком –
Гудела до утра, пока спиртное
Под шаг Авроры в сонное окно
Нулём своим не целовало дно.
71
Владлена заявила: «Ухожу!»,
Дышать такою жизнью не желая.
«Уйти к другому хочешь? Удушу! –
Вскипел Василий, бутыль отставляя, –
Вот видишь, как тобою дорожу!». –
Вскочил из-за стола: ударов стая
Посыпалась на женщину. Она
Клубком кровавым села у окна.
72
А ночью, под супруга мирный храп,
Владлена, став спиною к перегару,
Своих вещей отбор взяла в охап
И к выходу – на цыпочках… Недаром
В соседнее село спасенья трап –
Там старенькая мать жила. Пожаром
Дочь постучала в дверь больной рукой:
«Мам, открывай! Вернулась я домой…»
73
Владлена рассказала что и как
У самовара, в чашку с крепким чаем
Роняя слёз атаку. «Значит так, –
Сказала строго мать, – не подпускаем
Мы этого пропойцу ни на шаг.
Кулак свой, от вина не управляем,
Пускай о стену холостяцких дней
Он чешет ненормальностью своей».
74
Кивнула дочь и вытерла платком
От влажности лоснящиеся щёки,
Ведь мать права. Живительным ключом
Из уст её заботливых – уроки.
Не пара ей Василий! Палачом
Он из неё все молодости соки
Бездумно выпьет… Что ж, семья из двух
Обречена разбиться в прах и пух.
75
Пытался Бог, но не успел послать
Детей молодожёнам, и Владлена
Судьбу за этот дар расцеловать
Была готова, ведь супруга гены
Могли б характер отпрысков создать,
Гуляя с хромосомами по венам.
Тогда бы ей скучать не довелось –
Бедой росли б под боком лень и злость.
76
И к прочему всему, как ни крути,
Намного проще женщине бездетной
Себе мужчину нового найти,
Чтоб стать его супругою заветной, –
Готов не каждый смело понести
Весьма нелёгкий крест по жизни, тщетно
Пытаясь быть отцом детей чужих
В то время, когда хочется своих.
77
«Я вижу, для развода миг созрел –
Не подлежит Василий уговорам
Не пить, не дебоширить, не у дел
Шататься вдоль семейного забора.
В конце концов терпенью есть предел!», –
Горячего ночного разговора
Итог старушка сонно подвела
И дочери постель стелить пошла.
78
Уснуть в ту ночь Владлена не смогла –
Шлагбаум мыслей, вызвавших тревогу,
Застыл, как в цель попавшая стрела,
Преградой не давая сну дорогу…
И только на рассвете подошла
Она душою к сладкому порогу,
Законно за которым сна приказ
Закрыть, не церемонясь, веки глаз.
79
Вниманием поймав жены уход,
Василий, не на шутку озверевший,
Набросился с бутылкой на комод,
Наполовину за ночь опустевший:
Стекла осколки ринулись вразброд,
И завопил от боли псих вспотевший, –
Столь неприятным зрелищем для глаз
Ладонь плевалась кровью на палас.
80
На рану, жмурясь, дебошир взглянул, –
Там кость белела в соусе кровавом, –
Он, побледневший, молча сел на стул,
Забинтовал порез носком дырявым;
Затем жильё вверх дном перевернул:
Увы, нет водки, для души забавы,
От хвори панацеи. Не беда!
Есть точки, там лекарство есть всегда.
81
Схватил Василий со стола казан,
Остатки каши высыпал под ноги
И, словно разудалый партизан,
Садами сократив метраж дороги,
К избе поплёлся Феньки Помазан,
Та встретила с чекушкой на пороге:
«Поставь, казанчик, Вася, возле дров!
Бери вот первачок и будь здоров!»
82
Ценитель горькой к бабке зачастил:
Без жалости простился с самоваром,
Отнёс топор, лопату, трое вил
И даже семиструнную гитару,
Которую недавно подарил
Ему на юбилей приятель старый.
Шутила Фенька: «Подрастёт внучок,
Начнёт за струны дёргать, дурачок».
83
О том, что от Василия ушла
Владлена не жалела ни минуты, –
Вручили ей свободы два крыла
Семьи хромой разорванные путы.
Надёжность материнского угла
( Где каждый метр – звеном в цепи уюта)
Проснувшийся со временем покой
Заметила во взгляде молодой.
