По-древнегречески раздето
и златокудро,
прождав до самого рассвета,
наступит утро,
сквозь частокол патрульных раций
вбежит, как Улисс,
в кровосмесительное братство
московских улиц,
и тетиву свою, как леску,
ослабив ловко,
в крови, в супружестве, в фалернском
по самый локоть,
отрёт сандалии о камень,
песчинки с ляжек
и поболтать со стариками
в тени приляжет.