Я никогда не умру,
Я буду вечно жить,
Имя твоё назову
И не смогу забыть
Дельфин
***
Когда моё разбито было сердце,
А льдом твоим засыпало Москву,
Тогда вокруг мир в танце завертелся,
Я думал, в забытьи внезапно упаду.
Цейтнот московский разрывал на части,
И миллионы душ светились по ночам.
Финал был близок всем моим ненастьям:
Ещё удар - и не было б зеркал.
Рой бешеных светящихся иллюзий
Был для меня внезапным маяком.
Лучами тонкими мне чашка с молоком,
А в ней ещё чай «Андерсон и Кансил»,
Тогда была подарена вдруг музой.
Печалью ноты завертелись шумной -
О том теперь не помнит уж никто.
Любовь, стыдясь, укуталась в пальто,
Я чай глотнул – в нём скисло молоко.
Когда вокруг мир в танце завертелся,
Огнём от страсти лёд мой растопив,
Вновь вдребезги разбито было сердце,
А всё-таки меня преобразив.
***
Сегодня творчество сиюминутно,
Ведь мы творим, скорей всего, попутно
Ехидствуя над теми, кто не понят.
Тем, кто собою был распят,-
Аплодисменты в тишине. Жестокой публике – дорога в бледный ад.
Регалии поэтов святей, чем у земных владык.
Естественны заслуги их, но и мученья их -
Йод для леченья тех, кто совершал распятья.
Ночь скроет день, но вечен будет стих.
***
Галантность когда-нибудь видели вы?
А элегантностью любовались ли?
Линии тела эстетикой нарисованы.
Ярко раскрашенный образ взволнованный
Лёгкою поступью – почти стаккато,
Арию напевая piano, legato,
Ранним утром явился непрошено.
И я смотрю на него завороженно,
Настороженно, с волосами взъерошенными.
А он лишь смеётся небрежно, восторженно.
***
Море, море, конечно же, море.
А что ещё мне любить?
Рукой поздороваюсь с нежной водою,
И горсточку слёз подниму к изголовью;
Я море не в силах забыть.
Мне бы увидеть во мраке бескрайнем
Отблеск дороги ночной.
Только по ней прогуляюсь, возможно,
Я перед ранней весной.
Шквал юной страсти
Кастаньетами hembra
Опять отбивает ритм.
Долгая ночь нам приносит счастье,
А море смывает грим.
***
Если бы мы улыбались друг другу,
Всем, кто не любит нас,
Гордо могли бы мы плечи расправить,
Если б… Хотя бы раз
Нам не пришлось пред собой извиняться,
Изнемогая подчас, врать, избегая слезливых паник,
Йоркширский странник стал бы смеяться,
Может, и нас бы спас.
Люди порою едят себя сами,
Юность запив водой
Красной от крови в прозрачном бокале,
Острым, как бритва, в одиноком финале
Вылетев вниз головой.
***
Юность не скрыть непроглядной рутиной,
Радость понятна лишь между нами,
Адовость жизни прогнула спины,
Гул нерешительности заглушим сами.
Утренний вечер всё длится неспешно,
Рокот ребяческий ночь сотрясает,
Каждый момент, что прожили потешно,
Отблеск в глазах навсегда оставляет.
Вскрикнув от счастья, разбуди прохожих!
Сколько взгляд их терпеть угрюмый?
Как карнавал провести невозможно,
Ибо король всем назло не юный.
Йодль.
***
Яркое солнце стыдилось бы выйти,
Не будь вдохновения в этом мире,
А было бы только сплошное уныние,
Еженедельник будничной прыти.
Разве свет для рутины надобен?
Он красоту лишь стремится высветлить,
Широкоугольные матрицы мыслей,
Естествозначимое счастье нитей,
Низкочастотные встречи с радостью,
Краеугольное слово жизни.
Одиночество - только матовое -
Вряд ли свет отразит рассветный.
А без солнца все лица бледные.
***
Танцы, чувства, цветы, тени;
А где те па, что мы вместе хотели
Наизусть, не думая о будущем шаге
(Я удивляюсь твоей юной отваге),
Вырвать из лап будничной пошлости,
Скрыв от глаз – ведь нам нужно время.
Конечно, забыв о предосторожности -
Разве нужны нам защиты сложности?
Ежесекундно прячась от скверности,
Быстрым движеньям подарим искренность.
Ещё мы будем с тобой вне современности,
Нам понадобится также и выстраданность.
Цепкие души в танце соединяются.
Если мы людям вернём их веру
В то, что pas de deux всё ещё начинаются,
Ах, как мы с тобой будем радоваться!
