Белая пушистая кошка бессовестно нежилась под теплыми лучами солнца. Подоконник, на котором она лежала, чуть ли не пыхтел от жара, исходящего и от кошки, и от приветливых солнечных лучиков. За долгие-долгие зимние дни он уже и отвык-то от такого бесцеремонного вмешательства в его спячку! Подоконник фыркнул от неудовольствия и весь подбоченился, ожидая реакции кошки. Но та лишь раздраженно дернула кончиком хвоста, смахивая пыль (отчего белый, как и сама представительница кошачьих, подоконник пару раз чихнул) и затихла, блаженно подставляя бока игривому солнышку.
«Вот ведь негодница! – пробурчал возмущенно он. – Как тебя только хозяин терпит?»
Кошка лениво приоткрыла карий глаз. Какие-то там… неопределенного рода предметы (а это почти что слуги) ее совсем не интересовали. Она была любимицей своего хозяина, и прекрасно это знала. Уж он-то простит ей парочку царапин… И кошка, как бы невзначай, махнула лапой и выпустила когти, собираясь по-своему отполировать негодующую поверхность.
«Нет-нет-нет! – умоляюще вскричал подоконник. – О, величайшая, прошу прощения за свою неучтивую грубость!»
Он готов был проиграть несносной кошке потому, что терпеть не мог запах краски. А после того, как она проведет коготками – перекраски не избежать.
«Тем более, - вспоминая, скривился подоконник, - любимица хозяина всегда находится рядом с ним. И даже запах краски ее не пугает! В чем-то она действительно бывает уникальной кошкой… Но это совсем не меняет тот факт, что ее шерсть, неизвестно каким образом попадающая в свежую краску, долго еще причиняет ему неудобства и чешет в совсем неподходящих местах…»
Кошка довольно мурлыкнула, мягко опустила лапу и продолжила принимать «солнечные ванны». Она и не собиралась что-то или кого-то царапать. Под теплыми весенними лучами она разленилась и разнежилась. Пожалуй, для полного счастья ей не хватало лишь одного: чтобы хозяин касался ее шерстки заботливыми прикосновениями и, смеясь, говорил: «Моя красавица»…