Мне восемь.
И я уже, который год прошу у Санты, тебя увидеть,
а он дарит мне карандаши
с кусочком надежды на дне.
Да, я в кои-то веке научился создавать витражи
и эскизы
без причины и всяких «если»,
но всё также жажду тебя увидеть …
Когда же ты сможешь прийти ко мне
…мама,
в сердца
моего скромное ложе?
Поверь, оно долгое время оставалось пустым…
Я даже научился быть вдохновителем
собственного
изгоя,
а затем, черпать себя ,как основу,
для своих же картин….
пожалуйста, приходи.
Или я действительно был груб с тобою, ещё находясь
в утробе?
Ты ведь из-за этого хотела сделать аборт, ведь так?
Но в последнюю минуту ты шепнула мне:
«Нас всегда будет двое.
Ты должен не казаться, а быть живым, сынок»
Но дядя доктор меня унес, подключив
к аппарату искусственного дыхания,
сердце тогда с перебоями нервно билось
А ты осталась совсем одна в комнате
(без) ожидания и молитв ,
а потом и вовсе ушла из моей жизни.
Где же ты, мамочка?
Я скучаю.
Твой малыш.
Я ведь всегда хотел побывать с тобой
у моря,
но все мои письма к тебе были глухи,
будто бы и сами не ждали твоего ответа.
Море?…ладно, я нарисую его
густым
( словно твоя кровь, бегущая
по моим венам)
…и подарю тебе,
как самой замечательной маме (не) на этом свете.
Мне тридцать один.
Я всё такой же бездарный художник,
но люди считают меня вторым
Леонардо - да - Винчи,
да и я, правда, уже с кистями.
Помнишь, то море, что я хотел подарить?
Оно стало популярным
творением моей разлуки с тобой…
но мне всё равно,
я всё также каждую ночь по капле
восстанавливаю твои глаза,
синевой прибоя, не способного умирать.