Земля Ки. Книга 2

Земля Ки.
Книга 2.
Пролог.

Среди обыденности буден, судьба не исключает шанс,
Когда все может поменяться, геометрально, лишь для Вас.
А остальному Миру будет, совсем конечно, невдомёк:
«У Вас глобальные проблемы, нелегкий жизненный урок».
Все также будет транспорт  ехать, люди куда-нибудь спешить,
А Вы, решать должны задачу, ее нельзя Вам не решить.
Пусть даже от ее решенья, зависит «жить людям, иль нет»,
Вы это всем не объясните, ведь большинству, и дела нет…
Любому нужно быть готовым, к разным событиям всегда,
Чтоб не раскиснуть, не поникнуть, перед проблемой никогда.
И, если даже, выход нужный никак не можете найти,
Искать его не прекращайте и он Вам встретиться в пути.
Для этого, может придётся, все силы мобилизовать,
Чтоб вольно, а скорей невольно, героем настоящим стать.
И на принятие решенья, может уйти лишь пять секунд,
Покажется, как будто вечность, секунды эти вдаль ползут,
Или неделю за неделей идти к решению тому,
Они покажутся мгновеньем неощутимым никому.
Волненье время искажает, сосредоточив на себе…
Тут, лишь характер выручает, с детства воспитанный в тебе.


          Глава 1.
      Блуждание…
… Как пузырьки от кислорода
С глубин идущие на свет,
Соединиться с атмосферой,
Пути иного у них нет…

Так, и его блуждали мысли,
Отдельно, будто бы извне,
Шли по частям и собирались,
Подобно пене на воде.

В горах высоких старый замок,
Стоит заброшенный сто лет,
И где-то в его лабиринтах,
Он ищет выход, ищет свет.

Покрыты инеем все стены,
Безмолвье, холод, полумрак,
Скрипят старинные засовы,
Прорваться хочет ветер – враг.

Но, врата держат его натиск,
Они пока не поддались,
В отличие от старых окон,
Отряды там их прорвались.

И дуют в трубы, вой в каминах,
Давно забывших жар огня,
«Сбор всех частей к осаде замка»,
Чтоб взять его к исходу дня.

Тревога… Нужно торопиться,
Ходить, блуждать, искать, искать,
Хотя б за что-то зацепиться,
Что помогло б это понять:

«Зачем я здесь, откуда прибыл,
Что потерял, или кого,
А, может среди лабиринтов,
Ищу себя я самого?»

«Я, вроде тут себя не вижу…
И не иду я, а плыву…
Но все так явно происходит,
Столь явно, будто на яву».

Вдруг, словно жар в замерзших мыслях,
Звук произвел переполох.
Голос ребенка где-то рядом,
Да… Детский голос, топот ног.

Кольнуло что-то, да так странно,
Как будто где-то далеко,
Но ощутимо, и столь явно,
Как бы его и не его…

Он шел, он брел, он плыл на голос,
И становилось все теплей,
Ну, вот и знак, знать, близок выход,
Быстрей, быстрей, быстрей, быстрей!

Услышал, как сдались ворота,
И ветер гнался за ним вслед.
Пал замок, нет теперь оплота,
Холодных мыслей больше нет!

А вот и дверь, тепло за нею,
Он это чувствовал душой.
Он ей и был, конечно, ею,
Он был душой, само собой.

Та чудо-дверь сама открылась,
И нежный, мягкий, добрый свет
Заполонил собой пространство,
Ни ветра, ни волненья нет.

Так хорошо, на грани срыва!
От счастья хочется рыдать,
Несметна гамма ощущений,
Словами их не передать.

Будто обласканный младенец,
Отпав устало от груди,
Лежит на хлопковой пеленке
И, - только счастье впереди.

«А вот, и я, лежу в кровати,
И человек возле меня,
Пора нам воссоединиться…
Ну, здравствуй Я, а вот и Я!

Не будем мы, надеюсь, спорить,
Кто первое, а кто второе «Я».
Просто внутри какой-то голос,
От бед хранить будет тебя.

А ты учитывай и думай,
Как для меня себя сберечь.
Голос души не каждый слышит,
Ты им не должен пренебречь».

             Глава 2.
             Оттаял.

Открыл глаза, дочь сразу вспомнил,
Бурю эмоций пережил.
- С ней все в порядке, она дома.
Знаешь кто я?

- Вассебруил. Душа отогревала память,
Он понемногу вспоминал,
Как встретил он Вассебруила,
И где с ним вместе побывал.

Про человека со злым взглядом,
Он с содроганьем вспомнил вдруг,
А дальше, смутная картина…
Привстать, сподвиг его испуг.

- Лежи, лежи, вставать не надо,
Тебе пока вставать нельзя.
С семьей твоею все в порядке.
- Ну, слава Богу. А, где я?

- Сейчас тебе все расскажу я,
Дай в кучу мысли мне собрать.
Я рад, бескрайне рад, я счастлив,
Что мы общаемся опять!

          Глава 3.
       Здравствуй.

Да, здравствуй добрый мой Землянин!
- Ну, здравствуй, друг Вассебруил.
Ты расскажи мне, что не помню,
Я, вроде, что-то пропустил.

- С твоим дитем беда случилась,
Ее похитили враги, ты нас позвал,
И мы вернулись…
Спасти ребенка мы смогли.

В тот день случилось точно чудо!
Нам явно Бог всем помогал,
Злодей ведь целился в ребенка,
А ты себе, ту пулю взял…

Она прошла насквозь, на вылет,
Но не волнуйся, брат Антон,
Все ж, до дитя не дотянулась!
Путь преградил ей - фонотрон.

- Да-да, мой друг, я точно вспомнил,
Во сне мне Бог сказал тогда,
Чтоб я носил его с собою
И, чтоб он был со мной всегда!

Уж больно странная палата,
Все необычно, как-то здесь,
И грудь моя совсем не в шрамах…
Я должен быть зашитый весь.

- Дослушай друг, и все узнаешь,
А, раз узнаешь – то поймешь…
Тебя убили там, в ауле,
Но я решил – ты не умрешь.

У нас на корабле есть жидкость,
Специальная, для этих дел…
Ну, если с кем беда, несчастье,
Для сохранения их тел.

Три-пять минут дается время,
Чтоб тело в капсулу вложить,
Затем, туда заходит жидкость,
Чтоб с телом вместе в лед застыть.

- Постой, постой… Я, что не дома?!
Скажи, я, что не на Земле!?
- Да не волнуйся так, дружище,
Сейчас звонить будешь жене.

- Давно я здесь? А, как обратно?!
Вдруг стали влажными глаза…
Мелькнула мысль, что не увидит,
Семью он больше никогда.

- Сейчас, сейчас, ну, успокойся,
Ты на Материи, мой друг.
Время придет – семью увидишь,
Так что, напрасен твой испуг.

Ваши врачи пока не могут,
Таких тяжелых возвращать
И, чтоб вернуть тебя семейству,
Пришлось решение принять.

В любом бы случае так было,
Мы за тебя решили, брат,
Что заберем тебя с собою,
Чтоб целого вернуть назад.

- Спасибо братья дорогие,
За жизнь дитя, за жизнь мою,
В долгу я вечном перед Вами,
Вас уважаю и люблю.

- А то, что грудь твоя не в шрамах,
Врачей, мой брат благодари,
Они отлично постарались,
Не только сверху, - и внутри.

- В тебе сейчас, пол сердца новых…
Так удивленно не смотри,
Все на основе твоих клеток,
Как новое стучит в груди.

Еще над легкими трудились,
Так что, теперь ты новый весь!
Где что не так – все подлечили,
Уже десятый день ты здесь.

Антон завороженно слушал,
Глядя на друга своего,
Осознавал реальность чуда,
С тех пор, как встретил он его.

- Теперь, давай звонить супруге,
Она все знает, ждет звонка.
Поскольку сообщенья в голос,
С задержкой будет все слегка.

Он показал ему, как в голос,
С прибора сообщенья слать.
Антон сказал: - Привет Мария.
Нажал «прием», и стали ждать.

Прошли секунды ожиданья,
И голос зазвучал родной:
- Привет любимый, ненаглядный,
Родимый, милый, дорогой!

Ох, как я рада тебя слышать!
Если б не Вася – померла…
Но, он поддерживал все время,
Рассказывал мне, как дела.

- Как дети? Дома не опасно?
- Все хорошо, давно уж спят.
Частенько к окнам прилипают,
«Не едет папа?», все глядят.

Как самочувствие, любимый?
- Прекрасно Маша, благодать!
- Ну, а когда ты к нам вернешься,
Когда мне мужа домой ждать?

- Пока не знаю, может завтра,
Тебе об этом сообщу.
Я так люблю Вас, так скучаю…
Того гляди, и загрущу.

- Мы тоже по тебе скучаем,
Завтра я буду ждать звонка.
Люблю, надеюсь, жду и верю!
Ну, все, целую муж, пока.

- Пока родная, до свиданья,
Я тоже буду встречи ждать,
Чтобы вживую, очень крепко,
Тебя, любовь мою, обнять.

И, тишина… Сеанс прервался.
Вассебруил был в стороне,
Отхлынули переживанья,
Он успокоился вполне.

Ну, что Антон, уж вечереет,
Поеду я к семье, домой.
Ты отдыхай, мой друг, до завтра,
Скоро увидимся с тобой.

Завтра врачи нам все расскажут,
Сколько еще ты будешь тут.
Ты наш герой, тебя здесь знают,
И выход твой всем миром ждут.

Вдруг, дверь исчезла незаметно,
Антон на Васю бросил взгляд.
Тот пояснил: - Приедет робот,
Ты не волнуйся, он медбрат.

Он привезет тебе отвары,
Корней лечебных и цветов.
Ты выпей все, что он предложит,
Ведь он, посланец докторов.

Приехал робот в виде тумбы,
Как тайну, дверцу приоткрыл,
На полке было три мензурки.
- Бери. Сказал Вассебруил.

Антон достал, на стол поставил,
Робот инструкцию читал.
Какой отвар, как нужно выпить,
Затем здоровья пожелал.

Медбрат исчез, дверь появилась,
Вассебруил сидел при нем,
О многом говорить хотелось,
Ведь много пройдено вдвоем.

- Пойду, еще ты слаб дружище,
Вот, начнешь кушать и вставать,
Еще с тобой наговоримся,
Мне много есть, что рассказать.

И показать чего, есть много,
Тут все в диковинку тебе.
Употребляй, все что предложат,
Чтобы не навредить себе.

- Пока, брат мой, буду ждать завтра,
А ты когда сможешь прийти?
- С утра на кафедре я буду,
Мне нужно пользу принести.

А к вечеру, к тебе заеду,
Ты отсыпайся, пей отвар,
Не то, со многими так было…
Озноб навалится, иль жар.

            Глава 4.
    На подзарядку.

Исчезла дверь, ушел Василий,
Антон остался в тишине,
И выпил первую мензурку.
- Ну, что ж, приемлемо вполне.

Слегка с кислинкой была жидкость,
Должна быть выпита, - за раз.
А остальные две – в рассрочку,
За три приема, через час.

«Напоминать мне звуком будут,
Так что, спокойно можно спать,
Глаза уже хотят закрыться…»
Хотелось очень, отдыхать.

Словно ныряльщик, в сон глубокий,
Антон в мгновение вошел,
И в глубине спокойно, ровно,
Не ведомо куда пошел…

В калейдоскопе будто мысли,
Цветных узоров череда…
Нет сил, понять их назначенье,
То треугольник, то звезда…

А дальше, вовсе все погасло,
И он уснул во время сна…
Остановилось все, застыло,
И стала темной тишина…

            Глава 5.
        Зарядка 30%.

Сколько не ведомо сон длился,
Но с глубины услышал он,
Как кто-то звал его обратно:
«Антон проснись, Антон, Антон».

Кровать вибрацией мешала,
Поводья сна в руках сдержать,
Сон улетучился бесследно…
Пора с его глубин всплывать.

Проснулся, звуки прекратились,
Они добились своего.
Спокойно, тихо разбудили,
Вернув к реальности его.

Он выпил треть второй мензурки,
Затем из третьей выпил треть,
Смотрел он в точку, ждал команды,
И долго продолжал смотреть.

«Да, необычная палата»,
Ему подумалось сейчас.
«Стены, как лес, а потолок  - что небо,
И окон, не приметил глаз».

Смотрел он в потолок, как в небо,
В одну лишь точку, не моргал,
А точка становилась больше,
Он это точно понимал.

На потолке ожило небо,
Зашевелились облака,
И он летел средь них на точку,
А та, росла издалека.

Подобно птице был свободен,
Спиной не чувствовал постель,
Летел вперед к заветной точке,
Очень похожей на тоннель.

В котором, он бывал когда-то,
Со святым светочем в руках,
Вел за собой людское племя,
Выход на свет искал впотьмах.

Влетел в него, темно вдруг стало,
Лишь силуэты, топот ног,
И полетел над головами,
Вперед на блеклый огонек.

А огонек, и был тот светоч,
Что он в руке своей держал,
Который Бог ему дал в помощь,
Чтоб он дорогу отыскал.

И вывел, спас всех от беды он,
На чистый, ясный Божий Свет,
И сразу появились силы,
Хотя идти, уж силы нет.

Он пролетел, прям над собою,
Трепет души сдержав в себе,
И растворился в полумраке,
Лишь крикнув: «Помогу тебе!»

Глаза у птицы уникальны,
Все было видно в темноте,
Он искал свет в конце тоннеля,
Хотел помочь он, сам себе…

Кружил, плутал, летя во мраке,
Уже почти лишился сил,
Как вдруг, откуда-то далекий,
Но четкий голос уловил:

«Антон, я здесь, еще немного,
И скоро ты увидишь свет,
Я Вас давно жду у порога,
Лети ко мне, преград уж нет».

Он полетел, что было силы,
И вскоре показался свет,
А в свете том, чуть различимый,
Родной, манящий силуэт.

Всем сердцем, корой мозга чуял,
Он с этим голосом родство…
Восторг души неописуемый,
Чудо-чудес, как волшебство!

Стрелою вылетел наружу,
На теплый, добрый Божий Свет,
У выхода светился ярко,
Подобно солнцу силуэт.

Смотреть и подойти – нет силы,
Как вкопанный на месте стал,
Преодолев все восхищенье,
Набравшись смелости сказал:

«Спасибо Бог, я не ошибся,
Дорогу верно отыскал,
Ведь ты мне зримо и не зримо,
Все это время помогал».

«Да, ты нашел заветный выход,
Сумел понять мои слова,
Будет шанс людям на спасенье,
Не победитель сатана».

«Теперь, лети в тоннель обратно,
Себе и людям помогай
Найти на белый свет дорогу…
Со мной будь, с верой, и прощай…»

                Глава 6.
              Зарядка 60%.

Открыл глаза, весь лоб был мокрый,
Слегка бросало его в жар,
Как раз, настало уже время,
Отваром потушить пожар.

Второй раз пил из двух мензурок,
И закружилась вся постель,
Глаза закрылись, разгонялась,
Чудная эта канитель.

«Теперь мой сон не ограничен,
Все с пробуждением допью,
Остановить бы мне качели,
Но не могу, уже я сплю…»

                Глава 7.
            Зарядка 99%.

Проснулся бодрый, отдохнувший,
Старался вспомнить свежий сон,
Но он ушел водой сквозь пальцы…
«А был ли он?» Думал Антон.

Так, снов замедленные кадры,
Призму реальности проходят,
И ускоряются настолько,
Что мы их утром не находим…

В палате что-то изменилось,
Антон пытался понять «что»
И, понял вдруг, глаза открылись…
«Было открытое окно!»