84
Различными нарядами шумя,
Шло время обновлённою походкой,
Его глаза следили за двумя –
За тем, кто тонизировался водкой
В компании далёких от ума;
За той, чьё обаяние сироткой
Без должного внимания жило –
Мужчин достойных не было назло…
85
«Хотя постой, – сказала как-то мать, –
Мы зря в расчёт Аркадия не брали!
Пускай предпочитает он молчать,
Не разорвав угрюмости вуали,
Мне кажется – тебе он может стать
Достойным мужем. Болтунов скрижали
Нам ни к чему о нём, как о глупце, –
Здесь домыслы и чушь в одном лице.
86
«Ты шутишь, мама?!» – «Шутки здесь к чему!»
«Но ведь о нём все говорят такое!..
Быть может, врут, но всё же я к нему
Симпатий не питаю. И не стоит
Об этом даже думать потому».
На тремпель своё платье выходное
Повесила Владлена не спеша –
Томилась в клетке женская душа.
87
А обо мне тогда, должны вы знать,
Ходили слухи разные. К примеру,
На мне была проклятия печать,
Дружил тайком с какой-то там Химерой
И ночью мог на венике летать
Слугою дикой сатанинской веры…
Ну в общем, говорили обо мне
Всю ересь ту, что виделась во сне».
88
«Но, Мудрый Тайна, что же ты хотел? –
Здесь деда старый чёрт перебивает, –
Играющий в молчанки под прицел
Болтливых очень часто попадает».
«Согласен! – Тайна в небо посмотрел:
Как будто бы луна ему кивает, –
Да, это так, но вот такой уж я –
Беседовать не нравится мне зря».
89
«Но как же ты с Владленою тогда
Общаться начал?» – Чёрт не унимался.
«Всё это без особого труда
Само собой решилось, постарался
Неординарный случай: как всегда
Я летней ночью в озере купался,
Вдруг вижу – лодка вдалеке, а в ней
Заметны силуэты двух людей.
90
Помог мне разобраться лунный свет,
Кто эти двое над ночной водою –
Влюблённых пара: у неё букет,
А он на вёслах с гордою спиною.
На берег вышел, замотался в плед
За лодкой начал наблюдать с тоскою,
И мне вот так хотелось против сна
Гулять с невестой, только будь она…
91
Я размечтался, головой поник,
Обиды странной чувство сердце гложет…
Но что это?! Истошный женский крик!
Отчётливо «спасите!» ночь тревожит.
Торпедою на помощь в тот же миг
Я бросился с мурашками по коже,
Боялся не успеть, и неспроста, –
До тонущих не меньше метров ста.
92
Не знаю, сколько времени я плыл,
В коктейль мешая брызги, путь и нервы,
Но я в себе спонтанностью открыл
Энергии неслыханной резервы.
Как следует беднягу обхватил –
Без всякого стесненья – делом первым,
И к берегу ближайшему её
Доставил как сокровище своё.
93
На мягкую душистую траву
Живую ношу положил я нежно
И сам же, как во сне, не наяву,
Какой-то новый, не такой, как прежний,
Присел устало, шёпотом зову,
С задышкою сражаясь неизбежной:
«Вы как? В порядке?!» Мне в ответ кивок,
Ну а в глазах: «Спасибо, что помог!»
94
Теперь я мог спокойно разглядеть
Ту, что спасать пришлось уменьем плавать.
Я знал её, в одной деревне ведь
Свои года мы жгли. Но, как отрава,
Мной вспышка мысли начала довлеть:
Вся обо мне невыгодная слава
Могла Владлене директиву дать
От Тайны поскорее убежать.
95
Но тут же, к счастью, я столкнулся с тем,
Что эти опасения напрасны, –
Владлена улыбнулась и затем
Всё оживила шёпотом прекрасным:
«Ах, раньше ошибалась я зачем?
Ведь вы, Аркадий, вовсе не опасны,
Наоборот – мужчина хоть куда,
Любая с вами не страшна беда!»
96
Услышав эти тёплые слова,
Я тут же раскраснелся, как мальчишка.
Не знавшая такого голова
От неги райской закружилась слишком.
Мне показалось – прототипом льва
Я начал становиться вместо мышки, –
Любому это свойственно, небось,
Кому спасать кого-нибудь пришлось.
97
Я посмелел, затеял разговор:
«Я видел – в лодке с Вами был мужчина…»
« Мужчина – это громко для него, –
Владлена помолчала, сделав мину, –
Он негодяй, греха таить чего,
Он эгоизма, трусости вершина…
Вернёмся к этой теме в час иной,
Мне в мокром платье надо бы домой».
