Боже мой! Как ломит всё тело. Такое чувство, что боль добралась даже до кончиков пальцев на ногах. Эта боль – самая жестокая из тех, которые я уже успел испытать. Во рту чувствовался металлический привкус крови. Глаза не хотели открываться – на ресницах тоже была кровь. Интересно, где я сейчас? Как я выбрался из того ада. Наверняка, от Хиросимы осталось лишь жуткое кровавое месиво. Все, кого я знал и любил, не успели выбраться из горячей ловушки.
Мы не ждали нападения.
Мы все прекрасно знали, что если мы не подпишем Потсдамскую декларацию и не капитулируем, последствия будут плачевны. И, тем не менее, правительство подвергло огромнейшей опасности жизни многих людей. Впрочем, и его можно понять. Япония всегда была гордой империей и легла бы за свою свободу костьми.
Так и вышло.
Но только в неравном бою она склонила голову.
Я не знаю, сколько я лежал здесь, но, наконец, моих глаз коснулось что – то мокрое, и я с трудом смог их приоткрыть. Яркий больничный свет ударил мне в лицо. Теперь я разглядел, откуда был такой родной и любимый запах: на полочке рядом лежали засушенные травки. Надо мной склонилась медсестра. Она так похожа на мою жену…
- Поздравляю, Вас, мистер Кавамура,- сказала она,- Вам очень повезло. Вы выжили после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Сейчас вы находитесь в госпитале в полной безопасности.
Сухие губы с усилием произнесли два слова:
-Где я?
-В Нагасаки.
(Сюжет был подслушан мною в далеком детстве. Я пронесла его в сердце через все эти годы, чтобы он ожил на бумаге)