Ты деспотична, хоть не так мила, -
Красавицы жестоки и надменны;
Но так моё ты сердце завлекла,
Что стала бриллиантом драгоценным.
И пусть считают, что в лице твоём
Нет власти для любовного томленья,
При убеждении останусь я своём,
Не смея, их развеять заблужденья.
Клянусь – подумать стоит о тебе,
Как тёмный цвет волос я вспоминаю,
И чернота твоя приятней мне,
И тысячи кос светлых забываю.
Лишь потому молва такая ходит,
Что из твоих поступков происходит.
* * *
Thou art as tyrannous, so as thou art,
As those whose beauties proudly make them cruel;
For well thou know'st to my dear doting heart
Thou art the fairest and most precious jewel.
Yet, in good faith, some say that thee behold
Thy face hath not the power to make love groan:
To say they err, I dare not be so bold,
Although I swear it to myself alone.
And, to be sure that is not false I swear,
A thousand groans but thinking on thy face
One on another's neck do witness bear
Thy black is fairest in my judgement's place.
In nothing art thou black save in thy deeds,
And thence this slander as I think proceeds.