98
Я тут же согласился. И вдвоём
Мы с ней к вещам моим пошли устало.
Боготворил я в мыслях водоём
За то, что дать решил он мне немало,
Под жизни разъярённым каблуком
Со мной такого раньше не бывало,
Чтоб женщину сквозь ночи тишину
Под ручку проводил домой одну.
99
Она шепнула робко: «Приходи!»,
Остановившись у своей калитки.
Я весь сиял – другого и не жди,
Когда удачи золотая рыбка
Попала в невод молодой груди.
Не мог сдержать я сочную улыбку,
Разгорячённо думая о том,
Что наконец-то буду женихом.
100
И следующий день нам подарил
Волшебные минуты тайной встречи.
Нас новизною страстной веселил
Переходящий в ночь приятный вечер.
Сосновый бор нам очень подсобил
Кустов своих укрытием по плечи,
Нас с милой приютил из них один –
И я, вспотев, пополнил ряд мужчин».
101
И тут же просьба молодых чертей:
«А можно поподробнее об этом,
О Мудрый Тайна?! От таких вещей
У нас хвосты играют пистолетом».
«Бесстыдники! Не для чужих ушей
Подобное. Теплом костра согреты,
Скромнее будьте! Слушать – ваш удел!», –
Старейший чёрт серьёзно прохрипел.
102
«Аркаша, игнорируй лепет их! –
Зевнул Савельич, почесав затылок, –
Не делай остановок ни на миг,
Чтоб времени для главного хватило.
Ночь так же быстротечна, как и чих!»
Кивнул Аркадий и уже уныло
Продолжил речь: «Мы, как бы торопясь,
С Владленой окунулись в нашу связь.
103
Мы начали встречаться по ночам,
Луна от нашей близости краснела,
Была доступна Камасутра нам,
Её могли штудировать на деле.
Но надоело лазить по кустам,
Ведь чувства наши резко повзрослели,
Чтоб наконец-то жить одной семьёй,
Плюя на разговоры за спиной.
104
Мы наши отношения на свет
Вдруг вывели из тёмного подполья,
И люди новость странную в ответ
Насмешкой, как иглою, прокололи, –
Их разум, интересом разогрет,
Натёр от удивления мозоли:
Чем я, с их точки зренья, недалёк,
Внимание красавицы привлёк?»
105
Но нам с Владленой было всё равно,
Мы жили с ней в моём просторном доме
Вдвоём, ведь мать моя давным-давно
В загробный мир ушла… Всё невесомым
Казалось мне от счастья – и бревно,
И с чем-нибудь мешок, и сноп соломы.
Работал до седьмого пота я,
Ведь у меня теперь была семья.
106
Мне льстило то, что, мимо грязи всей,
Была весьма довольна тёща мною.
«Знать, старикам живётся веселей,
Когда резвятся внуки под рукою…
Эх, заводите, милые, детей!
Об этом вам уже подумать стоит», –
Она однажды, как бы невзначай,
Сказала, попивая сладкий чай.
107
А что Василий? Вскоре обо мне
Узнал он. Разумеется, взбесился
И спьяну, еле сидя на коне,
Отстаивать права свои явился.
«Зачем ты дал приют чужой жене?». –
Он на меня всей тушей навалился,
Когда на землю выпал из седла
Решать свои горячие дела.
108
«Я на развод немедленно подам, –
Вмешалась в разговор Владлена тут же, –
С тобою, Вася, жить и стыд, и срам.
Ты был совсем не идеальным мужем:
Давал разгул тяжёлым кулакам,
Глотал спиртное из огромных кружек…
Аркаша лучше, лучше – во стократ!
Вы антиподы с ним, как рай и ад».
109
Я оттолкнул Василия, и он
Свалился наземь, прорычав свирепо:
«Убью собаку!» «Убирайся вон!
Владлена для тебя уже, как небо,
Неуловимой стала. Напролом
Тебе мешаться в нашу жизнь нелепо!». –
Я на одном дыхании сказал
И ездоку дорогу показал.
110
«Не ждите, гады, от судьбы чудес!
Покуда жив, от вас я не отстану.
Тебя, Владлена, я верну – балбес
Тебе приестся поздно или рано», –
Ворча, Василий на коня залез,
Корявым пальцем угрожая рьяно.
Почувствовав команду, вороной
На всех парах понёс его домой.
