Его ли гордый стих наполнил парус,
Что держит курс к бесценному – тебе,
Моей созревшей мысли снизил градус,
А мозг в гробнице нужен ли борьбе?
Его ли дух, что был для всех учитель,*
Кто научил писать, забрав свой дар?
Не он, и не ночных дел искуситель,
Помог мой стих поставить под удар.
Ни тот, кто еженощно пичкал знаньем,
Его любезный и знакомый дух,
Им не суметь бахвалиться молчаньем,
Что я хранил, зато силён мой слух;
Но лишь чело его стихов коснулось,
Моим стихам бессилие вернулось.
*Предполагается дух Гомера.
* * *
Was it the proud full sail of his great verse,
Bound for the prize of all-too-precious you,
That did my ripe thoughts in my brain inhearse,
Making their tomb the womb wherein they grew?
Was it his spirit, by spirits taught to write
Above a mortal pitch, that struck me dead?
No, neither he, nor his compeers by night
Giving him aid, my verse astonishnd.
He, nor that affable familiar ghost
Which nightly gulls him with intelligence,
As victors, of my silence cannot boast;
I was not sick of any fear from thence;
But when your countenance filled up his line,
Then lacked I matter, that infeebled mine.