***
Ничтожество, незыблемая глупость,
Изведанная вдоль и поперёк,
Каскадом пошлостей разрушив храм из строк,
Оскалилась на зодчего (исток
Людского замысла в коварстве),
Ясона за руном отправив на восток.
Невежество, как вылечить тебя?
И это ли не подвиг современный,
Как тот Ясон, забросив якоря,
Украсил храм руном, горящим ярче дня?
Любовь свою отдав Медее юной,
Из гривы огненной сплёл золотую нить,
На ткани белой чтобы слово шить.
***
Матерный гимн напевая громко,
Из лесу вышел в полный свой рост
Хоругвеносец под знаком солнца,
А не какой-то там певчий дрозд.
Инакомыслие - в бутылке мартини,
Летний пикник на зависть хипстерам:
Мэрилин Монро в жёлтом бикини,
А не унылый московский срам.
Ловкое слово на смех поднимет,
Острый язык пробивает медь.
Зная, чьим символом станет медведь,
Ёжик в тумане успел полысеть.
Мрачно спускаются с неба тучи,
Ор пьяных улиц бросает в дрожь.
В верю-не верю играем с жизнью: ложь.
***
Если стараться собрать воедино:
Лица, судьбы, чувства, картины,
И попытаться понять осторожно:
Зимой сохранить это всё невозможно;
(А с этим не стоит уже расставаться)
Верный сценарий мог бы создаться.
Если к тексту добавить ноты,
Толику творческой ранней дремоты,
Абсолютизма – совсем немного,
Грозный напев, управляющий строго,
Рокот техники, хаос площадки,
Огненный отблеск на голых пятках,
Шёпот в углу и вино ночное,
Елисейский мотив парижской весною,
Верность поступков, спутанность мыслей,
Ах, это всё тогда станет жизнью.
***
Может, у каждого были мгновения
Апокалипсиса и смятения,
Разрушения и искушения,
Изнурения и преодоления.
Ясно одно: без спасенья распяли бы,
Тёрном украсили и не сняли бы.
Очи сухие, так отчего же вы
Лик равнодушием обезобразили?
Огненным пламенем всё было начато,
Честью и материнством окутано.
Кроме спасения безосновательно
Одна лишь любовь появляется будто бы.
***
Жаворонок жизнь украшает песнями,
Если внимательнее прислушаться,
Нежный мотив утешает душу,
Ясным утром все тени честные.
Фотографический мир рисунков
Или галактику ярких вспышек
Людям, когда они песни слышат,
Ангелы дарят, и люди – дышат.
Тонкие линии взаимосвязей
Одним только цветом всю жизнь мы чертим.
Важно, что жизнь эта ранней песней -
Алым вкрапленьем в безликой массе.
***
Краской раскрасить мёртвое,
Рукой проведя по стенке,-
Иконопись; на коленях
Стоять, сотворив оттенки.
Танцуя, увидеть блики,
Игру на полу древесном,
На шёпот волны ответить
Акварельным шелестом.
Яркое летнее солнце
Тихо сберечь украдкой.
Кистью будто указкой
Он направляет к Пасхе.
Всё оживёт и вернётся,
Слёзы художник закрасит,
Капли синью украсит,
Алым на белом масле
Ягодный дождь прольётся.
***
Можно по нашей Галактике
Автостопом проехать неспешно.
Кстати, как утверждают практики,
С собою надо взять полотенце.
Космический холод, раскалённое солнце,
Атака коварных галактических тварей,
Тьма ситуаций, в которых пока что
(Уж знаете Вы) спасёт полотенце.
Когда же, умывшись, к лицу поднесёте,
Оно Вам напомнит о самом главном:
Ваше о доме мечтает сердце.
***
Нищею жизнь может стать однажды.
Аттракцион безудержной пошлости,
Сладкий сироп (подслащённый дважды),
Тамада на поминках, говорящий колкости, -
Я это видел. Происходит с каждым.
Время не любит пустые стены.
Ароматами чая комната полнится,
Руки пляшут на холщовой сцене.
Листья потом обретают краски.
Алый оттенок на синем фоне.
Мрачные лица украсят маски.
Одушевлённая жизнь - источник.
Время украсить стены памятью.
А это может лишь только художник.
***
Вы карнавал когда-нибудь видели?
Ежели нет – непременно ищите
Радости искренней, светлой, обители,
Ах, как же счастливы будут зрители!
Лёгкою поступью, помню, когда-то
Ангелы молча вокруг ходили.
Звёздами яркими в середине недели
Утро украсить они хотели.
Разве это кому-нибудь нужно?
Если наутро звёзды погаснут,
Ночью горели они понапрасну.
Кто же из нас тогда станет хранителем?
