В саду цвела сирень, свежа, упруга,
и вечер в звуках Ave плыл, светясь, —
мы в этот час оставили друг друга,
скорбя и злясь.
А солнце умирало на закате,
за серым склоном свой теряя свет,
и, догорев, растаял — в белом платье —
твой силуэт.
И в этой смене алого на серый,
дрожа, я был, как мальчик тот, нелеп,
что в яркий свет глядел, не зная меры:
Я что, ослеп? –
R. M. Rilke, Traumgekrönt
Es leuchteten im Garten die Syringen,
von einem Ave war der Abend voll, –
da war es, daß wir voneinander gingen
in Gram und Groll.
Die Sonne war in heißen Fieberträumen
gestorben hinter grauen Hängen weit,
und jetzt verglomm auch hinter Blütenbäumen
dein weißes Kleid.
Ich sah den Schimmer nach und nach vergehen
und bangte bebend wie ein furchtsam Kind,
das lange in ein helles Licht gesehen:
Bin ich jetzt blind? –