К придорожному камню присел, поклонившись нелепо:
- Ты не станешь браниться за несколько горестных слов?
Ноют мышцы - устал собирать бесполезные щепы,
Равнодушно давя самоцветную россыпь цветов.
Щеки зеленью взЯлись, устав оплеухи бояться -
Всё-то их подставляю, не сходят ожоги от слёз...
На какой оплеухе морщины устали смеяться?
Разбежались, не выплюнув в муках рождённый вопрос.
Каждый луч на закате - вершок раскалившейся стали
Возле сердца... Заныло - должно быть, устало стучать...
Стоны губ не кривят. Не от доблести - губы устали
Без конца говорить, если можно о чём-то молчать,
Чтобы снова услышать те звуки, что радостно смоют
Ледяные торосы, зловонные скопища лжи,
Что откроют усталой душе долгожданно-родное -
То, что можно принять и поверить, любить и служить...
Журавли посылают на землю свой крик, пролетая,
Как приснившийся зов... Я очнулся и вытер глаза,
Тихо глажу замшелый валун: "Не дрожи, умоляю.
Всё, что выплеснул... больно? прости! - забираю назад,
А взамен оставляю свой взгляд, вечно ищущий чуда...
Я найду, и вернусь, и тебе обо всём расскажу...
Не смотри, что шатаюсь - поверь, я тебя не забуду,
Я сумею дойти! Я встаю. Я уже ухожу..."
- Юный, выпавший снег, ты прекрасен - горячий и колкий.
Сделать шаг по тебе - всё равно, что судьбу зачеркнуть.
...Я стою на дороге, пытаясь собрать из осколков
Существо, что пойдет, сохранив незапятнанным путь;
Молча кланяюсь камню и брошенной рядом тряпице -
Милосердной котомке - за то, что легка и пуста.
Но напрасно - душа тяжела, журавлем ей не взвиться...
Хорошо, что закончились слёзы. Я слишком устал...