Итак, начнём рассказ о колосках,
О тех ржаных,
Обычных,
Тех колхозных,
О колосках, лежавших на полях
В 48 году (Пока ещё не поздно!).
Убрали рожь.
И по стерне пустили
Колхозный скот,
А также и гусей,
Чтоб житных колосков они вкусили,
Чтоб закусили,
Сделались жирней.
И мы гусей на колосках пасём,
И колоски же в сумочках несём.
Стерня колючая
И руки голые
И колет
жгучими
Стержня уколами.
И мы берём,
Берём
Руками сизыми
И кровь по капельке
Губами слизываем.
И мы домой несём те
Сумки школьные,
Почти что полные,
Собой
довольные.
И гуси сытые,
Зобы набитые
Идут
(Где напиться бы!).
Я приносил домой
Почти полсумки ржи
Кило так полтора,
А иногда и три.
И нос утёр отцу
За то, что он носил
По 200 граммов в день
на трудодень.
И всё бы ничего,
Когда б не председатель
Колхоза нашего с названием «Вперед».
(Эх, Александра Павловна!)
Средь хутора,
Что мой отец предатель,
Что прихвостень
немецкий.
Был в плену.
Рожь – забрать!
И вот заходят в хату
Два мужичка,
Сердитые
на вид.
Им кот навстречу –
Сапогом под печень –
И злобно рыкнут:
- пусть-де не вопит!
Они меня за это отдерут
И я икаю ещё долго-долго,
Пока маманя с поля не придёт,
Не пожалеет,
слёзы не утрёт,
Пошепчет и помолится на Бога.
А Бог был строг.
Сидел он на иконе
И пальцем угрожал кому-то он.
Кому?
Отцу?
Что тот работал в поле,
Или тому,
в ком видел я закон?
Закон. Закон.
И тётка председатель…
В коленях матери
икнув,
Я засыпал.
А Бог глядел.