А свежий воздух очень щедро,
Давал собою подышать.
Антон дышал, дышал нескромно,
И сразу захотелось встать.

О том, мензурки говорили,
Стоящие возле окна,
Туда их кто-то переставил,
Антон привстал, «ну что ж,- пора!»

К ним подошел, допил всю жидкость,
И дверь открылась в тот же миг,
В палате сразу появился,
В желтом халате врач, старик.

- Добрый Вам день, Антон-Землянин,
Старик с акцентом произнес.
Как самочувствие, как спали?
Я вот, позавтракать принес.

Забыл представиться, я доктор,
Зовут меня Агдевестир.
Врачей здесь много, но я старший,
Ну, поземному – бригадир.

- Спасибо доктор за спасенье,
Отлично чувствую себя!
И спал прекрасно…
Теперь будет, - два дня рожденья у меня.

- Пожалуйста, герой-землянин,
Мы просто выполняли долг,
Помочь любому, кому плохо.
И в этом помогал нам Бог.

Вот, поземному – это каша,
Ее немного можно съесть.
Поешьте так, чтоб быть голодным,
Никак нельзя Вам переесть.

Потом запить можно искидом…
Ах, да! По-вашему есть – сок!
Но увлекаться не пытайтесь -
Один, ну, пусть другой глоток.

- Один иль два…

- Ах, да! Конечно!
Один иль два глоток, пускай…
Много ходить, пока не нужно,
Чуть походил, - и отдыхай.

Ну, что ж, еще зайду к Вам вскоре,
Проверить, как тут наш герой.
Приятного Вам аппетита.
Ах, да! Чуть не забыл, постой…

Он показал Антону кнопки,
Чтоб дверь открылась в туалет,
Сказал, как вызывать медбрата,
Спросил, что хочет на обед.

Потом ушел, Антон покушал,
Типа овсяной кашу ел,
Но следуя совету старца,
Немного, все же не доел.

Запил все очень вкусным соком,
За два глотка не смог понять,
На что похож был фрукт чудесный,
Что сок такой смог людям дать.

                Глава 7.
      На первый взгляд.

Привстал, к окну пошел скорее.
«Уж очень хочется взглянуть,
На жизнь диковинной планеты».
Хотел увидеть что-нибудь.

Увидел ровную аллею,
Деревьев стриженных, чудных,
Дома стоящие за нею,
Так часто, и так много их.

Немного необычной формы,
Но, понять можно, что дома.
Где шли каскадом, где линейно,
И зелень среди них росла.

Да, зелени здесь было много,
Где только можно – там была,
А вот машин, совсем не видно…
Немного странные дела.

Наш город бы, рычал, сигналил,
И тормозами бы свистел,
А этот, тихий и спокойный,
Будто у транспорта нет дел.

Глаза опять ко сну клонились,
Он на кровать свою прилег,
И тут же сон, такой приятный,
Его в свой мир чудной завлек.

            Глава 8.
      Заряжен 100%.

Проснулся сам, еда стояла:
Пиала вкусного супца.
И, вроде нет рекомендаций,
Чтоб съесть его не до конца.

Рядом с пиалой был сухарик,
Жаль, не великий, -  с ноготок,
И сока, кажется, чуть больше,
Немногим больше – на глоток.

Весь организм в процесс включился,
Все забурлило, ожило,
И пищу новую в объятья,
Нутро Антона приняло.

А старой, выписан был пропуск,
На выход, прочь, на белый свет.
Антон, уж вспомнил про все кнопки…
«Что же, посмотрим туалет».

           Глава 9.
Присмотревшись.


Опять Антон в окне дежурит,
Глядит на чужеземный свет.
Да, туалет мы пропустили…
Ну, туалет, как туалет.

Как странно, сколько здесь народу,
Буквально толпами идут
И, словно свет от них исходит,
Похоже, счастливы все тут.

Идут неспешною походкой,
Ну, явно, что не на завод,
И от улыбок свет на лицах, -
Доброжелательный народ.

На расстоянии заметно,
Он же ведь, тоже человек,
Что ценности у них другие…
Здесь по-другому живут век.

Все как-то по иному, плавно,
Хмурых тонов и вовсе нет,
Все в ярких и цветных одеждах.
Он видел точно, белый свет.

Наш белый свет, тут был бы серым,
Местами, даже черным был…
Шумел, галдел, был в нервном тике,
И без толку бы все спешил.

Летел, бежал и спотыкался,
Хотя, давно уж опоздал…
Века на два иль три наверно,
Он от людей этих отстал.

Не знаю, может быть и меньше,
Может всего только на век.
Но здесь, с другой осанкой ходит,
И дышит глубже человек.

Теперь он понял, что не так-то…
Конечно воздух, как же так!
Как же он сразу не заметил,
Вскружилась голова, чудак…

Воздух такой, как на вершине,
Далекой от людей горы,
Где не видать даже в бинокль,
Машин и заводской трубы.

Он здесь какой-то вкусный, что ли,
Им так и хочется дышать.
«Друг говорил, что тут умеют,
Природу-Мать оберегать.

В этом и есть их вера в Бога,
А не в молитвах к небесам…
Здесь беса гонят от порога,
А дома, бес нас гонит сам».

Он отошел к своей постели,
На краешек ее присел,
И грустным, безразличным взглядом,
Свою палату оглядел.

Затем прилег, спать захотелось,
И он не стал себе мешать,
В окно смотреть, уж не хотелось,
Что ж, почему бы не поспать.

           Глава 10.
     Кое-что понял.

Открыл глаза, Василий рядом,
С улыбкой братскою сидел.
- Здравствуй, Антон.
- Привет Василий. Сколько ты сделал добрых дел?

- Вопрос не понял. Смысли добрых?
У нас злых дел здесь, вовсе нет.
Спроси яснее, и получишь,
Предельно ясный мой ответ.

- Ты говорил, что нужно пользу,
Тебе кому-то принести…
А это, та же добродетель,
Может, оспоришь? Что ж, прости…

- Ты извини меня, дружище,
Не перестроился еще.
Я только с кафедры научной,
Там точность, споры горячо…

Ведь только в поисках и спорах,
Рождается открытий плод.
Без опытов и испытаний,
Трудно продвинуться вперед.

Я говорил тебе про пользу…
Как же мне проще объяснить…
Ну, то есть... в общем, на работу,
Мне, как и всем нужно ходить.

- Понятно, денег заработать,
Чтобы кормить свою семью.
Как же я сам не догадался,
Еще не быстро, думаю.

- Семья не будет здесь голодной,
Хоть не работай ты ни дня.
Спокойно слушай, все узнаешь,
И не перебивай меня.

- Я весь одно большое ухо!
Лежу и слушаю рассказ,
Мне очень-очень интересно,
Узнать хоть что-нибудь про Вас.

- Два века скоро, как нет денег.
Деньги придумал жадный бес,
Чтобы людей врагами сделать,
Создать к наживе интерес.

Отсюда подлость и обманы,
Убийства, войны, грабежи,
С колючей проволокой заборы,
И под охраной рубежи.

У нас – полезности копилка,
Своеобразная шкала.
Ты трудишься, где хочешь в Мире, -
Она мала, иль велика.

Общество делится на классы,
И этих классов всего семь.
Чем выше класс – тем ты полезней,
Нашему Миру, людям всем.

- А ты, какой класс ты имеешь?
- Я знал, что спросишь ты сейчас.
Еще недавно был на пятом,
Теперь - шестой имею класс.

Могу маршрут себе позволить,
Отдельный, скоростной маршрут,
Чтоб оказаться в любой точке,
Где вдруг, дела науки ждут.

Или по личным своим целям,
К друзьям на жаркий континент,
Могу я вылететь сегодня,
Или в любой другой момент.

И, в пищевой корзине больше,
Могу позволить я себе.
Но это здесь, не так уж важно, -
Она у всех полна вполне.

Ну, в ресторане мы с женою,
К примеру, можем побывать,
И там, чудных деликатесов,
Сколько  угодно заказать.

Вот, кое-что я перечислил,
Но главное, сейчас скажу:
Я голос в обществе имею,
И этим, сильно дорожу.

Могу участвовать в решении,
Важнейших для людей проблем,
В принятии новых законов,
Или отмене их совсем.

Таких на Матери нас триста,
Так что, поздравь меня сейчас.
Я, вот недавно только вырос,
С тех пор, как побывал у Вас.

- Сердечно, друг мой поздравляю,
Желаю только лишь добра.
Мне интересно, готов слушать,
Тебя до самого утра.

Теперь, начни ты с нижних классов,
Мне интересно знать о них,
О безработных, о трудягах,
Ты расскажи мне о простых.

Здесь много лет нет безработных,
Тут не желающие есть.
Вопрос в желании трудиться,
Ты это лишь должен учесть.

Рабочий день – трехчасовой здесь
И, нужно место уступать.
Другой придет, тебя заменит,
Вот так три дня, и отдыхать.

- Вот это да! Лафа какая,
Буквально непосильный труд,
Ты постоянно удивляешь…
Может, мне поселиться тут?

- Я буду рад, если так будет,
Вокруг планеты прокачу.
- А, как же Маша, дети, предки…
Не понял что ли, я шучу.

- Есть в каждой шутке, доля шутки,
Я все, что нужно понял, друг,
Ну что, ты будешь слушать дальше,
Иль утомился, может вдруг?

Конечно, слушать буду дальше,
Мне очень интересно, брат,
Столько эмоций от рассказа,
Прости, но я не виноват.

- Народу  масса на планете,
Чтобы работать каждый смог,
Такой вот график разработан,
И вот такой назначен срок.

У нас, межклассовых различий,
Особых, в общем-то, и нет.
Ровны практически во многом,
Рабочий и наш президент.

Их, кстати - пять. Лучших из лучших,
Имеют класс они – седьмой
И, им доверено по праву,
Держать контроль над всей страной.

У них есть доступ к «глоб-системе»,
Которая за всем следит:
Вся экономика, маршруты,
Система благ, защитный щит.

У нас нет денег, нет брильянтов,
И нет желанья богатеть,
Своим богатством наслаждаться,
На фоне нищих, и дуреть.

Здесь все стремятся вверх, к развитию,
За счет труда только растут.
Такую вот систему создал,
Наш социальный институт.

Ресурсов много накопили,
Мы в состоянии кормить,
Своих лентяев, кто не хочет,
Хоть что-то в жизни изменить.

- Пока их кормят – так и будут,
Они бездействовать тогда.
- Не только кормят, - одевают,
И будет так для них всегда.

На этом все. Уже на транспорт,
Лентяй никак не попадет,
                Пешком придется прогуляться,
Глядишь поймет, пока идет.

Поймет, что нужно всем работать,
И пользу обществу нести,
И так, если во вкус войдете,
До президента дорасти.

- Какой же класс тут у лентяев?
Дай угадаю, - нулевой.
- Прямо в десятку бьешь, Землянин,
Не интересно, уж с тобой.

- А, как они берут товары,
Как ездят здесь, и где живут?
Что они могут с этим классом,
Какой доступен им маршрут?

- Я говорил тебе, что транспорт,
Лично для них, закрыт совсем.
Жилье, он тоже не получит…
- Да, было б жирно, уж совсем.

- Попросят родичей ближайших,
Выделить угол для него.
- А, если он один по жизни?
- Найдут работу для него.
 
Эти дела ведет с успехом,
Министр социальных дел,
У них, столь гибкие подходы…
Но есть, конечно, и предел.

Вдруг, человек неуправляемый,
То – изолируют его,
Есть тут для них специальный лагерь, -
Он будет домом для него.

Там все прилично и культурно,
И кормят там, как на убой.
Этим ответом отметаю,
Вопрос твой, связанный с тюрьмой.

Товары тоже, большей частью,
Для них закрыты, пока он,
Для общества в виде балласта,
Словно мешок к ним прикреплен.

Он может получать продукты,
Для них закрыт совсем заказ.
Придется ножками потопать,
Чтобы покушать, каждый раз.

Помощник им дается тоже,
Чтоб он на связи был всегда.
- К примеру, он его отключит?
- Найдут по фьену, - не беда.

С одеждой, тоже все в порядке,
В любой сезон одет, обут.
- Ах, как лентяи у Вас классно
И замечательно живут!

- Служба контроля за порядком,
Типа полиции у Вас,
За всем следит и наблюдает,
Чтоб жил спокойно любой класс.

Штрафы идут дистанционно,
Предупрежденья – через связь.
Но, если их не хочешь видеть, -
То, за пределы не залазь!








          Глава 11.
          Новость.

Открылась дверь, ворвался доктор,
Ужин в пакетике принес.
- Ну, как герой наш поживает?
Задал Антону он вопрос.

- Отлично доктор, все прекрасно,
Хочу уже от Вас уйти.
- Так что ж, с утра и уходите,
Дай Бог удачи Вам в пути.

Антон весь засиял от счастья,
Вассебруил был тоже рад.
- Спасибо доктор Вам большое.
- Пожалуйста, Земной наш брат.

Только питайтесь поскромнее.
Да, исключите свежий хлеб,
И мясо, лишь через неделю,
А в остальном запрета нет.

Считаю Вас вполне здоровым,
Спокойно отпускаю Вас.
Надеюсь, больше не увидеть,
Вас в пациентах, как сейчас.

Еще разок сегодня глянем,
Что нам покажет туалет
И, отправляйтесь восвояси,
Вы в наш прекрасный, белый свет.

Они врача благодарили,
Тот радостный от них ушел.
Марии после позвонили,
Сказали, что: «Все хорошо».

Что скоро будет ясно точно,
Когда Антон придет домой,
Пока немного тут побудет,
Чтоб быть знакомым со страной.

               Глава 12.
              На Земле.

Мария после разговора,
В шкаф положила фонотрон,
Сидела и смотрела фото,
Где с нею, в рамочке, Антон.

«Как же давно все это было,
До свадьбы, кажется еще…»,
А память тихо ворошила,
И сердцу стало горячо.

Как с ним встречалась, вспоминала,
Как он ей руку предложил
И, как родителям сказала,
А папа не согласен был.

«Он ведь кутила, забияка,
Смотри, наплачешься с ним, дочь…
Потом с дитем придешь обратно,
И будешь нас просить помочь».

Так говорил покойный папа,
А мама говорила ей:
«Что, если есть любовь меж Вами,
Доверьтесь оба только ей».

Вначале было, будто папа,
Как будто в воду посмотрел…
Только домой не возвращалась,
Жила, то был ее удел.

Зато, наплакала слез вволю,
Бывало всякое у них,
И видели его с другою,
И руки распускал, как псих.

Пил и гулял, курил он зелье,
Но только сына родила,
За ум, как говориться взялся,
Все бросил, и пошли дела.

Уже пять лет, как жили ладно.
Она смогла все пережить,
Бог наградил ее покоем,
Любовь была. Эх, жить да жить!

Но, испытания свалились,
В виде Василия на них,
А муж не струсил, согласился,
И все проходит с честью их.

Даже семьи беда коснулась,
Но Бог, Антон, друзья спасли,
Дочку из лап звериных, целой,
И невредимой привезли.

Еще немного, он вернется,
И буду я его любить,
Он моя радость, мое солнце,
Хочу весь век я с ним прожить.

Тут дети в комнату ворвались,
От мыслей женских отвлекли.
Они скакали и боролись,
Все с притяжением Земли.

           Глава 13.
       Не на земле.

Антон, тем временем притянут,
К планете был совсем другой.
К большой, не менее красивой,
Прекрасной, чистой, но чужой.

- Скажи, Василий, а что с тестом,
Который мы собрали там,
Есть результаты, хоть какие,
На что надеяться все нам?

- Есть предварительный анализ,
Он тоже, значит кое-что,
Хоть и поверхностный, но все же,
Хоть что-то, лучше, чем ничто.