111
Я на душе расширившейся вдруг
Почувствовал немыслимую тяжесть,
Но милой поцелуй, сужая круг,
Мне намекнул: никто нас не развяжет,
Ведь узел нашей связи очень туг.
Себе Василий в ярости откажет, –
Развязка конфронтации проста:
Всё встанет мягко на свои места.
112
И к этому всё тихо шло, пока
Владлена через месяц не сказала,
Что ждёт ребёнка. Новости рука
Василия ударила, немало
Насыпав гнева в рот. Издалека
Он тут же появился со скандалом.
И всё бы, может, мирно утряслось,
Не укрепи Василий ломом злость.
113
Во двор он с бычьей яростью влетел,
Железом угрожающе махая, –
Я было от волнения вспотел
И растерялся, как дитя, не зная,
Что предпринять. Но между этих дел
О том мгновенно вспомнил, что в сарае
Вчера ружьё повесил на стене,
Придя со сторожовки при луне.
114
Фруктовые сады я охранял
В ту осень злополучную. Ружьишко
С собою для уверенности брал:
Пальнешь по звёздам – и ищи воришку.
Патроны из него не вынимал,
С работы приходя уставший слишком.
Зачем? Ведь завтра снова в ночь идти,
Сарай же, если надо, взаперти.
115
Итак, я резво сбегал за ружьём,
И мне Василий стал уже не страшен.
Он посмотрел с обидою на лом,
Как будто предал тот его. Я даже
С ехидцей улыбнулся, но потом
Как закричу: «Ты будущее наше,
Василий, не изменишь. Уходи!
Ох, до греха меня не доводи!»
116
«Плевать! – Василий в землю лом вогнал, –
Стреляй, скотина! В сердце! Ну…. Решайся!
Слабо, слабо!... А вот-то и она.
Смотри, Владлена, ну же, не стесняйся!
Тебе сейчас характеров война
Покажет кто есть кто. Трусливей зайца
Аркашка твой. Он только, не совру,
Производить способен детвору.
117
Зачем же ты от этого глупца
Пустить на свет ребёнка захотела?»
«Молчи! – Владлена крикнула в сердцах,–
Он не такой уж глуп на самом деле…
Вот ты не подходил на роль отца.
Я не жалею, что бежать посмела
Навстречу перспективе золотой
Из ада, сотворённого тобой».
118
«Мне надоела эта вся возня, –
Василия желваки заходили, –
Оставьте же в покое вы меня!»
«Но ты же сам… Тебя мы не просили
Маршруты нашей жизни изменять.
С Владленой мы спокойно, тихо жили…». –
Расслабив напряжение своё,
Промолвил я и опустил ружьё.
119
Но что это?! Василий, как медведь,
Меня на землю повалил в мгновенье,
Я выпустил ружьё, им завладеть
Успел напавший. Снова потрясенье –
Теперь с Владленой нам грозила смерть.
« Убью паршивых!!! Лопнуло терпенье!
Открою вам сейчас дорогу в ад!». –
Кричал Василий, отходя назад.
120
И… выстрелил… Мой разум помутнел –
Ужасной болью обожгло колено.
На рану я со стоном посмотрел
И наземь повалился, как полено.
Меня Василий снова под прицел
Со смехом диким взял. Но тут Владлена
Меня прикрыла телом. Боже мой!
За первым выстрел прогремел второй
121
Владлена повалилась на меня
Безмолвною увесистой печалью.
Я закричал от горя, – злее дня
По ходу целой жизни не встречал я.
Любимой сердце, дроби и огня
Не поборов, навеки замолчало,
Заставив тут же замолчать вослед
Сердечко, что ещё не зрело свет.
122
Отчаянием скован, я привстал,
С телесной болью боль души мешая, –
Одной рукою выстрел отобрал
Две жизни, дорогие мне. Большая
Трагедия тисками злоначал
Сдавила сердце мне, не отпуская…
Навеки потерял я счастья суть,
Назад не в силах время повернуть.
123
Горячее ружьё метнув в кусты,
Василий побежал куда подальше…
Тем временем кругом на три версты
Сенсация лилась абсурдной кашей:
«Убили! Порубили на куски,
Повесив, утопив и расстрелявши!»
Со всех сторон сбежался ряд зевак,
Желающих пронюхать – что да как.
124
Прощупав любопытством новизну,
Вердиктом разродились злые лица:
Во всём виновен я, ведь я дерзнул
Не дать семье чужой восстановиться.
В итоге, осознав свою вину,
Решил я из деревни удалиться,
Чтоб от пространства горя жить вдали
И этим боль утраты умалить.
