Ну,
вот смотрю я в его глаза,
Чувствуя, что не мне растоплять эти глыбы немой тоски,
А он в образе негодяя и подлеца
Просит глухо: « ты мне себя расскажи».
А что я могу поведать? –
Я в эмоциях бурь не знаю предела,
И захлебнувшись в собственных нервах,
Молчу,
откупившись от диалога.
Я вызываю насмешки и грубые слоги,
Тем, что не гневлю по утрам бога,
А по ночам не умываю в слезах иконы.
Я бы ещё, пожалуй, табак курила,
Чтобы клеймо прокажённой
Совсем на мне закрепилось.
Видишь ли, таким как я нужна помощь
(и чёрт его разбери:
то ли моральная, а может и вовсе скорой),
Да только не примет никто её.
И слова, будто бы наточенным остриём,
Оставляют горечь и… ничего.
Давай-ка я лучше поведаю тебе об Икаре
Или о том, что когда-то моя /имя любое/
Ходила по жизни краю.
Я не знаю куда иду,
И не ведаю, что с собою творю.
Ты читай по моим глазам.
Разве ещё дают надежду таким, как я?
Рандеву с моим другом обычно заканчивается тем,
Что он замаливает грехи. И с трепетом чистит нимб.
Я предпочту святому Эдему –
Дешёвые кабаки
и придорожные мотели.
Таким как я не дают надежды.
Да я и не нуждаюсь в ней.
У меня для него много скопленных слов,
Но своим одичаньем и тишиной
Я его, как и многих подобных,
Обойду стороной.