А основной анализ завтра,
Уже должны мы получить.
Безмерно много информации,
Пришлось машине изучить.

Пока скажу тебе, но вкратце,
Что две страны уже идут,
Путем господства мирового,
И разный, выбрали маршрут.

- Моей страны опять нет в списке…
Тут ясно, в карты не гадай.
- Ты прав, России нет в том списке,
В нем есть: Америка, Китай.

Китай идет мирной дорогой,
Медведем жир копит к весне.
Америка углы срезает,
И провоцирует к войне.

У них идет все дело к краху,
Хотят войной долги списать,
Свое военное господство,
Они хотят распространять.

Но тщетно все, пока Россия,
Стоит у них, как в горле кость,
Господство будет невозможно,
Есть на Россию у них злость.

Вот, в двух словах тут вся картина,
Тебе ее легко понять,
А не земному человеку,   
Пришлось бы долго объяснять.

Американец весь в попытках,
Полную лодку раскачать,
Гляди, и свалится кто за борт,
Чтоб стало легче им дышать.

Китай же, хитрою лисицей,
Решил всех массой побеждать,
Он экономикой задумал,
Весь Мир, один завоевать.

Китаец молча наблюдает,
Спокойно силы копит, ждет.
Россия оборону держит,
Там вся надежда на народ.

Народ, мол, выдержит все, стерпит,
Врагам сломает всем хребет,
Но в Мире много изменилось,
А, вот в самой России – нет…

Хотя, начало измененьям,
Уже положено сейчас,
Но это долгие процессы,
А нынче дорог каждый час.

Что поразительно, коллега,
Но нет идей ни у кого,
Объединить свои усилия,
Все ради Мира одного.

И очень может быть, Землянин,
Что дело кончится войной…
На Вас природа крест поставит,
Накрыв Вас всех большой волной.

Необъяснимое безумство…
Вам срочно нужно помогать,
Но, как – пока еще не знаем…
- Правителей на стажировку взять.

- А, что, быть может это выход,
Для Вас единственный, один.
Давай, мой друг, дождемся завтра,
Потом, о том поговорим.

- Скажи, Василий, пока помню,
Вопрос все мучает меня.
А, где машины,  где весь транспорт?
Не вижу я машин два дня.

- Квартал здесь только пешеходный,
Значит машины под землей.
Многоэтажные тоннели,
Режим в них разный скоростной.

- А, что они, как наши ездят?
- Могут и ездить и летать.
Скорость зависит от маршрута,
Но, классом нужно  обладать.

- От класса, что у Вас зависит?
- Зависят скорость и маршрут.
Чем ниже класс – тем ниже скорость,
Но всем ее хватает тут.

Я повторюсь, - различий мало,
Они, так явно  не видны.
Здесь все, кто трудится во благо,
Могут сказать: «Они ровны!»

Если б различий было много,
Богатый задирал бы нос.
У бедных рано или поздно,
Возник бы классовый вопрос.

Класс тут, ну, как у Вас медали,
Знаки почета, ордена.
Да, и конечно выше должность,
А благ шкала у всех одна.

Одна, - но только в одном классе,
Класс выше – больше может, чуть.
Их уровнять, - было б ошибкой,
Ведь стимул – это роста суть.

Чем больше трудятся, тем больше,
Баллов ложится на шкалу.
Чего-то больше, чем другие,
Я взять на баллы те смогу.

Итак: Есть благ шкала на классе,
Система баллов есть на ней,
Но основные блага в целом,
Ровны для всех классов людей.

Дома, одежду и питание,
Практически не отличить.
Чем выше класс, тем информации,
Здесь больше можно получить.

И, к технологиям различным,
Тут разный доступ у людей.
Опять же, все упрется в должность,
И в то, какой вы мастер в ней.

Здесь президенты – контролеры,
Событий и процессов всех.
Закон наш – это «Глоб. Система»,
Она прорыв наш и успех.

Ее создали наши деды,
Неприкасаемая она.
Глобальная Система Жизни,
О каждом знает все сполна.

О каждом знает и всех видит,
Порядок – это есть контроль.
Как конституция с мозгами,
Играет главную здесь роль.

Нет на Материи ни точки,
Где не имеет она глаз.
Любого может обнаружить,
И с ним связаться в тот же час.

Но, это только если нужно,
А так, ее как будто нет.
Свободу граждан чтят здесь очень,
Но рамки есть, - то не секрет.

- А расскажи про президентов,
Как выбирают, почему,
Средь миллиардов кандидатов,
Всего их пять, я не пойму?

- Главный ответственный, для нас он,
А поземному  –  президент.
Их очень много, в самом деле, -
Пять, лишь сейчас, в данный момент.

На ночь, заменят их коллеги,
А на день, новые придут.
Работают они посменно,
Закон и правила блюдут.

Их здесь никто не выбирает,
Тут класс их всех наверх ведет.
Седьмого класса кто достигнет,
Сам в их команду попадет.

Талантом надо быть, трудягой,
И это все в одном лице,
Чтоб класс седьмой у нас достигнуть,
Не сильно старым, не в конце…

Их на сегодня, тридцать в штате
И, где-то столько же в резерве.
Кого на пенсию отправят,
Кто в санаторий, лечить нервы.

А, остальные в смены ходят,
Работа, как у всех обед.
И, кто он, часто и не знает,
До класса пятого сосед.

Но, есть такие с седьмым классом,
Кто в контролеры не идет.
Остался при своем он деле,
И дальше в нем идет вперед.

Чуть ниже есть отдел министров,
Их целая плеяда тут.
Рекомендации от  «главных»,
В дело берет их институт.

От граждан, тоже все вопросы,
К министрам тем, рекой текут.
Они решают их тот час же,
Ведь граждане итога ждут.

И так, бурлит в трудах полезных,
Весь управленья механизм…
- Ленин с Материи наверно,
У Вас тут, явный коммунизм.

- Ну, мне пора, семья заждалась.
- Еще скажи про «волосок»,
Который в мозг, здесь многим вколот?
- Да, это будет на часок…

Скажу лишь, что на пятом классе,
Доступно этим обладать.
Здесь все, по меньшей мере, сложно,
Тебе пока, нужды нет знать.

Я понимаю, есть вопросы,
Ответы постепенно дам.
Завтра на кафедру поедем,
Ты многое увидишь сам.

Они до завтра попрощались,
Вассебруил домой пошел,
Антон покушал вкусный ужин,
И кнопку «туалет» нашел.

Потом лежал в своей постели,
Заснуть полночи все не мог.
Про Землю-матушку он думал,
И про ее тяжелый рок.

На той волне не музыкальной,
Антона сон стрелой настиг,
И поразил отменно метко,
Он вместе с мыслями затих…

Во сне приснился двор Антону,
«Опель», собачья конура.
Детей увидел и Марию,
И с ней, не спал он, до утра…

Проснувшись утром, сразу понял,
Что он здоров по всем статьям
И, что уже домой пора бы,
К жене и к двум родным детям.

            Глава 14.
 Сюрприз с конфузом.

Он встал, кровать свою поправил,
Пижаму хлопковую снял,
Связался с роботом-медбратом,
Тот его просьбе быстро внял.

Антон сказал, что он уходит,
Одежду, чтобы тот привез.
Прикрыл всю наготу пижамой,
Чтобы не вышел вдруг, курьез.

«Быть может, медсестра заглянет,
Не будет роботом она…»,
Хоть здесь не видел их ни разу,
Но чувствовал, что есть одна…

Сидел, смотрел в свое окошко,
Вдруг, за спиной открылась дверь,
Он обернулся, и… весь замер.
Ну, хочешь, верь – хочешь не верь.

Стояла на пороге дева,
Стройна, красива, высока,
Глазами умными смотрела,
На пациента свысока.

Антон ее красой дивился,
Сперва хотел с кровати встать,
Потом решил сидеть на месте,
Пижаму крепче прижимать.

Волнистый волос ее длинный,
На плечи хрупкие спадал,
Глаза большие, цвета моря,
Лица заманчивый овал.
Красивый нос, был чуть приподнят,
А губы… лучше не смотреть…
Иначе можно за секунды, -
На годы, вдруг помолодеть.
Цвет жизни, губы те имели,
Сам Бог, вручную их слепил,
Своей удачною работой,
Он очень многих ослепил!
Нежные руки, пальцы – перья,
Как завершение крыла…
В пояс бы маме поклониться,
Кто дочь такую родила!
Сужение античной вазы,
От плеч до бедер было в ней,
И тот счастливчик, кому скажет,
Хозяйка вазы слово: «Пей».
Грудь – две вершины у Эльбруса,
Вздымается со вздохом вверх,
Но в ней, есть сердце, слава Богу,
А на Эльбрусе, только снег…
Бедра хранят все тайны жизни,
Их нам, так хочется познать…
Но только лишь избранник будет,
Завесу тайны раздвигать,
И ноги длинные, как сосны,
Что корабельными зовут,
Такие стройные, прямые,
Что люди взгляд не оторвут!
Она застенчиво смотрела,
Будто прощения моля…
«Прости, но я не виновата,
Такою создал Бог меня».
Ресницы кланялись в поклоне,
И снова поднимались вверх…
Да, красота большая сила!
Но, где-то рядом с нею грех…

Вот, протянула руку дева,
В руке пакет с одеждой был.
Антон привстал, чтоб взять одежду,
А, про пижаму позабыл…

И, обнажилась тайна жизни,
Мужской, не яркой красотой…
Девица скромно улыбалась,
А он, невольно вскрикнул: «ой!»

Когда за нею дверь закрылась,
Тогда в себя только пришел.
Сидел и думал: «Как так вышло?»
Но объяснений не нашел.

Одежда была высшей пробы,
Вся натуральная, как лен.
Везде приятная для тела,
Любил в такой ходить Антон.

Обувь с прекраснейшей подошвой,
Так мало весила она,
Застежка необычной формы,
Сама, матерчатой была.

Но точно все из натуральных,
Каких не ведомо сортов.
Антон давно уже оделся,
И с Васей был уйти готов.

            Глава 15.
              В Свет.

Пришел Василий, сказал: - Здравствуй!
- Привет! Сказал ему Антон.
- Ну, ты готов уже дружище?
Ведь ждет тебя Эспамелон!

Самый большой и главный город,
Огромной Матери моей.
По-вашему, он, как столица,
Дорог и важен для людей.

На выходе народ собрался,
Чья классность позволяет знать,
Что есть далекая планета,
И мы хотим ей помогать.

Хотят Землянина увидеть,
И поприветствовать тебя,
Ведь люди «Ки», так не бывали,
Доступны всем здесь, до тебя.

Шли коридорами больницы,
Попался врач им на пути,
Сказал: - Вы сердце берегите,
Нагрузки, стрессы – не нужны.

- Исключено. Сказал Василий,
Мы йотой, даже не рискнем,
Ведь столько вложено усилий,
Чтоб сердце снова билось в нем.

Вышли на улицу, на воздух,
Люди к ним стали подходить,
Так непонятно говорили,
Василий стал переводить.

Тебя приветствуют, Землянин,
Желают здравия тебе,
Всем интересно, как живете,
Вы там, на Матушке-Земле.

Антон сказал: - Живем нормально.
Хотим, как Вы, начать там жить,
Благодарил за пожеланья,
Пообещал сто лет прожить.

Люди тянули к нему руки,
Антон касался  их тепла…
Вассебруил сказал всем громко:
- Простите люди, нам пора.

Пресс-конференция закрыта,
Они прошли мимо толпы,
Все улыбались и махали,
Не создавая суеты.

- Так необычно это видеть,
Но всем хватило пары фраз,
Чтобы спокойно расступиться,
Не беспокоя больше нас.

У нас бы, гнались папарацци,
За нами уже пять минут,
И, чтоб уйти от их погони,
Пришлось сменить бы нам маршрут.

Вассебруил шел, улыбался,
И наслаждался летним днем,
В душе покой и умиленье,
Ведь снова шли они вдвоем.

Подходят к входу в подземелье,
Типа Московского Метро.
- Заходим в транспортный тоннель мы,
Сейчас найдем мое авто.

Все в знаках, символах, мигает,
Антон смотрел во все глаза.
- Похоже, как тогда в Китае,
Кругом неон  и бирюза.

- Вот, проходи на эскалатор,
Он на наш уровень идет.
Через минуту, прям к машине,
Он нас спокойно довезет.

- Скажи, а доктор из больницы,
Мысли мои, ведь мог читать?
- Конечно, он на шестом классе,
Все при желании мог знать.

А, что вдруг вспомнил ты про старца?
Кстати, ему сто пятый год,
Он самый лучший на планете,
Работой только лишь живет.

Сходим, Антон, моя стоянка.
А вот, и мой «Ардлай» стоит.
По-вашему, значит машина,
Или какой-нибудь болид.

Антон увидел сто ардлаев,
А, может двести, он не знал.
Все одинаковы по форме,
А цветом, будто бы металл.

И каждый, словно конь в загоне,
За загородкой своей ждал,
Нет ни дверей, ни фар, ни стекол…
Пулю, на вид напоминал.

- Она, как пуля на колесах,
Так странно, не могу понять,
Как же без фар и стекол ездить,
Не говоря уж, как  летать?

- Скоро ты все поймешь, увидишь,
Не забивай мозги себе.
Колеса едут до потока,
А дальше, -  не нужны тебе.

Нажал на пульте он на кнопку,
Проснулся, замигал ардлай,
Открыв в салон послушно двери.
- Что же, Землянин, залезай.

Антон уселся, кресло – чудо!
От головы до самых пят.
В ардлае было их четыре,
В центре консоль, в ней автомат.

Вассебруил правой рукою,
Джойстик легонько шевелил,
Ардлай поехал невесомо,
Весь засветился и ожил.

Снаружи он не видел стекол,
Зато, все видел изнутри,
Не слышен двигатель был вовсе,
Лишь тишина была внутри.

Василий вел ардлай вручную,
Антон смотрел по сторонам,
- Сейчас  иду на направленье,
Потом в поток, маршрут задам.

Здесь много разных направлений,
Во все концы они идут,
А в них потоки со стволами,
По ним ардлаи и идут.

- Пока, совсем  мне не понятно.
Маршрут, поток, ардлай, тоннель,
Все в голове перемешалось,
Одна сплошная канитель…

- Вон, видишь символы и знаки?
Табло огромное стоит,
На нем, названья направлений,
На красном фоне белый шрифт.

- Да, его вижу, и что дальше…
- Дальше я выберу поток,
Зайдем в него, колеса спрячем…
Мы – пуля, лишь нажми курок!

Маршрут мой в памяти заложен,
А так, вообще, нужно задать,
Чтобы ардлай ушел с потока,
В том месте, где нам нужно стать.

В потоке два ствола проходят,
Один для съезда служит нам,
В другом, несутся, словно пули,
Ардлаи по своим делам.

- Наверно скорости большие,
И столкновенья могут быть…
Дистанцию, как тут удержишь,
Людей, ведь можно погубить.

- Людям не стоит волноваться,
Машины тут следят за всем,
Они устроены так умно,
Что не столкнуться им совсем.

Издалека друг друга видят,
Машина управляет тем,
Где ей съезжать, где ускоряться,
А где, замедлиться совсем.

Центральный мозг всего потока,
Завязан с остальными в сеть.
И так видна им вся картина,
За каждым здесь могут узреть.

Если избыток на потоке,
Они перенаправят нас,
Туда, где более свободно,
Хоть будь ты даже, первый класс.

Или замедлят нам движенье,
Чтоб пропустить другой поток,
Потом ускорят, если нужно,
Если, конечно, не виток.

