Я отстала от них. И мне было назначено наказание. Этой осени суждено было отпечататься всеми возможными красками в моём воспаленном мозгу. Когда сквозь слезы видишь небо, то не понимаешь, что это совсем не небо, а просто мутное озеро отпечатков твоих снов. Не то, чтобы я постоянно видела улыбку чеширского кота, нет. Просто этой осенью улыбка была не в моде, а вы знаете как у нас заведено, у нас, повернутой оппозиции вверх тормашками, или тормашками вверх.
Осенние мелодии хрустальны. Когда гуляешь, можно заблудиться в пожухлой траве. Мой самый болезненный страх - ожившая осенняя трава. Мне так и кажется, что она опутает мои ноги и утащит под землю. А мне хватит того, что по ночам я выдавливаю из под кожи черных червей и жуков. Так вот, о траве. Вам кажется что этот мертвый асфальт спасет вас? Я смеюсь, потому что знаю, что жизнь прорвется везде. И я слышу, как под серым асфальтом копошится трава и я слышу, как она шепчет слова мести. Поэтому я хожу бесшумно. Она меня не тронет, если я буду обходить стороной осенние лужи и скрываться в тенях капель дождя. Она меня не тронет...
В лесу я покрываюсь мурашками. Пожухлая трава превращается в мерзких чудовищ, из клубень которых проглядываются слизистые тельца. Как в тех арабских сказках, что знакомы немногим. Да-да, про тех самых кентавров с верблюжьим крупом и торсом американцев. Трава намного страшнее их. Потому что она пожухлая, а нет ничего хуже, чем дни перед закатом жизни. А кентавры живые и с ними можно договориться. За это мы и любим Голливуд, что он переиначивает арабские сказки и отвлекает нас от мести пожухшей травы.