***
Спросите, что может женщина?
По-видимому, все.
Коль перекинуть над пропастью
три стебелька соломы,
пройдет по ним мягкой походкой.
Как – я не могу объяснить,
но необходимо помнить,
что их ноги придумали танец.
В свободное время плетут
они для черного леса
листья папоротника.
А окажутся в лесу ночью,
гасят отважно они блуждающие огоньки,
чтобы путник даже в болоте
не был напуган ими.
Советуют стыдливым цветам
чашечки наполнять
таинственным ароматом.
И умеют, как острым мечом,
распоряжаться запахами,
которые много опаснее
ядовитых хвостов скорпионов.
Но что всего удивительнее:
придумали женскую грудь
и она настолько ж прекрасна,
как дивные замки Луары.
Возможно, еще прекраснее.
И вместе с тем могут петь
дивную колыбельную для своего дитя,
родящегося как раз
спустя ровно девять месяцев
после начала песни.
В желании полюбить
плетут путы Бог весть из чего.
Хотя бы из бабьего лета.
Но завяжут настолько туго,
что неминуемо брызнет кровь.
И способны одной ладонью
закрыть грозную трещину в лодке
идущей ко дну любви.
Они знают еще о многом.
Страсть поручают ласкам,
чтоб уснула, как злость, не высказавшись,
и пробуждают вновь бархатным поцелуем.
Но это не так уж сложно!
Умеют ткать занавески
из своего дыхания,
свободно их раздвигают
и задвигают так же,
чтобы из окон напротив
не видели, как они откладывают шитье,
чтоб, не спеша, облечься
в полную наготу.
А она несравнима
с платьями от Диора,
расшитыми серебром.
А что умеют мужчины?
Чрезвычайно немного.
Они выдумали войну,
отчаяние и стон раненых,
могут выковать пушки,
превратить города в руины,
и притом выставлять напоказ
убогое свое мужество.
Придумали бензонасосы
и эмансипацию женщин.
А за поцелуй в их объятиях
сделали такие сидения,
чтобы женщина у станка
работала до последнего
месяца на сносях.
Это так.
Так с Богом и адье.
Вы хотели от меня кантилену,
Это она и есть!