- Что за виток, скажи Василий?
- Ну, это как бы разворот.
Перестроение движения,
Назад, наверх или в обход.

Было светло вокруг ардлая,
Тоннельный, габаритный свет,
И он летел стреле подобно,
Где для нее преграды нет.

Василий замолчал, дал в кучу,
Антону мысли все собрать,
Он понимал, что очень много,
Ему сейчас нужно понять.

- А мы, в каком идем потоке?
Антон Василия спросил.
- Какого класса, хочешь знать ты?
Переспросил Вассебруил.

- Да, для какого класса  создан,
Столь скоростной этот поток?
- Я вижу, кое-что понятно.
На вот, попей воды глоток.

Он протянул стакан Антону,
Как знал, что тот попить хотел.
Антону было непривычно…
Водитель ведь, спиной сидел.

К летящей под ардлай дороге,
В стаканчик воду наливал,
И разговаривал с Антоном,
Жестикулировал, вставал…

- Этот поток для пятых классов,
И тех, кто выше них стоит.
Он скоростной, всегда свободный,
Но иногда, и он забит.

- Забит?
- Забит – то означает тише, мы будем двигаться в тот час.
Возможно, где-то перегрузка,
В него направлен нижний класс.

Тем временем, ардлай замедлил,
Как пуля на излете ход.
- К съезду готовится машина.
«Знать, скоро к месту довезет».

- Как же вы класс распознаете?
Ведь не написан он на лбу.
Смотрю на всех, понять пытаюсь,
Но ничего я не пойму.

Вассебруил расхохотался.
- Ты попал в точку, друг Антон!
С рожденья всем Материанцам,
В кость лобовую «фьен» внедрен.

Фьен,  что-то типа микрочипа,
Содержит данные в себе:
Кто ты, откуда, род занятий,
Все о твоей большой семье.

И в жизни все твои заслуги,
Туда ложатся, как  в тетрадь.
И, если ты на пятом классе,
Ее ты можешь прочитать.

- Четвертый класс, еще не может?
- Нет, этот доступ им закрыт.
Но этот факт, поверь дружище,
Их очень редко тяготит.

- Как Ваш ардлай летит в потоке,
За счет мотора, или нет?
Работают на чем моторы,
Скажи мне, это не секрет?

- Секрета нет – на водороде.
Он самый мощный, чистый был.
Позже, один великий гений,
Нам новый, лучший подарил.

Но  этот, так же полным ходом,
Используем почти везде,
А новый, в корабли мы ставим,
Чтоб полететь к чужой звезде.

- На нем на Землю вы летали?
- Конечно, только лишь на нем.
Он стал вдвойне экономичней,
И сохранил тот же объем.

Есть на земле ведь, монорельса?
- По ней, там ездят поезда.
Красивые и скоростные,
Летят они туда-сюда.

- Вот, и у нас в потоках так же,
Принцип тут, в общем-то, простой,
С годами только доработан,
Ведь он же старенький такой.

- А, как и где ардлай летает?
Догадки только у меня,
Могу я их тебе озвучить,
Боюсь, что засмеешь меня.

- Зачем догадки, - я озвучу,
Ты просто слушай, друг Антон.
Есть и воздушные маршруты,
Вот там, в своей стихии он!

Свои на небе коридоры,
Имеют все классы людей.
Но первые, могут позволить,
Себе летать не каждый день.

Есть коридор континентальный,
Еще по воздуху идет
И, очень даже неплохие,
Он расстояния берет.

При этом время тратит больше,
Он на воздушный свой полет.
Примерно так, у Вас летает,
Любой военный самолет.

Но, есть маршруты через космос,
В другую часть большой страны,
Они доступны с пятых классов,
И не во все, опять же дни.

К далеким, жарким континентам,
Мы долететь сможем за час!
Ну, как тут жить и не стараться,
Подняться выше, в другой класс?!

Тем временем, ардлай выходит,
С потока в выходной тоннель,
Открылась в зоне автомата,
Ручная, с джойстиком панель.

- Сейчас вручную, на стоянку,
Его с тобой мы заведем,
Поставим в стойло, и ногами,
До академии дойдем.

Коллеги ждут тебя, Землянин,
Хотят беседовать с тобой.
Свободно с ними пообщайся,
Зайду я позже за тобой.

- А, где ты будешь?
Я, признаюсь,
Что без тебя чуть-чуть боюсь.
- Даже не думай!

Я не долго…
В лабораторию спущусь,
Узнаю, как там наш анализ,
И вновь, обратно поднимусь.

Среди коллег, немало будет,
Моих проверенных друзей.
Ну, а потом свожу тебя я,
В наш исторический музей.

И там, его хранитель старый,
Тебе расскажет столько, друг,
Что ты представить и не можешь!
Зовут его Эльвенбедлуг.

В загон пустой, ардлай причалил,
Открылись двери, и на свет,
Вышли два друга неразлучных,
Один – «вопрос», другой – «ответ».

И, пока шли на выход в город,
Антон Василия пытал,
Вопросы разные он другу,
Без перебоя задавал.

- Ответь, а если кто случайно,
Или намеренно войдет,
В поток для тех, кто выше классом,
Ему все это с рук сойдет?

Его наверно остановят,
Назад, быть может, развернут?
- Ну что ты, нет, дадут закончить,
Ему, им начатый маршрут.

Просто немного баллов спишут,
С его шкалы доступных благ.
Своеобразный штраф, коллега,
Без дисциплины, ведь никак.

И, так тут можно докататься,
Что классом ниже станет тот,
Кто постоянно нарушает,
Порядок и привычный ход.

Работать больше, вновь придётся
И, лучше меньше отдыхать,
Чтобы вернуть свой класс обратно,
Свой старый уровень занять.

- Шкалу всех благ, кто пополняет?
Догадок даже, нет совсем.
Ведь надо же, чтоб было точно,
Чтоб не обидно было всем.

- Вопрос затронул ты хороший,
Так своевременно спросил,
Я только рассказать собрался,
А ты меня опередил.

Есть два критерия у роста,
Слушай внимательно сейчас.
Первый -  есть качество работы,
Стал мастер, - поднимают класс.

Следующий класс – другие нормы,
Другие требования там,
Возможно, и другая должность,
И благ шкала, что важно нам.

Второй – количества критерий.
В каждой профессии он свой.
Не будем сильно углубляться,
В ту бухгалтерию с тобой.

Одним считают расстоянье,
другим дежурства, тем – часы.
Кому количество чего - то…
Тонны печенья, колбасы.

Учителям – экзамен детский,
И все отметки по нему.
Замотивирован здесь каждый,
И знает, что хотеть ему.

Чего хотеть, к чему стремиться,
Или на месте постоять,
А, может даже, класс понизить,
Чтоб временем располагать.

Чем ниже класс – короче график,
Тем меньше трудятся часов.
Может, кому-то нужно время,
Он классом жертвовать готов.

Ну, а учет ведет машина,
Ей помогает человек
И так, здесь длится уже долго,
Системе этой, двести лет.

- Скажи, а есть в шкале пределы,
То есть, лимиты, есть ли в ней?
- Конечно да, но всем хватает,
Жить без излишеств много дней.

К примеру, ты зашел подстричься,
С твоей шкалы списался балл,
И к парикмахеру спокойно,
Он взял, и перекочевал.

- А, как же Вы по магазинам,
Идете со шкалой своей,
И нет ли из-за пересчетов,
На кассах там очередей?

- Тебе привычных магазинов,
Уже давным-давно здесь нет.
Покупки делаем из дома,
И, из машины, проблем нет.

У каждого с собой помощник,
Типа компьютера у Вас,
С ним можно голосом общаться,
Он правая рука для нас.

У нижних классов – он предметный,
Его с собой носят пока,
А, с пятого – уже в мозгах он,
Ты слышал, в виде «волоска».

- Да, это очень впечатляло,
Когда ты мысли знал людей…
Ведь надо же, такое сделал,
Какой-то умный грамотей!

- Эти возможности – с лимитом.
Часто нельзя употреблять,
Иначе можно инвалидом,
С больною головою стать.

Я продолжаю, - твой помощник,
Вывел тебе на монитор,
Весь перечень любых товаров,
Что мы имеем до сих пор.

И ты там видишь, что доступно,
Тебе по классности сейчас,
И сколько баллов ты имеешь,
По шкале благ, на этот час.

Затем, лишь нужно сделать выбор,
И твой заказ – уже в пути.
Так что, давно, мой друг, не нужно,
Куда-то в магазин идти.

Но, все равно остались точки,
Где люди что-нибудь берут,
А их не мало, так что нету,
Очередей на кассах тут.

Антон шагал и восхищался,
Он рад был очень за людей,
Которые, так жить умеют,
В гармонии с Материей.

Так, незаметно, за беседой,
Они покинули тоннель,
Вышли на свет они, на Божий,
Прям в городскую канитель.

- Сейчас пешком две-три минуты
И, к академии придём,
Второй мой дом, моя обитель,
Там все готовят нам прием.

Дома высокие стояли,
Как небоскребы на земле.
Немного все тут необычно,
Но все понятное вполне.

- Квартал и этот пешеходный,
Но есть, где транспорт сверху весь,
Там вдоль дорог забор проходит,
Через него не перелезть.

Когда с дороги ты съезжаешь,
Чтоб к дому ехать своему,
Тебя дублирует машина, -
Там не проехать одному.

К примеру, если твой маневр,
Опасным обществу мог стать,
Машина его не пропустит,
Сама все будет исполнять.

А это будет, брат, не быстро,
Так что, машину  чтоб не «злить»,
Ей управлять нужно спокойно,
За скоростью всегда следить.

- А, есть общественный здесь транспорт?
- Тот же ардлай, только большой.
Есть и огромные ардлаи,
Маршрут для них особый, свой.

А вон, и дом нашей науки,
Имя написано на нем,
Миссии первого на Землю,
Зло, побеждавшего добром.

- А почему имя Иисуса,
На стену здесь нанесено?
- Его Земляне так прозвали,
Имя  узнать, нам  не дано.

Увидеть и услышать Бога,
Мы можем только лишь во сне,
Это старинная легенда,
Ровесница нашей Земле.

Сам Бог ее поведал людям,
Еще в начале их пути.
Из уст в уста она ходила,
И вот, смогла до нас дойти.

Когда-то, к людям он отправил,
Сына, чтоб тот им  показал,
Как добро души исцеляет,
И путь к спасенью указал.

Но бес, расставив злые сети,
Распял его чужой рукой,
И устранив врага с дороги,
Средь лжи и слез, обрел покой.

Да, слишком рано путь прервался,
И все пошло на самотек…
Многоголосие религий –
Такой у этого итог.

Много имен теперь у Бога,
На старой Матушке-Земле,
Каждый придумал ему имя,
Легенду, нужную себе.

- Если бы Божий сын увидел,
Нынешних, ряженых попов,
Наверно, сильно б удивился,
Лишился бы на время слов…

- С тобой мы видели примеры…
Измученный Иерусалим,
Как люди разделили веру,
Каждый под куполом своим.

Труда большого будет стоить,
До плеши на седом челе,
Понять, что Бог, Земля и Вера, -
Все, лишь в единственном числе.

              Глава 16.
           В академии.

Взошли по пафосным ступеням,
Будто бы стекшими с фасада,
Зашли в старинный дом науки,
Как два командующих парадом.

Народ приветствовал их стоя,
Центр для них освободив,
Ну, как тут было не гордиться?
Антон почуял позитив.

Все знали тут, про их миссию,
Буквально все до мелочей,
Им аплодировали долго,
И много было там речей.

Материанский  – с переводом,
По-русски, диалог ведут,
Волнение само пропало,
Там был комфорт и был уют.

Вася со всеми познакомил,
Он тут же имена забыл,
Были вопросы и ответы,
Кто-то смеялся, он шутил.

Василий ненадолго вышел,
Антона не предупреждал,
Он видел, что контакт налажен,
И отвлекать его не стал.

Антон пропажу не заметил,
Общался с интересом он,
Были, столь умные вопросы, -
Давал ответы в унисон.

Были вопросы о России,
Вопросы были про теракт,
Была дискуссия на тему:
«Кто во всем этом виноват?»

Только Антон стал утомляться,
Василий сбоку подошел,
И повод вместе удалиться,
Он для коллег своих нашел.

Тепло довольно попрощавшись,
Все по своим делам пошли,
Василий вел с собой Антона,
К нему на кафедру зашли.

- Через часок, сюда студенты,
Начнут активно прибывать,
Я два часа буду работать,
Им материал преподавать.

Ты это время, будь в музее,
Рассказ послушай старика,
Если он вкратце, - то успеешь,
А я, закончу тут пока.

- Ну, а теперь садись удобней,
Я объявлю тебе итог,
Который вывела машина,
В назначенный когда-то срок.

    Проблема № 1.

Антон, слегка заволновался,
Ведь о Земле пойдет же речь,
Где-то в районе сердца стало,
Словно крапивой что-то жечь.

Вассебруил сидел напротив,
Пальцы в замок свои сложил,
И не меняя этой позы,
Итог Антону изложил.

- Земля сестра нашей планеты,
Еще довольно молода,
Но из-за двух проблем глобальных,
Может исчезнуть навсегда.

Но, в лучшем случае исчезнуть,
Может все то, что есть на ней.
Касается: Воды, животных,
Рыб, насекомых и людей…

Проблема первая – Природа,
Которая, на грани там…
Еще лет десять, и начнется…
Она покажет зубы Вам.

Будут большие измененья,
Будет топить, ломать, крушить…
Природа-Мать, поверь, живая!
И с ней нельзя, вот так шутить.

Она, доказано реально,
Живой, огромный организм.
И скоро включится в ней страшный,
Ее защитный механизм.

Она от Вас, как от микробов,
Начнет себя освобождать…
Освободит довольно быстро.
Поверь, не надо проверять.

Мы разработаем программу,
По торможению процесса,
Но кто ей на Земле займется?
Там все играют в игры с бесом…

Кому отдать нам ту программу,
Мысли машины – в тупике…
У Вас там столько есть хозяев,
Сколько есть мусора в реке…

И толку от них, ровно столько,
Как от того, что там в реке…
Но, ничего, близка расплата,
Она уже невдалеке…

        Проблема №2.

Еще есть время до занятий,
Я думаю, что успеваю,
Тебе итог поведать дальше.
И так, проблема есть вторая.

Она не менее трагична,
Но и не более страшна…
С названием парадоксальным…
Антагонисты: Мир – война.

Мы Вас никак  не понимаем,
Уж нашутились Вы сполна…
Бес посмеялся и над названьем…
Как, Мировой стала война?!

Я в предварительном итоге,
Тебе рассказывал уже,
Что Вы давно, мой брат, стоите,
Почти на крайнем рубеже.

К войне у Вас уже готовы,
Не мало очень сильных стран,
Но станет камнем преткновения,
Машина говорит – Иран.

- Иран? Немного странно как-то…
Довольно мирная страна.
- Согласен, но с Афганистаном,
Границей связана она.

Афганистан, как перекресток,
Как роза четырех ветров.
И там, давно Американцы,
Сидят у полковых костров.

Турция рядом, -  с ними в «НАТО»,
Израиль, - тоже не враг им.
Хотят развеять миф старинный:
«Афганистан - непобедим».

Так что, один Иран остался,
Чтоб выгодный занять плацдарм,
И быть меж Вами и Китаем…
Дружить с Китаем, нужно Вам.

Вас захотят потом поссорить,
Чтоб одолеть по одному,
Чтоб каждый за себя Вы были,
Не доверяя никому.

Америка, все ищет повод,
Чтоб вторгнуться в их рубежи,
Они все чаще практикуют,
Чужих ресурсов грабежи.

