Я прошел в мире тысячи троп, я прошел сотней узких и злых тропинок. От порогов мне вслед злые слезы летели в спину за плечами оставленных женщин, детей их, со мной с лиц схожих. Я входил в столько жизней и каждую потревожил, не оставив взамен ничего, кроме сердца боли. Только все стало честно, когда мы свелись судьбою.
Я к воротам твоим приходил, возвратясь со странствий. Ты, куда б ни ушел я, прощала меня, скитальца, принимала обратно, стелила мне мягче пуха. А когда уходил, в спину мне не неслось ни звука. Потому и спешил сюда вновь из любого края: там, где слезы не льют, там из памяти не стирают. А где думы гадают и так солона подушка, слезы высохнут за ночь, а к вечеру станет лучше.
Ты ж, голубка, жила без меня так же славно, как и со мною. Этим счастьем своим повязала, и мне спокойно, несмотря на капкан. Хотя разве же это путы?.. Руки нежные эти с капканом нельзя попутать, только крепко они рядом держат - хомут шелковый. Сколько раз уходил, но всегда возвращался снова.