125
Навек простившись с неживой родной,
Оставив тёще дом и всё подворье,
С клюкою, с забинтованной ногой,
Побрёл искать приют в краю ином я.
Прошло дней пять, когда в глуши лесной,
Себя уж от усталости не помня,
Наткнулся на избушку, в ней старик
Жить в гордом одиночестве привык».
126
Савельич усмехнулся: «Это так!
Я вовсе не жалел о том, что рядом
Людей не наблюдалось, ведь впросак
Я из-за их эгоистичных взглядов
Напопадался раньше – был дурак,
Наивно полагал, что все мне рады,
Но многие, с радушием стучась,
В мой мир входили, чтобы вылить грязь.
127
Мне было сорок три, когда ушёл
От общества я в лес, где и построил
Себе избушку. Было хорошо
Жить по своим законам и устоям.
Раскрепощён свободою большой,
Одним я махом увеличил втрое
Возможность заниматься колдовством,
К котрому тянулся естетством.
128
И так один я прожил тридцать лет,
Но вот однажды вижу: гость усталый
В глазах его от горя виден след,
Скорей всего страдать ему немало
Пришлось под небом. Словно бы в ответ
Шестое чувство тут же подсказало,
Что следует беднягу приютить,
Чтоб с ним по-братски хлеб и соль делить.
129
Он стоном каждый шаг сопровождал,
Он еле шёл, и я помог бедняге
Войти в моё жилище. Я узнал,
Что побывал он в жуткой передряге…
Я над его коленом колдовал,
Своё лекарство выпить дал из фляги,
А после на топчане уложил…
Что дальше – ты , Аркадий, расскажи!»
130
«Савельич, я в долгу перед тобой –
Меня, как сына выходил тогда ты,
И весело под крышею одной
Мы зажили… А помнишь Постулата?!
Забавный пёс: подвижный и большой,
С пятном на лбу и чересчур лохматый,
До смерти предан, с блеском умных глаз,
Он от волков спасал нас сотни раз.
131
«А к стати, он гуляет где-то здесь!». –
Савельич разразился диким смехом.
«Но он, но он ведь лет десятков шесть,
Как отнят смертью!». «Это не помеха!
Эй, Постулат! Ну где ты, шельма, есть?
Беги сюда!». Из-за кустов потехой,
Хвостом виляя, появился пёс,
Насторожив чувствительнейший нос.
132
Обнюхав всех чертей, он тихо лёг
Меж двух людей – Савельичем и Тайной, –
И каждый как ушедших лет порог
Его погладил с нежностью печальной.
«Да, не вернуть тех дней, – Савельич рёк, –
Когда нам жизнь казалась идеальной,
Ведь жили славно мы: и ты, и я,
И наши все животные-друзья».
133
«Пора, Савельич, – молвил старый чёрт, –
К финальной части наше дело двигать!».
«Само собой, – Савельич горячо
Взглянул на Тайну, сжатого интригой, –
Аркадий, будь спокоен! Что почём
Сейчас тебе известно станет мигом,
Лишь только у костра предстанет тот,
Кто счастья твоего прервал полёт».
134
И сразу же к волнению сполна
Коснулся Тайна каждой клеткой тела,
Его от лет неровная спина,
Как от труда тяжёлого, вспотела.
Он понял – роль ему предрешена:
За рану сердца, что не отболела,
За то, что разрывало нервов нить,
Василию жестоко отомстить.
135
И не успел он даже рот открыть,
Как у костра… Василий появился.
В движениях того всё та же прыть
Была видна, ведь он не изменился
С тех пор, когда в горячке погубить
Чужое счастье порохом решился.
«Что это? Где я? Как сюда попал?». –
Василий у сидящих вопрошал.
136
«Доставлен, Вася, ты на суд земной! –
Сказал Савельич строго. – Слишком быстро
Ты шею окаймил тугой петлёй
В лесу, куда бежал, свершив убийство,
Чтоб тихо перебраться в мир иной
Своей душою грешной и нечистой.
Тебя пугала каторга сильней,
Чем ад с его оравою чертей».
137
Василий побледнел, шагнул назад.
«Не убежишь! – Савельич вслед заметил, –
И черти, и клыкастый Постулат
Вернут тебя в два счёта в эти сети.
На месте оставайся! Буду рад
Покорности твоей, ведь мы не дети,
Чтоб шалостями всякими страдать
И в прятки с догонялками играть.
……………………………………….
……………………………………….
2002