Давно б, они уже пустили,
Против Ирана силу в ход,
Но против Вас, вместе с Китаем,
Американец не пойдет.

И, козырь вытащить мечтают,
Они давно из рукава:
Иран, - Израиль ненавидит,
Им ненавистна та страна.

Американцы вполне могут,
Сделать конфликт меж этих стран,
Тогда и втянется по горло,
В войну сосед, большой Иран.

Но, не с Америкой, заметьте,
А, с маленьким Израилем…
Так что, формально, волноваться,
Вам вроде, незачем совсем.

И, вот они уже под боком,
А дальше, только лишь гадай…
Кто следующий на разграбленье?
Россия? Может быть Китай?

Естественно, такой сценарий,
Никак нельзя Вам принимать,
И вы, естественно начнете,
Ирану как-то помогать.

Вот тут-то, может затянуться,
Петля на шее у людей…
Конфликт огромного масштаба,
Война без победителей…

Те данные, что мы когда-то,
С тобой, мой брат, добыть смогли,
Дали машине повод думать,
Что время мало у Земли.

В Америке на разработке,
Что-то не виданное всем.
И, если это у них выйдет, -
Не будет шансов Вам совсем.

Но, что это, нашей машине,
Не удается разгадать.
Известно лишь, что под землею,
Этот секрет надо искать.

Есть информации немного,
Что цель конечная у них,
Оружием самой природы,
Уничтожать врагов своих.

Хотят они создать систему,
Чтоб могла бури вызывать,
И волны страшные, большие,
На своего врага кидать.

Устраивать землетрясенья,
На территории его,
Чтоб без солдат и самолетов,
Разбить там всех до одного.

Так что, Иран сигналом будет,
Как только там начнется, брат, -
Значит, Америка имеет, что-то,
Чтоб всех отправить в ад.

              Итог.

Итог, который ты услышал,
Пока машина лишь дала.
Своим большим, холодным мозгом,
Все взвесила, перебрала.

Теперь, итог свой дадут люди,
Главный научный наш Совет,
Который скоро соберем мы,
Чтоб дать на все, людской ответ.

Потом мы совместим итоги,
И выберем кратчайший путь,
Если он, в принципе возможен,
Чтобы помочь Вам чем-нибудь.

Машина выдала программу,
Как механизм затормозить,
Который скоро Мать-Природа,
Будет готова применить.

Чтоб сохранить себя для Вас же,
Или уже других людей,
Что уживутся гармонично,
На всей планете вместе с ней.

Есть целый список предприятий,
Которые нужно закрыть,
А некоторые, вовсе надо,
Извне вмешавшись – развалить.

А тем, что Вам необходимы,
Которые должны дымить,
Систему выбросов, очистки,
Есть план, как полностью сменить.

Их дым, тогда не будет вреден,
Ну, может быть чуть-чуть совсем,
Процент заразы будет беден,
Неощутим для всех совсем.

Если вам дым и воду чистить,
То Вы задышите, поверь.
Этапы новые пройдете,
В которые закрыта дверь.

Предложен ряд мероприятий,
Как сократить выруб лесов.
Похоже, что Вы там решили,
Раздеть Природу «до трусов».

А, двигатель на водороде…
У Вас он, кстати, есть уже.
Известно по чьей воле замер,
Он на проектном рубеже…

Еще, нам выдана программа,
Как двигатель этот внедрить,
И постепенно, неуклонно,
Бензиновый, им заменить.

Чтоб вы все ездили, летали,
Лишь применяя водород.
И, может быть простит Природа,
Отложит против Вас поход.

Залечит постепенно раны,
Очистит реки и моря,
Покроет лесом те поляны,
Где не оставили вы пня…

А Вы, тем временем, сойдетесь
В одну, единую семью,
И победите все болезни,
Не отвлекаясь на войну.

Вот видишь, как все просто, братец…
Всего лишь нужно тридцать лет,
И Вы, как мы, тут заживете,
Не будет если, войн и бед.

Осталось только найти способ,
Как нам, и на кого влиять,
Чтоб начались добра процессы,
Да стали беса вытеснять.

Ведь это же понять не трудно,
Ведь мы готовы помогать,
Раскройте же свои объятья,
И мы придем, чтоб вас обнять!

На счет войны рекомендаций,
Для Вас, особых-то и нет…
Пока машине не известно,
Какой в Америке секрет.

Эх, люди, люди, что творите?!
Бог не простит такого Вам.
Мирной, заняться бы наукой,
Всем этим светлым головам…

Итог такой здесь у машины:
Всем уклоняться от войны,
Только путем переговоров,
Все споры вы решать должны.

На счет войны, для Вас машина,
Программы даже не дала,
Зато для нас вышла программа,
Такие вот, Антон, дела…

Рекомендует нам машина,
Базу поставить на Луне.
Военную, заметь Землянин,
Чтоб быть поближе нам к Земле.

И, если вдруг наступит время,
И вы начнете воевать,
То весь потенциал ракетный,
Должны мы нейтрализовать.

И заодно Американский,
Секрет поищем сверху мы,
Чтобы пресечь безумство в корне,
Не допустить большой беды.

Вот, вроде все тебе поведал,
Скоро студенты набегут.
Пойдем скорей, Антон, к музею,
Я пообщался – тебя ждут.

             Глава 17.
      По пути в музей.   

Вышли на улицу, день теплый,
Солнце светило с вышины,
Оно здесь было одиноким,
Подруги не было – Луны.

Оно, как будто было красным,
Или казалось это так.
«А, может здесь оно другое?
Многозначительный пустяк…»

- Нет, друг, оно тут не другое,
Оно одно у нас с тобой.
Здесь расстояние иное,
Вот потому, и цвет другой.

Антон уже не удивлялся,
Что Вася мысли его знал,
Так даже проще, - ты подумал,
А он уже ответы дал.

На счет Луны – поторопился.
Вот только вечера дождись,
И ждет тебя, Антон, приятный,
И неожиданный сюрприз.

- Что, неужели, и от сюда,
Видна красавица Луна?
- Да, как же – это невозможно.
Она безмерно далека.

- А, что тогда?
- Сюрприз испортишь. Вот доберемся мы домой,
Выйдем на крышу – сам увидишь,
Все сам увидишь, друг ты мой.

Меж делом подошли к музею,
Большой, с колоннами фасад.
- Ну, заходи, тебя он встретит,
А мне, пора уже назад.

- Постой минуту, пока помню…
Давно хочу тебя спросить…
- Сейчас отвечу, я все понял,
Этот вопрос не пропустить.

В простом общении с тобою,
Я функцию бы отключил,
Но ты, вердикт  про Землю слушал,
Я, это бы, не пропустил.

Мне важно знать было все чувства,
Что ты испытывал к Земле.
То, что хотел – то я увидел,
И этим, даже рад вполне.

А после, как-то закрутился,
И функцию не отключил…
Теперь ответы на вопросы,
Свои, Антон, ты получил.

Ах, да! Еще один вопросик,
Ты забываешь все спросить.
«Как я звоню без телефона,
И, все ли могут так звонить».

Антон, наш воздух – это провод,
Ну, то есть связь тут есть везде.
От волоска, что в мозг мой вколот,
Я связь держу здесь, как и все.

Кто ниже классом, - тем помощник,
Дает возможность быть «онлайн»,
Ну, все, я побежал, Землянин,
А ты, давай, в музей ступай.

         Глава 18.
    Рассказ старца.

Он поднимался по ступеням,
Двери открылись перед ним,
И на пороге его встретил,
Древний старик, как пилигрим.

- Здравствуй Землянин, наконец-то!
Рад я, что Вы сюда дошли.
Я весь свой долгий век мечтаю,
Поговорить с людьми Земли.

Все рассказать Вам, как тут было,
И, как возможно, могло быть,
Если бы Бог на Вас отвлекся,
Хоть на чуть-чуть смог нас забыть.

- Здравствуй Эльвенбедлуг почтенный,
Ты мне, как было расскажи,
А, как могло быть, сам я знаю…
Хочу не проводить межи.

Ты не сочти это за дерзость,
Но я здесь лишь на два часа.
Так что, пожалуйста, мне вкратце,
Рассказывай про чудеса.

- Что ж, будь по-твоему, Землянин.
Давай начнем с тобой ходить,
Ты будешь все смотреть и слушать,
Моя работа – говорить.

Если, что будет непонятно,
Вопросы будешь задавать,
А я тебе на них ответы,
Буду понятные давать.

Старец был сед, морщинист, сгорблен,
Как будто сам все пережил,
О чем рассказывал здесь людям,
На своей шкуре ощутил.

Он был, конечно, очень старый,
Но взгляд еще был с огоньком,
Смотрел он умными глазами,
Владел неплохо языком.

Будто бы мудрость облачилась,
В его обличие сама,
Чтоб ты ее увидел ближе,
И диалог с тобой вела.

- У нас похожая история,
Лишь до момента одного,
А после, все разниться стало…
Начну рассказ я свой с него.

Все также было, копья, стрелы,
Мушкеты, ядра, пули, кровь…
Здесь стран различных было много,
И воевали вновь и вновь.

Как раз, стояли в большом зале,
И видел экспонат Антон,
Мушкета и красивой сабли,
И разных полковых знамен.

Да, много кто ходил в походы,
Чтобы весь Мир завоевать,
Но Бог решил – мы не готовы,
Одной семьей, пока что стать.

Войска редея углублялись,
Друг - другу прорывая фронт,
Но все обратно возвращалось,
А в странах был потом ремонт.

Погибших были миллионы,
Цена попытки такова…
И, безусловно, опыт ценный,
Военные вести дела.

Настало время самолетов,
Танков ползущих в хитрый бой,
Ракет зародыши летали,
И лодки ждали под водой.

Опять война пошла по Миру,
С народов дань свою собрать,
За то, что вновь коварный гений,
Решил владыкой Мира стать.

В те времена далекой были,
Страна большая здесь была.
Поработить ее решила,
Бесславных варваров орда.

Они уже с большим успехом,
Пол Мира взяли под контроль,
А правил ими карлик злобный,
Гневный оратор, жалкий тролль.

Страна эта звалась Руссона,
Была богатой и большой.
И, чтоб весь Мир, уж был под ними,
Пошел злой тролль на них с войной.

Орда хотела Мир огромный,
С налета под себя подмять,
Другие, разные народы,
Порабощать, уничтожать.

Топтали, грабили Руссону,
Казнили, утопив в крови,
Но быстро одержать победу,
Согласно плана, не смогли.

Командовал тогда войсками,
Талантливый Эспамелон.
Он Богом дан был для спасенья,
Любил Руссону очень он.

Руссонцы выдержали натиск,
Потратил свои силы тролль,
Книги достал про оборону,
Из сундука, где жила моль.

С большим трудом, неся потери,
Руссонцы стали их теснить,
Эспамелон шел в их пределы,
Троллю хребет переломить.

И так, войной этой священной,
Спас Мир, герой Эспамелон,
Бог помогал ему незримо,
И, Богом был отмечен он.

Однажды, сон ему явился,
В котором, Бог и дал ему,
Благословенье, чтоб создал он,
Одну, великую страну.

Большинство стран, -  были не против,
А многие сказали – нет.
Пришлось войной Эспамелону,
Спасти от войн весь Белый Свет.

Ведь, если дело не закончить,
То снова будут лагеря,
Разноголосие религий,
Противоборство и война.

Рано иль поздно, так и будет,
Как и бывало до сих пор…
Кто-то, кого-то атакует,
Кто-то, кому-то даст отпор…

Опять найдется злобный гений,
Который, вдруг решит один,
Что Мир ему подвластен будет,
А он, в нем будет господин.

Средь многих стран, что отказались,
Главной была одна страна,
За океаном простирала,
Земли бескрайние она.

Вот с ней, войною и заспорил,
Мудрый талант Эспамелон.
Один в войне был победитель,
Богом отмеченный был он…

Ходили по огромным залам,
Старец показывал ему,
Былых сражений панорамы,
И, их последнюю войну.

Громадный бюст Эспамелона,
Его мундир и кабинет,
И под стеклом, с большой печатью,
Страны единой документ.

- Эспамелон сказал народам,
Что жили разною судьбой:
«Я, Вам не буду господином,
Мы будем все одной семьей.

Но, чтоб пройти весь путь тернистый,
Объединения в семью,
Придётся всем, и неотступно,
Вам волю исполнять мою.

Благодарить нас внуки будут,
Вот, будет всех трудов венец.
Я, буду Вас любить, как любит,
Своих родных детей отец,

А кто будет мешать процессу,
Тех буду я предупреждать
И, если это не поможет,
Стану безжалостно карать.

Чтобы достичь великой цели,
Жестоким буду я подчас,
Но неотступно справедливым,
Для всех, и каждого из Вас».

 - И начался процесс слиянья,
Тяжелый, непростой процесс,
Сопротивлялся, что есть силы,
В умах засевший  злобный бес.

Но, Бог на миг не отлучался,
Следил, незримо помогал,
Хотя, тем временем форпосты,
Добра, он на Земле терял.

«Давно с Земли забрал я сына,
Но свет добра там не угас.
Сейчас я здесь нужнее людям,
Не бойтесь, не оставлю Вас».

- Ведь много дел, сразу не сделать,
Хоть семи пядей ты во лбу…
«Материанцы, буду с Вами,
Вы верьте, я Вам помогу».

- И разослал по всему Свету,
Эспамелон своих людей,
С единою для всех задачей,
По воплощению идей.

Религия была в запрете,
А вера в Бога, вовсе нет,
Ох, непросты были вопросы…
Но был на них – один ответ.

Все старые, дожили с Богом,
В какого верили они,
Никто не запрещал молиться,
В домах их Бога, все их дни.

Не старых же, переселяли,
Чтоб от традиций оградить,
Труду во благо, всех учили,
Страну единую любить.

Прошли года, дома их Бога,
Стали музеем для людей,
Напоминавшими о прошлом,
Нашей страны, планеты всей.

Для молодых, рожденных после,
Великого объединенья дня,
Стала единой вера в Бога,
Штурвал один у корабля.

- А, как же Храм, как же молитвы,
Где же иконы и алтарь?
Вы Бога так не прогневили,
А, милостивый государь?

- Храм тут один для всех – без крыши,
Синее небо купол в нем.
А, если хочешь помолиться,
Птиц покорми морозным днем.

Окажи помощь престарелым,
Немощным руку подавай,
Их лица – это есть икона…
А похвалы не  ожидай.

Ради добра пожертвуй чем-то,
Твое добро – и есть алтарь.
Ну, что тебе теперь понятно,
А, милостивый государь?

Люби, и не губи Природу,
Свою, чужую жизнь храни,
Все это Бог, и его тело, -
Молись, и с верою живи.

Проблем в пути встречалась масса!
Трудно на ощупь попасть встык…
С большим трудом тогда решили,
Проблему важную – язык.

Решили так, - чтоб справедливо,
И правильно было для всех,
Принять язык того народа,
Кого на Свете больше всех.

Всех зрелых медленно учили,
А новых, то есть молодых,
Программой общей охватили,
Обычно обучали их.

Так уходили поколенья,
И уносили с собой вдаль,
Свою историю, наследье…
Была и боль, была печаль…

Слезает кожа на ожоге,
Чтоб новой, место уступить,
Без слез и боли невозможно,
Так круто жизнь переменить.

- Как Ваш язык сейчас зовется?
- Язык Амейский, у всех нас.
- Значит, страна звалась Амея,
Что воевала против Вас?

- Да, та страна звалась Амея.
Внимательно ты слушал, друг.
Можно прерваться, выпить сока,
Если, ты утомился вдруг.

- Часы прошли неощутимо,
Мне очень интересно здесь,
Ведь время остается мало,
Ну, а вопросы еще есть.