Отблеск себе заберите, зрители.
***
Где то прошлое, что осталось в костре не потухшем?
А, быть может, что-то сталось с ним в домике душном?
Летом юным валялось под сенью деревьев,
И забыв про не важное юности время.
Наперекор всем законам, стращающих лживых,
Ангелы памяти хранить будут только живых.
Наизусть мы учили, молились всем ветхим заветам,
Иногда ненароком мы их втихаря нарушали.
Крапом красным по белой нетронутой ткани
Оттиск забвения. И заветы вконец обветшали.
Ложь бессильна перед собственной памятью вечной.
А костёр тёмных храмов не сможет нас сжечь без остатка,
Если есть карандаш и раскрыта простая тетрадка,
В ней напишем о летней и душной, прекрасной печали.
Ангелы памяти открыли неспешно глаза. Прочитали.
***
Весна наступит едва ли.
Аскеты ищут, посещают дали,
Лихие склоны. Весну украли.
И не до жизни, не до печали,
Когда мы в скобки напревращали
Открытость душ, мы улыбки стали
Частенько прятать. И обмельчали
Уже эмоции. Мы отправляли
Безосновательные знаки.
А в одиночной драке и одиночной клетке,
Рассвет уже подобен пытке.
Об этом вряд ли, кто узнает.
Весна ушла, её мы звали.
Аскеты ищут, но надо ли?
***
Песнопения ранним утром,
Очарованные незнакомцы,
Лёгкий сон удлиняет минуты,
И рассвет никуда не торопится.
На большой белоснежной скатерти
Аккуратно рисуем узоры,
Как на старой разрушенной паперти,
Ожидаем чего-то нового.
Нам минут бесконечных хватит ли
Описать свою жизнь одним словом?
Вереница причудливых образов,
Апельсиновые надежды;
Лёгкий сон распускает волосы,
Открывает Гипносу двери.
Веселитесь, сонные дети,
Аккуратно мечты лелейте.
***
Даже Богу бывает грустно,
Апатия может быть у всевышних.
Надо ль им слушать людские вирши,
Я сомневаюсь. Они не слышат.
Медленным шагом к вратам огромным,
Автоматически все стремятся
Люди, любят, когда толпятся,
А нас и не видят. Чему удивляться?
Хочется каждому быть всевышним,
Однако от святости люди слепнут,
Вечный покой полагая лишним.
***
Жизнерадостность непокорна,
Если блеск в глазах, и улыбка задорная.
Новые мысли, идей сплетение
Ярким пламенем сжигают смятение.
Юркие пальцы фотомгновения
Жизни ловят, создавая веяния,
Новое время запечатлённое,
Альбомы памяти. Детское пение
Ясно слышно, в душе сохранённое.
***
О, если я чего-то стою,
К тебе смогу на день примчаться.
Санкт-Петербургскою стрелою,
Ах, только чтобы улыбаться.
Надев короткие одежды,
(А летом жаркие закаты),
Хочу, чтоб знали все невежды,
Авроре снятся лишь регаты.
Рьяно шагая навстречу с богом,
Каждый стремится чеканить шаг,
О, если я хоть чего-то стою,
Вымощу льдом я унылый тракт.
Ах, на коньках будет весело так!
***
Единожды возможно звон бокала,
Вином наполненного, слышать в тишине;
Густой оттенок светом разбавляя,
Его смешать при молодой луне,
Нечаянно коктейль приготовляя.
И с робостью улыбок в полутьме
Янтарный луч по утренней стене
Спешит к закрытой двери. Звук извне
Уж пробирается сквозь стёкла. И пройдёт
Бесцеремонно утро расставания.
И каждому единожды везёт,
Чудачеством прохожих раздражая,
Ещё один досочинить мотив,
Весенний залпом горестный глотая
Аперитив.
***
Альтруисты мы исковерканные,
Ликующие безвозмездно.
Ехидно украсят улыбками,
Когда полетим мы в бездну.
Сами себе игорный
Ангажемент подарим,
На пир пригласим бубонный
Да по литаврам вдарим.
Ритм неспешно мрачный -
Афродита не мстит бездушным,
Смерть развлекает плачем,
Танатос уж стал послушным.
Радость с истошным криком,
Ели покрыты золотом,
Льняные одежды фриков
Насквозь пропитаны потом.
Из подполья важные,
Крадучись неуверенно,
Обнимаясь с гаджетами,
Выползают медленно
Альтруисты ряженые.
***
Тени морских капитанов
Иногда под водою бродят.
Нам окунаться в любовь не стоит.
А наблюдать они нам позволят
Водные блики. Тени накроют
Их, чтобы скрыть от безумства слабых.