Один в поле не... ЭС

Эван Скотт
Нет больше убежищ. Нет нападающих.
Я один среди голого поля и у ног моих прошлогодние серые стебли.
Небо такое кристальное, пронзительное, что больно смотреть, я обманываюсь движением. Я должен был выйти на этот путь, раскинуть руки и вдохнуть это небо, соединиться с ним, ведь я так долго сопротивлялся, так долго не мог узнать..
Я просил и искал тебя всюду. Год за годом я шёл навстречу. По дороге освобождая место в себе, как ящик письменного стола. Выбросил, продал, истратил всё.
И вот, мы встретились... Мне хотелось снова сказать о том, как я стал совсем больным, как рухнули стены уютных трущоб, как я остался наедине с мёртвой травой в этом поле и как пытался на ней умереть. А потом закрывал глаза, видел тебя и радовался, я начал радоваться своей болезни, потому что она занимала весь мой ящик, и это всё, что во мне осталось, что стало мной, чем стал я...
Мне опять стало противно. Эта мерзость сворачивает тело изнутри: я —знаю— правду! А с ума меня сводят галюцинации... Я погружаюсь в них до критической точки, пока давлением не начнёт дробить кости, приходя в себя от боли, меня выбрасывает на поверхность безногой рыбой. И тогда, я вижу правду, вижу на её фоне подделку: жалкую, смешную, но сильнодействующую... Новый разряд ужаса прозрения прошивает моё сознание...
Я опять один в поле, в холодном поту, в оцепенении. Я, словно стрелка циферблата, уже бегу снова навстречу к очередному сеансу бессознательности, что бы затем, повторить всё заново.
 Меня воротит от моего ящика, от одержимого меня, от того, что не могу излечиться, не умираю, не живу, от того, что я не принадлежу себе, но и никому другому. Бесполезная жертва учебной программы, лабораторного эксперимента, результаты которого, уже никого не интересуют.
И я напишу об этом ещё сто тысяч раз, лишь бы отсрочить следующий припадок, где всё будет, как впервые...
***
Потом я стану травой, умру в этой земле, затем стану полем и сам буду принимать смерть. Не будет ни ящика, ни приступов, ни правды, ни тебя, ни меня. Будут только такие же бегущие стрелки, брошенные на бой со своими персональными кругами... Я буду их ждать, шепча блёклыми листьями у ног, что боль не вечна, что всё станет неважным, и обнимать при встрече. Мы будем прорастать зелёными побегами в этот мир бегущих стрелок, что бы посмотреть снизу вверх на небо, с которым так и не встретились, которого нам больше никогда не почувствовать, которым никогда не стать...