- Что ж, задавай, мне столь приятно,
Дам с удовольствием ответ.
А, если время нам не хватит,
Придешь еще раз, или нет?

- Даже не знаю, не отвечу,
Прийти я, в общем-то, хочу,
Но я в гостях без приглашенья…
Может быть, скоро улечу.

- Коль не увидимся – удачи,
Тебе во всем желаю я.
Давай экскурсию продолжим,
О чем спросить хотел меня?

- Как же такой большой махиной,
Эспамелон смог управлять?
Огромнейший гигант-корабль,
Трудно на курсе удержать.

Чтобы во всех концах далеких,
Все исполнялось в унисон.
Как на такой большой планете,
Добиться этого смог он?

- Соратников имел он много,
Их разослал он по стране.
С ними прошел огонь и воду,
И доверял им, как себе.

Всю территорию разбили,
Они тогда на сектора,
И стали созидать и строить,
Во имя мира и добра.

Армейский корпус в каждый сектор,
Они поставили стоять,
И обеспечивать порядок,
А, если надо – защищать.

Были кровавые страницы,
В начале нашего пути,
Но путь вперед, такой великий,
Никак нельзя без бед пройти.

Вначале было много казней…
Казнили тех, кто нам мешал,
А органы их отдавали,
Тем кто нуждался, - умирал.

Ненужных, становилось меньше,
Нужных – в разы наоборот.
И так, с годами создавался,
Материанский наш народ.

Были и боестолкновения,
И революции у нас…
Но, все со временем утихло,
Народ ужился, - закон спас.

- И, сколько времени потратил,
На этот путь Эспамелон?
- Пятьдесят лет мы шли к покою.
Жаль, не дожил немного он.

Потом, жемчужине подобно,
Что море точит добела,
Закон наш время шлифовало,
Быстрее все пошли дела.

И начался рост всех процессов,
Прорыв в науке, в космос взлет.
Мы победили все болезни,
Одна страна - один народ!

Сейчас, даже представить страшно,
Что по-другому могло быть…
Не зря, недешево всем людям,
Пришлось за это заплатить.

И документу, что ты видишь,
Уж двести сорок первый год!
Вот ровно столько существует,
Одна страна – один народ!

Когда я был еще ребенком,
Немного времена застал,
Когда добро только всходило,
По всей стране на пьедестал.

- А сколько лет тебе, хранитель?
- Мне сто пятнадцатый грядет.
Ага, помощник сообщает,
Что за тобою друг идет.

- Ну, вот история вся вкратце.
Знаю, довольный ты уйдешь,
Надеюсь, если будет время,
То ты, ко мне еще зайдешь.

- Спасибо муж мудроволосый,
За интереснейший рассказ.
Я впечатлен твоим музеем,
Как впрочем, всем, что есть у Вас.

Ну, а к тебе перед отъездом,
Я обязательно зайду,
И ты, про Землю меня спросишь,
А я, ответ тебе найду.

- Скажи, а как ты догадался,
Про то, что я хотел спросить?
Ведь не могли тебе без класса,
Помощника в мозги внедрить.

- Помощник мне, пока не нужен.
Вот, догадался, как то сам,
Когда сказал «Земля», ты слово,
И, по твоим седым усам.

Они с улыбкой попрощались,
Вассебруил, как раз пришел,
В хорошем, добром настроении,
Он их обоих, и нашел.

Пошли на выход, шли неспешно,
- Ну, как? Спросил Антона он.
- Все замечательно, коллега.
Я, как обычно – поражен!

            Глава 19.
     Ответный визит.

- Сейчас ко мне, Антон поедем,
Жена готовит нам прием.
Тебя со всеми познакомлю,
Поужинаем, отдохнем.

- Да, я уже проголодался,
Ведь без обеда был я, все ж.
- Хочешь, заказ сейчас отправлю?
Придем к ардлаю – пожуешь.

- Что, неужели за минуты,
Смогут доставить твой заказ?
- Может, немного подождем их,
Может, они будут ждать нас.

Просто пойдем немного тише,
И все успеем, мы – они.
- Да ладно, потерплю до дома,
Домашней хочется еды.

- А я, стряпню земную помню…
Грибы, сметана, борщ, чеснок.
Сейчас бы счастлив был я очень,
Если б борща отведать смог.

Ты не напрасно отказался?
Ехать мы будем полчаса.
В заказе был бы хлеб хрустящий,
Кусочек сыра, колбаса.

- Нет, не хочу.  Буду, есть дома.
Ведь хлеб, пока что мне нельзя,
И колбасу, пока не нужно…
- Прости, запамятовал я.

- Ответь, а, как заказ так быстро,
Доставят нам за пять минут?
- Здесь сотни пунктов для заказа,
Да, и курьеры не идут.

Здесь часто на ардонах ездят.
Сиденье, руль, тройка колес…
Он очень легкий, даже школьник,
Его бы без труда понес.

Для них отдельные дорожки,
По ним нельзя пешком ходить,
Иначе, может пара баллов,
С твоей шкалы, назад уплыть.

- А дом твой, далеко отсюда?
Сюда мы ехали быстрей.
- В другом конце Эспамелона,
Но ты не видел карты всей.

Город поистине огромен.
Длиной пять сотен земных верст.
Сейчас с тобой, мы где-то в центре,
Но путь домой, довольно прост.

Зашли в тоннель, на эскалатор,
И опустились в глубину.
Ардлаев стало многим меньше,
Не то, что было поутру.

Быстро свернув на направленье,
Нырнули в скоростной поток,
И понеслись в стволе, как пуля…
- Но, будет по пути виток.

- И, что?
- Да, просто сбавим скорость, чтобы проделать разворот,
И вновь ардлай стреле подобно,
По ровному пути пойдет.

Неслись вперед и говорили,
Виток проехали давно,
Антон закрыл глаза и думал:
«О, Боже мой, все, как в кино!»

Столько эмоций, впечатлений,
Как после тьмы – на яркий свет…
Знакомы были только месяц,
А кажется, что много лет.

Спасибо господу, что выбрал,
Меня тогда Вассебруил,
Когда в хандре я был глубокой,
По бездорожью колесил.

Искал по кровле я работу,
Но был, пока что не сезон…
И все вокруг плохим казалось,
Я на весь Мир, тогда был зол.

Меня он выдернул с рутины,
Где радость, -  только лишь семья,
И приобщил к своей миссии,
Чтоб всей Земле стал нужен я.

Когда ты нужен и полезен,
То интересней жизнь твоя
И, стимул обновляет силы,
Когда ты тратишь их не зря.

А, если цель важна предельно,
Любую цену платишь ты,
Забыв про самосохраненье,
И, про боязнь высоты.

Ардлай, тем временем замедлил,
Внутри ствола свой быстрый бег,
И перестроился на выход,
В стволе, вдруг изменился свет.

- Сейчас выходим на поверхность,
Через кварталы путь пройдет,
Забор прозрачный ты увидишь
И, с магистрали плавный сход.

Они и впрямь, подобно пуле,
Из ствола вырвались на свет,
Вокруг дома, деревья, люди…
У всех домов был разный цвет.

Неслись навстречу им ардлаи,
И пролетали полосой,
Чтоб оказаться точкой сзади,
Вдаль улетающей стрелой.

В подъем взлетать стала дорога.
- На эстакаду мы идем,
Чтоб разойтись с другим потоком,
Сейчас над ним, как раз идем.

И, с высоты той эстакады,
Антон увидел вдалеке,
Как чешуей змеи блеснула,
Вода под солнцем на реке.

Башни, мосты и эстакады,
Дома большие, люд средь них,
Город, как будто шевелился,
Не без участия в том их.

- Река широкая…
- Руссона.
- В честь той страны, что тут была?
Надо не вкратце было слушать, - она ей имя, и дала.

Вассебруил на мониторе,
Который вышел на панель,
Пальцем касался разных знаков,
Ставших активными теперь.

- Ардлаю своему напомнил,
Чтоб к дому не забыл свернуть,
А то, проскочим мимо съезда,
И, до витка продлим свой путь.

Маршрут немного изменялся,
Видать, препятствий был объезд,
Я корректировал маршрут наш,
И обозначил нужный съезд.

Съезд начался, ардлай стал тише,
Колеса выпустил свои,
Простившись с рельсом, он отдался,
Весь притяжению Земли.

Земли большой, Материанской,
Ухоженной, как эталон.
Сюжет Индийской киноленты,
Представил вдруг, себе Антон.

«Будто бы две сестры-двойняшки,
Судьбою злой разлучены.
Одна – в толпе людей пропала,
Бегущих вместе от беды.

И та, что при семье осталась,
Жила в достатке и любви,
В заботе, нежности купалась,
Она в кругу родной семьи.

И постоянно вспоминала,
Она пропавшую сестру,
В подушку искренне рыдала,
И засыпала поутру.

Другую же, какой-то дервиш, 
От ног толпы в тот день спасал
И, поводив полдня с собою,
Артистам цирковым отдал…

Жила она в грязной кибитке,
Для клоунов и силачей,
Среди бутылок и окурков,
Была и общей и ничьей…

Видела подлость, брань и хамство,
Клоун на сцене лишь добряк.
Ну, а в быту бывало всяко…
Не обходилось там драк.

Ведь клоуну жилось не просто,
В близком соседстве с силачом.
Сильный сосед – судьбы насмешка,
Словно удар ее бичом.

Судьбой обиженный злой клоун,
Соседа искренне дразнил,
Хамил ему и корчил рожи, -
Тот через раз его лупил.

И вот, однажды, цирк гастрольный,
Заехал снова в город тот.
Семья пошла на представленье,
Ведь цирка не было там - год!

Вдруг, где-то в середине действа,
Словно сбесились все слоны,
И побежали хаотично.
Они с людьми в правах ровны…

По крайней мере, так считали,
Несущиеся вдаль слоны,
Что людям вновь сигнал подали,
Спасаться с ними от беды.

Так, вместе ломятся по джунглям,
И хищники и жертвы их,
Когда огонь идет стеною,
Инстинкт  спасенья пробудив.

Опять толпа образовалась,
Все побежали от слонов.
И вдруг, в толпе они столкнулись…
Не будет больше слезных снов!

В этой толпе, им долг вернула,
Злая разлучница судьба…
Они столкнулись, была встреча,
Вновь стала полною семья.

Тут набежало много теток,
Начали петь и танцевать,
И все, так кончилось красиво,
Что стали женщины рыдать…»

- Антон, очнись? Ты дремлешь что ли?
- Нет, лишь задумался слегка.
- А, я общаюсь безответно…
Думал ты спишь, наверняка.

 Вассебруил сейчас рукою,
Своим ардлаем управлял,
Входил он плавно в повороты,
Ногою, что-то нажимал.

- Там что, имеются педали?
- Нет, не педали, а педаль.
Мотор тут в постоянной тяге,
Без тормоза – умчишься вдаль…

- А скорость, как держать, коллега?
- Вот, трехэтапный автомат.
Стоит он рычагом в консоли,
В нем три щелчка, вперед – назад.

Сейчас, как ты возможно понял,
Первый этап у нас стоит.
Нельзя сейчас превысить скорость,
Не то, - меня разъединит.

- Разъединит?
- Разъединит – значит машина, тебе предложит отдохнуть,
Сочтет она тебя уставшим…
Сама продолжит дальше путь.

И это, означает дольше,
Мы будем ехать к дому, брат…
А это, нам с тобой не нужно.
Такой вот, чудо-автомат.

- А, если я с ней не согласен,
Процесс  сей можно мне прервать?
- В принципе, можно…
Все же время, тебе придется потерять.

Остановиться нужно будет,
И заглушить совсем мотор.
Время, как ключ…
Две-три минуты, - откроется в двери запор.

Пошла дорога средь квартала,
Отдельных, небольших домов.
- Вон, видишь дерево с цветами,
Напротив дом – это мой кров.

Ардлай подсвечивал дорогу,
Антон хотел узнать ответ…
- А почему она имеет,
Зеленоватый, странный цвет?

- Ты мне обмолвился, я помню,
Что очень любишь ты траву…
- Да, я ее любил когда-то,
Сейчас, почти я не курю.

- Я понимаю, ты в Китае,
Имел ввиду, ведь коноплю?
- Ну, да, ее…
- Тогда дружище, тебя немного удивлю.

Тут ее тоже очень любят,
Но только не курить, как Вы…
Она здесь в пасте и в брикетах.
- Василий, тут страна мечты!

- Но, есть тут целая наука,
Когда и как употреблять,
Будут проблемы, если будешь,
Наукой той пренебрегать.

Во всех ардлаях есть система,
Что самочувствие твое,
На эти нормы проверяет
И, не обманешь ты ее.

Вот, если ты в том состоянии,
Что тебе лучше отдыхать,
Она тебе – то, и предложит,
Не даст собою управлять.

Также у многих на работе,
Эта система тоже есть.
Так что, прогул твой обеспечен,
Если такую пасту съесть.

- Тебя спросил я, о дороге,
А ты меня, так удивил…
- Сейчас, сейчас, ты слушай дальше.
Интриговал Вассебруил.

Дороги, часть домов, лекарства,
Все это, тоже из нее.
Одежда, туфли, их подошва,
Даже сидение мое!

Он постучал рукой по креслу,
Антон был очень поражен…
- Сюда, я точно перееду.
С улыбкой заявляет он.

- Как же ее вы здесь зовете?
- Да, здесь ее не надо звать…
Как раньше, встретились глазами,
И оба стали хохотать.

- В руки ее еще не брали,
Лишь только говорим о ней,
Но, как-то незаметно стало,
Все легче, и чуть веселей.

- Да, что-то есть…
Названье – ахнешь!
- Я, весь напрягся…
- «Богодать».

- Ах! Почему здесь все так честно?
Как говорят: «Не дать – не взять».
У нас, все по-другому дома…
Закон есть, за нее – сажать.

- Давай не будем, друг, о грустном.
Закон Ваш можно, ведь понять,
Народ у Вас не знает меры,
Что, сколько, где употреблять.

Для многих, это лишь начало,
Ведь нет предела совершенству,
Как переход в мир зазеркалья,
Людям, опасному блаженству.

Блаженство – только лишь обертка,
Конфетка – очень уж мала…
Ну, а начинка – не отмыться,
Горька и вязка, как смола.

Вот, потому закон вслепую,
Там запрещает все подряд.
- А, сами, втихаря, но в меру,
Той папиросою дымят.

- У нас тут общество другое,
Уж сколько лет тут, мир, покой.
- Употреблять ее не нужно,
Когда ты вздернутый такой…

Я рад, что ты со мной согласен,
Еще продолжим тему, брат.
Сегодня ты мой дом увидишь,
Как я твой, месяцем назад.

Ардлай давно стоял заглушен,
Они сидели все внутри.
- Вот, мы и прибыли, коллега,
Будь гостем, в дом мой проходи.
 
           Глава 20.
     В преддверии.

Проходят в дом, там их встречают:
Жена, два сына уж больших.
Вася с порога познакомил,
С ним своих самых дорогих.

- Что-то сказал, так не понятно,
Антон, лишь имя услыхал.
Но, понял: это им, его он,
Вначале, первым представлял.

Жена и дети улыбнулись,
И руки подали ему.
- Супругу звать Мейяанила,
С ней тридцать восемь лет живу.

Это, два самых моих младших,
Еще две дочери и сын.
Живут отдельно, у них семьи,
Сын по стопам идет моим.

Элевиону – девятнадцать.
Врачом мечтает парень стать.
Пока, чтоб быть к мечте поближе,
Ходит в больницу – помогать.

А это, младший мой сыночек,
Еще обычный школьник он.
Возможно, станет он великим…
Имя его – Эспамелон.

Ему, пока еще шестнадцать.
Тут в школу с десяти идут.
И, девять лет их обучают,
Потом – на выбор институт.

- А, если в институт не хочет?
- Тогда предложат ему труд.
Где, рядом с мастером поставят,
Всему научат, все дадут.

Сидели в комнате просторной,
Мебель чудная, но понять,
Ее предназначенье людям,
Труда не будет составлять.

Не видно было телевизор,
Может, не здесь он, где стоял…
Спрашивать было неудобно,
Но все же, он вопрос задал.

Вассебруил вместо ответа,
Слово какое-то сказал,
И на стене, прямо напротив,
Экран прозрачный вырастал.

Жена к столу уже позвала.
- Пойдем. Сказал Вассебруил.
И в комнате, такой уютной,
За стол Антона посадил.

- Поскольку, мясо под запретом,
Вот, рыбный суп и сухари.
Ну, и салатов много разных,
Вот сок, - что хочешь – то  бери.

Поговорили с переводом,
Об их миссии, о Земле,
Об его здешних впечатленьях
И, о его земной семье.

Позже, жена и дети встали,
Ему кивнули и ушли,
Они с Василием остались
И, тему общую нашли.

Ужин был скромен, но со вкусом,
Антон отведал блюда все.
Салаты были превосходны!
Давали аппетит к еде.

- А, где пилоты проживают,
С которыми ты прилетал?
- Живут на жарком континенте,
Баттеатил, Валендивал.

Это, как Африка земная,
Отсюда, очень далеко.
Хочу я полететь к ним завтра.
Готов взлететь ты высоко?

- Всегда готов, ты это знаешь,
Я же, ведь легкий на подъем.
Мы много, где с тобой бывали,
Давай, вновь стариной тряхнем.

- А, это как? Что означает?
- Земная поговорка, друг.
Мы, мол, уже не молодые,
Но можем, если надо вдруг.

Антон задумался, он вспомнил,
Далеких близких и родных.
Вассебруил все сразу понял…
- Скоро уже увидишь их.

Туда летим не покататься.
Хочу я лично видеть их,
И обсудить порядок действий,
Чтоб ты быстрей Земли достиг.

Сейчас свяжу тебя с Марией,
Она, уверен, ждет звонка.
Я буду в комнате у сына,
С ним побеседую пока.

С супругой долго говорил он,
Она звала его домой,
И он хотел того же очень…
Ответ его, ей был такой:

- Моя хорошая, не мучай,
Ты не меня, и не себя.
Завтра летим мы с ним к пилотам,
Поговорить насчет меня.

Я думаю, что очень скоро,
Еще день-два, ну, может три…
И, мы начнем уже движенье,
По направлению Земли.

- А, как вообще там?
- Тут прекрасно! Будто живешь среди мечты.
Ох, как бы мне сейчас хотелось,
Чтоб это видела, и ты.

Как там детишки, что Наташа?
Последствий похищенья нет?
Психологические травмы,
Дитю не причинили вред?

- Она вообще не помнит это…
Как будто там, и не была.
На наше счастье, мать когда-то,
Вассебруила родила.

Антон беседовать закончил,
Когда утратил силу день.
Тоска по дому возрастала,
На все отбрасывая тень.

Задумчивый, чуть-чуть печальный,
Стоял он молча у окна,
А за окном, уж свет теснила,
И наступала темнота.

Уличный свет везде зажегся,
Чтобы разбавить ночной мрак,
Что на Земле, что здесь,
Похоже, без фонарей в ночи никак.

- Как побеседовал, Землянин?
Василий сзади подошел.
- Нормально все, только ответы,
Не все я точные нашел.

- Завтра ответишь ты точнее,
Любовь, - разлука укрепит.
Я понимаю Ваши чувства,
У самого душа болит.

- Спасибо друг, за пониманье,
Не сомневался я в тебе.
Спасибо Богу, что случился,
Сей поворот в моей судьбе.

- Тебе, я тоже благодарен,
За помощь и за подвиг твой,
Что разделил ты все по-братски,
И этот путь прошел со мной.

- Ну, а теперь настало время,
Чтобы сюрприз мне показать?
- О да, теперь уже настало.
Пойдем, мой друг, обозревать.

Поднялись лестницей на крышу,
В беседку полную цветов,
Их аромат слегка дурманил,
Словно из детских, светлых снов.

Антон заулыбался сразу,
Как только к небу взгляд поднял.
Он знал, примерно, что увидит,
Но, что их две, - не ожидал.

И впрямь, двойной сюрприз, коллега!
Все удивительно у Вас…
Цветы чудесные, так пахнут,
Я словно в сказке, просто класс!

Планеты были чуть поменьше,
Или казалось это так,
Располагались друг за другом,
И отражали свет во мрак.

Свет закатившегося солнца,
Их проявил в небесной мгле,
Чтобы подсвечивали людям,
Они на темной стороне.

Ну, а когда оно вернется,
И все осветит светлым днем,
Другую сторону подсветят,
Они по-прежнему, вдвоем.

- Знакомься,  друг, ту, что к нам ближе,
Эстлидой предки нарекли,
Имя сестры ее – Веунга.
Обе безжизненны они.

Противовес нашей планете,
Они извечно создают.
Приливы и отливы в море,
Спасибо им, приходят тут.

- Наша Луна, как шарик желтый…
А эти, бледны добела.
- От расстояния зависит…
Такие вот, Антон, дела.

Василий шкаф открыл в беседке,
Достал оттуда телескоп,
Треногою его стреножил,
Без колебаний видеть, чтоб.

Антону предложил поближе,
Он рассмотреть планеты те,
Которые землянам могут,
Приснится только лишь во сне.

Величие немых просторов,
Просматривалось там, вдали,
Острые горы тень бросали,
Холмы от света берегли.

С Луной они были похожи,
Немой своею красотой,
Служили с нею одну службу,
Для спутницы своей большой.

Размеренно и гармонично,
Вселенную задумал Бог.
Как жаль, что он земного беса,
Свалить, пока еще не смог.

Среди цветов разнообразных,
Друзья сидели за столом,
За чаем шла у них беседа,
Про то, что пройдено вдвоем.

Про то, что будет на «совете»,
Который скоро соберут…
«Найдут ли верное решенье?
Которое, так люди ждут».

Хотя, и невдомёк всем людям,
Что кто-то думает о них,
Но каждый молится с надеждой,
Что не оставит Господь их.

Допили чай, и в дом спустились,
Пора пришла придаться сну.
Василий показал Антону,
Все то, что нужно знать ему. 

- Вот твоя комната, вселяйся.
В ней есть свой душ и туалет,
Вот твое ложе уже в сборе,
Будешь готов – погасишь свет.

Есть пульт от комнаты, вообще то,
Но, он тебе не нужен, брат,
Ведь, телевизор не посмотришь…
- Язык не знаю – это факт.

Заснуть сейчас одно желанье…
Так что, вручную все включу,
И выключу все точно также,
Еще жене звонить хочу.

- Ну, что ж, тогда спокойной ночи.
- Спокойной ночи, дорогой.
- Ты отдыхай, ведь завтра много,
Дел нужно сделать нам с тобой.

С утра покушаем, и птицей,
Мы вознесемся к небесам.
Все будет очень интересно,
Что говорить, - увидишь сам.

Закрылась дверь, Антон остался,
Наедине с самим собой,
Все мысли, тут же приземлились,
Были с детишками, с женой.

Короткий душ, паденье в ложе,
И вскоре, через фонотрон,
Голос жены своей услышал
И, успокоился Антон.

Поговорили задушевно,
Стал сон Антона обнимать.
Свет потушить, Антон смог с пульта,
Уж больно не хотел вставать.

Под грузом массы впечатлений,
Про все на свете видел сон,
Но утром, даже смысла вспомнить, 
Не смог, хоть и хотел, Антон…

           Глава 21.
     И снова в небо.

За завтраком они общались,
О том, что нужно сделать им.
Что ж, покориться расстояние,
Сегодня странникам двоим.

Вышли на улицу, день ясный,
Лучами теплыми встречал,
Вокруг цветов благоухание,
Антон с восторгом их вдыхал.

О, какой запах, что за чудо!
Ради него хотелось жить,
Творить во благо Земли этой,
Хранить ее и возлюбить.

Семья махала им с порога,
Бесшумно тронулся ардлай,
Они махали им ответно.
- Ну, с Богом, к ночи ожидай.

Вассебруил привычным делом,
Вывел ардлая на поток,
И среди сотен стрел подобных,
Он в скоростной реке потек.

- Задам маршрут шестого класса,
С прибытием на Х-портал,
С него всегда и без задержек,
Я с  континента улетал.

- Бывают долгие задержки?
Столько людей летает тут!
- Чем ниже класс, - тем больше время,
До вылета ардлаи ждут.

Центральный «мозг» на Х-портале,
Всем трафиком руководит.
Мы улетим без остановок,
А нижних, он притормозит.

Бывает, что минут по десять,
На нижних классах люди ждут,
Но в основном – две-три минуты
И, продолжают свой маршрут.

Шли через город, эстакадой,
Уже бурлил Эспамелон.
Смотрел вокруг и восхищался,
Его величием, Антон.

- Скоро войдем в тоннель особый
И, очень быстро в нем пойдем.
Минут за десять, в шестом классе,
Мы за город с тобой уйдем.

За городом портал создали,
Мы называем Х-портал,
Чтобы во все концы планеты,
Потоки он распределял.

Вошли в тоннель с зеленым светом
И, очень быстро понеслись.
Антон, слегка весь вжался в кресло…
- Мой друг, руками не держись.

Дыши размеренно, спокойно,
Расслабь и тело и мозги,
Сейчас ты к скорости привыкнешь…
Вот, полпути уж позади.

Антон свыкался понемногу,
С огромной скоростью такой,
Вассебруил сказал с улыбкой:
- Теперь, узнал ты, класс шестой.

Он задавал в маршрутный модуль,
Ему лишь, ведомый маршрут,
Ардлай стрелой летел в тоннеле,
Им взлет немедленный дают.

Спинки у кресел наклонились,
Из стоек выползли ремни…
- Смотри, Антон, скоро взлетаем,
Ремни, коллега, застегни.

Антон уселся поудобней,
Ремни защелкнул на груди,
И видел, как дорога стала,
Словно трамплином впереди.

- Ну вот, мой друг, в режим полета,
Уже переведен ардлай.
По кругу появилась «юбка»,
В окне ты видишь ее край.

Ардлай в подъем пошел, как будто
И, волен словно птица стал,
Антон смотрел и видел небо,
Двигатель скорость набирал.

В третьем режиме стоит ручка,
Машина полным ходом шла,
И фронт из облаков вальяжных,
На скорости большой прошла.

Внизу, под ними простирался,
Огромный град Эспамелон,
Его размерам поразился,
Был крайне удивлен Антон.

Вассебруил хранил молчанье,
Смотрел на друга своего,
От мыслей, разных ощущений,
Он не хотел отвлечь его.

Ардлай кренился, выпрямлялся,
Штопором в пробку заходил,
Фронт облаков внизу остался,
А он, все дальше уходил.

Материя округлой стала,
Ардлай забрался высоко,
Руссона русло изгибала,
Была внизу, там, далеко…

- Поистине, огромный город.
Антон молчание прервал.
- С этих высот, как на ладони,
Его недолго наблюдал.

Ну, а теперь, уже все слилось…
- Мы в ближнем космосе, мой друг,
Пару минут, и вниз помчимся,
Вот он тебе, и весь маршрут.

Материя все округлялась,
Был виден жаркий континент.
- И вправду, две сестры как будто…
Слегка волнительный момент.

- А вон, смотри, с другого бока,
Два полумесяца видны.
Эстлида и сестра Веунга,
Обитель вечной тишины.

Антон смотрел и восхищался,
Всей неземною красотой,
Величием необъяснимым,
Что Божьей создано рукой.

Пейзажи более детально,
Стали как будто бы видны.
- Ардлай наш, приступил к снижению,
Скоро друзей увидим мы.

Маршрутный модуль наш, связался,
С их Z-порталом, и маршрут,
Уже система согласует,
Препятствий нет, внизу нас ждут.

Опять кренились, выпрямлялись,
Так, плотные слои прошли.
Внизу ковер, словно из хлопка
И, очертания Земли.

Все ниже, ниже опускались,
Они на жаркий континент,
Желтые дали простирались,
В них редок зелени фрагмент.

- Сейчас увидим мы площадки,
Ардлай, сам выберет свою,
Они нам служат для посадки,
С нее уже, - я отрулю.

Посадка будет вертикальной,
И сразу можно ехать, брат.
Переключить рычаг, лишь нужно,
На номер «два», наш автомат.

Исчезнет «юбка», наши крылья,
Ардлай готов будет к езде,
Маршрут попросит умный модуль,
Готов он нас водить везде.

Видны были уже площадки,
С них выходы вели в тоннель,
Ардлаи быстро разбегались,
Ныряя в эту канитель.

Всех ждали разные потоки,
Маршруты, классы и дела,
И умная система знала,
О каждом здесь, и всех вела.

Легкий толчок, и остановка.
- Закончен наш полет, Антон,
Переведи рычаг на двойку,
А я, маршрут задам на Прон.

Прон, это город невеликий,
В нем и живут наши друзья.
Стоит он, прям на побережье,
Очень люблю, сей город я.

- Сколько же ехать к ним мы будем?
- Если в шестом – то полчаса.
Купаться в океане будем…
Вперед, открылась полоса.

Барьер, что не давал проезда,
Поднялся, и открыл им путь.
Вошли в поток, пошли к тоннелю,
Чтоб в нужный класс скорей нырнуть.

Неслись опять, ну очень быстро,
С зеленым светом был тоннель.
Антон расслабиться пытался…
«Словно из детства карусель».

Сперва, немного страшновато,
Но с каждым разом проще, все ж.
А, во второй раз, или в третий,
Уже уверенно идешь.

- Скажи ка мне, Материанец,
А, как зимою ездить тут?
Если засыплет снегом рельсу,
Ардлаи, как по ней пройдут?

- Зимы тут, знаешь, не бывает.
- Ну, это тут, а как у Вас?
- У нас ее подогревают,
И продувают каждый раз.

А если ехать невозможно,
Перенаправят всех туда,
Где плотность трассы позволяет,
Чуть всех замедлят, - не беда.

Альтернативные  потоки,
Во многих вариантах есть,
Так что, практически нет шансов,
У пробок закрепиться здесь.

Симптомы пробок «разум» видит,
И регулирует поток,
Технично всех распределяет,
Чтоб каждый к цели идти мог.

Так, незаметно вышли в город,
Ардлай прилично тише стал,
Поднялись вверх, и с эстакады,
Антон пейзажи наблюдал.

Зелени было не так много,
Главенствовал здесь желтый фон,
Солнце пекло… «наверно жарко»,
Подумал про себя Антон.

Ардлай поддерживал свой климат,
Но за окном был явный зной.
- Какая там температура?
- За сорок, по шкале земной.

Сошли с потока, и руками,
Вассебруил повел ардлай,
В квартале с белыми домами,
Среди цветов… «Ну, просто рай…»

- Райское место, не иначе.
С улыбкой вымолвил Антон.
                Деревья с пальмами похожи,
И синий, океана фон.

Беседки крытые на пляже,
Народа уйма, паруса,
Пестрели часто в океане,
Безоблачные небеса…

Край беззаботного блаженства,
Открылся взору из окна.
Он это чувствовал по лицам…
«Великолепная страна!»

- Скоро и мы, Антон, в стихию,
Воды и солнца попадем,
Решим лишь важные вопросы
И, безусловно, отдохнем.

          Глава 22.
       Вчетвером.

Припарковались возле дома,
Баттеатил уже встречал.
Он был так рад Антона видеть,
Что неподдельно весь сиял.

Вышли, обнялись словно братья,
Друг другу глянули в глаза,
Баттеатил слегка смущался,
Что увлажнила их слеза.

- Здравствуй, Антон! Какое счастье,
Что ты стоишь здесь, жив - здоров,
И удалось тебя вернуть нам…
Храни Бог, наших докторов.

- Здравствуй, мой друг! Я сам не верю,
Что с того света возвращен,
Ведь я, уйти не возвращаясь,
В тот страшный день, был обречен.

- Валендивал там соки давит,
Что ж мы стоим, пойдемте в дом,
Супруги наши, уж на пляже,
Обсудим все, и к ним пойдем.

Домой уже зайти хотелось,
Лишь только дверь открыл ардлай,
Жаром пахнуло, как из печки,
Хоть хлеб, бери и выпекай.

Зашли в домашнюю прохладу,
Валендивал их там встречал,
Приветствовал, обнял по-братски,
И вкусным соком угощал.

- Тебя, вновь видеть рад, Землянин!
Среди здоровых и живых.
Бог с нами был, и не свершились,
Планы кровавые у них.

Хоть не без жертв, но победило,
Добро в борьбе с коварным злом.
- Спасибо Вам, спасибо Богу,
Что мы стоим вновь вчетвером.

К Антону подошел Василий,
Сока в стакан ему подлил,
Присел на стул, другой подвинул,
Присесть Антона пригласил.

- Мой друг, Антон, не обижайся,
Но говорить удобней нам,
На нашем языке, Амейском,
И связки не искать к словам.

Побудь в неведении немного,
Потом тебя мы в курс введем,
Надеюсь я на понимание,
Чтоб не смущать – мы отойдем.

- Я понимаю все, конечно,
Общайтесь братья, без проблем.
Вопросы важные решайте,
Я не обиделся совсем.

Ради меня ведь все, Василий,
Я благодарен и польщен,
Буду звонить пока Марии,
Открой ардлай – там фонотрон.

- Иди, бери – уже открыт он,
Просто закрой потом его.
Мы будем рядом, в кабинете,
Ты заходи, если чего…

Антон опять вдохнул пустыню,
Когда из дома выходил,
Сосед с ним говорить пытался,
Который мимо проходил.

Приветливо, с открытым взглядом,
Антону что-то излагал,
Антон кивал и улыбался,
Дверцу скорее закрывал.

Материанец удивился,
Но света, не утратил взгляд,
Антон смущенно жал плечами,
И поспешил пойти назад.

- Привет, супруга дорогая,
Как поживаете, семья?
Вассебруил сейчас решает,
Когда домой отправлюсь я.

- А, что там все не просто, что ли?
Наташа в школе, сын в саду,
Взяла я отпуск на работе,
Дела по дому, тебя жду…

- Все не так просто тут, Мария,
Ведь расстоянье велико.
Мне даже, и представить страшно,
Как я от дома далеко.

Думаю, скоро будет вылет,
У них с миссией на Луну
И, заодно меня доставят,
И я Вас крепко обниму.

Сейчас мы в доме у пилота,
Что с Васей вместе прилетал,
Они о чем-то там толкуют,
А я, тебя пока набрал.

Это на жарком континенте,
Как будто в Африке, жара.
Вокруг один песок да пальмы,
До океана два шага.

- Красавиц много там в бикини?
- Пока что, дома я сижу.
Когда пойдем на пляж – увижу,
Потом тебе все расскажу.

- Как же туда Вы добирались?
- Летели через космос, Маш.
Столько различных впечатлений,
Словами все не передашь.

Вернусь домой, ты все узнаешь,
Про все тебе я расскажу,
Как тут красиво все, надежно,
Будто во сне на все гляжу!

Здесь все для блага, для народа,
Люди радушны и просты.
Здесь много лет живут все в мире,
Среди любви и доброты.

- Да, ты там в сказке…
- Да, я в сказке, но к сожаленью Вас тут нет.
Вы там, где бес кичится властью,
А Мир, устал от войн и бед…

Ну, ладно, хватит о печальном,
Здесь завтра соберут «совет»,
И я узнаю точно дату,
Чуть позже, дам тебе ответ.

Я сам скучаю очень-очень,
Детей родных обнять хочу.
- Как там сердечко твое, милый?
- Как новое, благодаря врачу.

Ну, вот уже идет Василий,
Давай, я завтра позвоню.
- Не соблазнись там на красоток,
И помни, я тебя люблю.

- И я тебя люблю, родная,
Не думай даже о таком.
Красоток разных в Мире много,
Мы, - одно целое вдвоем.

Зачем смотреть мне мелодраму,
Которую не раз смотрел,
И знаю, что зачем случится…
Есть поважней немало дел.

На том, закончили супруги,
Свой задушевный разговор.
Представить жар от скорой встречи,
Его сподвиг мужской задор.

Который, раньше разжигал в нем,
И, к мелодрамам интерес…
А там, совсем, как в поговорке,
И больше дров и дальше в лес.

В густом лесу бывают дебри…
И можно, так в них забрести,
Да, что-то важное утратить,
Взамен – проблемы обрести.

И в темноте густого леса,
Меняют злато на медяк…
Хотя, бывают исключенья,
Без исключений ведь, никак.

Все эти шишки он когда-то,
По молодости набивал,
Мужскую вверх самооценку,
Он раз за разом поднимал.

И, очень часто убеждался,
Что лучше нет своей жены.
Супруга, только лишь от бога,
Другие все – от сатаны.

Мысли на этот счет:

Чтоб полностью в любви раскрыться,
И шквал эмоций пережить,
Нужно доверие с любовью,
Душой и телом чистым быть.

Если же корень недоверья,
В грядку любви к вам попадет,
Вдвоем его искореняйте,
Не то, он быстро прорастет.

Исчезнет гамма ощущений,
Прибудут серые тона,
И жизнь, покажется вам тяжбой…
Хотя, счастливой быть должна!

Запоминайте, молодые!
Кто только начинает жить,
Что все при Вас, Вы лишь сумейте,
Ключ подобрать и дверь открыть.

Вдвоем вы справитесь с задачей,
И к счастью распахнется дверь!
А, если порознь пойдете,
Не обойтись вам без потерь…

Годы младые зря не тратьте,
И не рискуйте вы семьей.
Потом, когда набьете шишек,
Все ж согласитесь вы со мной.

Задумавшись, Антон представил,
Что он сказал бы молодым,
Чтоб очаги семей не гасли,
Кубок любви не был пустым.

               Далее.

- Антон, с тобою все в порядке,
Может быть дома, что не так?
- Все хорошо со мной и дома,
Чуть-чуть задумался – пустяк…

Не обращай вниманья, Вася,
Пофилософствовал в душе,
Разлука волны всколыхнула,
Они – отхлынули уже.

Как пообщались, все решили?
- Да, с результатом улетим.
Этих двоих давно я знаю
И, очень доверяю им.

Чтоб на Луне поставить базу,
Сперва, там нужно побывать,
И маяки согласно схеме,
Расставить, меж собой связать.

Много кого могут отправить,
Лететь в столь длительный полет,
Но с ними я, одна команда,
Уж все обдумал, наперед.

Они служители науки,
Летают часто и везде.
Просил я их, чтоб заменились,
Дабы со мной лететь к Луне.

Долго решали с руководством,
Вопрос замены не простой,
И все решилось, как хотели.
Так что, ты с нами, - мы с тобой.

Завтра «совет» назначит дату,
И мы стартуем в нужный час.
- А, долго ли, тянуться будет?
- В течение суток, все у нас.

Завтра скажу после «совета»,
Тебе все точно, до часов,
И ты, Марию успокоишь,
Сказав ей много нежных слов.

           Глава 23.
 Солнце, воздух и …

Пилоты в комнату  явились,
Стали на пляж их приглашать,
Друзья откликнулись с охотой,
Минуты не пришлось их ждать.

Подземно перешли дорогу,
К пляжу вел длинный тротуар,
Виднелись сотни силуэтов,
Отданных солнцу под загар.

Бесчисленных беседок кровли,
Словно полки стояли вряд,
Но от полков их отличал все ж,
Разных цветов мирный наряд.

Бордюр не низкий разграничил,
Границу города с песком,
Ее, как раз переходили,
Они, как прежде, вчетвером.

Пришли к беседке, где супруги,
Пилотов ждали уже час,
Антон смотрел и восхищался,
За второй день, уж сотый раз.

Застеклена была беседка,
Умела климат свой держать,
Душ, туалет и раздевалка,
Пляжных комплектов шесть иль пять.

Плавки, халат и полотенце,
Крема какие-то, очки,
Шапка для плаванья была в нем,
В нем были даже, тапочки.

В каждой беседке мини-дворик,
Зонтики, стулья, лежаки.
В тени, лениво колыхались,
Поймав кого-то гамаки.

Стали знакомить незнакомых,
Приветствия и перевод,
Девушки знали про Антона,
И то, как далеко Антон живет.

Они смотрели с интересом,
На человека с «далека»,
Им ручки нежные пожала,
Антона, сильная рука.

К воде ходили, загорали,
Вода спасала от жары,
В ней с тишиной боролись шумно,
Стайки беспечной детворы.

- Может, друзья, мировоззренье,
Свое, немного исказим?
Есть шесть брикетов богодати,
Валендивал поведал им.

А что, до вечера есть время,
Согласен, почему бы нет.
Василий глянул на Антона,
Тот, улыбнулся лишь в ответ.

Поев зеленые брикеты,
Компания к воде пошла,
Придались чудо-наслажденью,
В ее прохладе их тела.

Минут через пятнадцать-двадцать,
Каждый почувствовал свое…
Стали смотреть все друг за другом:
«Его, такое ж, как мое?»

И, у кого встречались взгляды,
Прыскали, смех свой не сдержав,
С других сторон на все взглянули,
Чуть по-другому, все поняв.

Серьезный вид, для всех обычный,
Улыбка изменила всем
И, о делах серьезных, важных,
Сейчас не думалось совсем.

В беседке, много анекдотов,
Друзьям рассказывал Антон,
Смеялись так, что разболелись,
Щеки у каждого потом.

Но, некоторые анекдоты,
Смешными не были для них…
Антон пытался пояснять им,
Но результата не достиг.

Потом, покушать захотелось.
«Похоже, начало спадать».
Открыли шкафчик для продуктов
И, начали уничтожать…

Все ели с добрым аппетитом,
С улыбкой глядя на друзей.
Мозги, опять волной накрыло,
И хорошо им было в ней…

- Вассебруил, уж «все», я думал,
«Нас отпускает», когда ел…
А тут, опять поплыли волны,
Ну, прямо, как я и хотел.

- Дым, ты тот час же выпускаешь,
Состав, вдыхая по чуть-чуть…
Таблетка же, в полном объеме,
Проходит в организме путь.

Покушав, ты ее остатки,
Все до конца, отправил в кровь.
Вот, потому и ощущенья,
К тебе, Антон, вернулись вновь.

- В былые дни, курил я много…
Не то что, даже каждый день,
А на день, три-четыре раза,
Курить ее было не лень.

Уверен я, что нужно меру,
И место расслабленью знать,
Чтобы изюминку процесса,
В обыденность не превращать.

Чтоб в череду дел повседневных,
Не вплелся отдыха момент…
Итог – ни отдыха, ни дела,
Жизни потерянный фрагмент.

Мысли на этот счет:

Чем позже вы поймете это, -
Фрагментов больше набежит.
И оглянувшись – ужаснетесь…
«А день то, без толку прожит!»

Так набегает незаметно…
Из дней прессуются года!
Нужно знать меру всем,
И время, для расслабленья, господа.

Когда ты редкий гость на «теме»,
Она душистей и вкусней.
Не отвлекаясь, отдыхаешь,
На много ярче, веселей.

Ухо имеющий – услышит.
Глаза имеющий – прочтет.
А, ум имеющий – запомнит,
Опыт чужой приобретет.

Годами жизни не заплатит,
За этот опыт он тогда,
Будет расчетлив и умерен,
Во всем, везде и навсегда.

            Далее.

- О чем задумался, Землянин?
Лицо серьезное опять…
Завтра на думки будет время,
Давай сегодня отдыхать.

Свет дня уйдет, и наши взгляды,
Привычный угол обретут…
Уже тускнеют ощущенья
И, вечереет по чуть-чуть.

Как часто в «теме» ты, дружище?
- Столько раз в год, - как раньше в день…
Ну, может, небольшой «плюс-минус»,
Но очень небольшой, поверь.

- У нас, скажу, примерно также.
Это совсем немного, друг.
- Бывает, год о ней не вспомнишь…
Дел и забот нас держит круг.

Вот прожит день, жара чуть спала,
Компания пришла домой,
«Бабочка» видео снимала,
Про то, какой был день-деньской.

«Бабочка» - ловкий папарацци,
Летучий робот, автомат,
Видом на бабочку похож он,
Для съемки, в нем есть аппарат.

Кружит, порхает он над всеми,
И съемку тщательно ведет,
Каждый момент неповторимый,
От объектива не уйдет.

Такой фотограф не смущает,
Все забывают, что он есть,
Естественных, смешных моментов,
Он столько снимет, - что не счесть!

- Мы фото-видео нарезку,
Вам вышлем позже, не сейчас.
Там слишком много материала,
Моменты, ведь важны для нас.

- Да, обработай, -  и отправишь,
А нам пора, брат, улетать.
У Вас уже тут вечереет,
У нас, ложатся скоро спать.

Супруга дома ждет на ужин,
Всем до свиданья, мы пошли.
Тепло со всеми попрощавшись,
К ардлаю своему пошли.

Сорок минут, и к Z-порталу,
Тихо причалили они,
А вдалеке, уже виднелись,
Большого города огни.

             Глава 24.
                Дома.

Встречала их жена и ужин,
Уже накрыт был круглый стол.
Поели вкусно, с аппетитом,
Не ощущая больше волн.

Усталость войском окружала,
Роту оставшихся в них сил,
И головной штаб подкрепленье,
У сна, зевая, запросил.

- Ну, как Антон, есть впечатленья,
От дня прожитого вот так?
Среди друзей всегда серьезных…
Сегодня – каждый был чудак.

- Прекрасный день, мой друг любезный!
Всю жизнь, я буду помнить Вас,
И впечатлений разных – море!
Все было, просто высший класс!

- Завтра «совет», день очень важный.
Давай, коллега, отдыхать.
Ты не забыл, мой друг, про старца?
Вопросы, что хотел задать.

- Да, интересный собеседник,
Музей ему, как дом родной.
Я обещал, он ждет визита,
Чтоб побеседовать со мной.

- Пока я буду в институте,
Сходи к нему, поговори.
- Надолго Вы там соберетесь?
- Может быть час, а может три…

- Понятно. Что ж, спокойной ночи.
- Приятных снов, земной мой брат.
Хоть, и печальный очень повод,
Но, что ты здесь, я очень рад.

Вассебруил пошел к супруге,
Антон завидовал слегка.
Он дни считал до встречи с Машей,
Которая, так далека.

         Глава 25.
            Сны…

В мыслях о доме, о Марии,
Он незаметно задремал.
Сны были добрые, цветные,
Таких он с детства не видал.

А утром, сна детали вспомнить,
Вновь не сумеет наш Антон.
В одном лишь он уверен будет,
Что видел, очень добрый сон…

Но он, про то, пока не знает,
Штаб подкрепленье получил,
Усталость с войском отступает,
К утру, чтоб след ее простыл…

Материя, вращаясь чинно,
Свету подставила ту часть,
Где два героя наши жили,
И в это время, спали всласть.

К утру, пред самым пробужденьем,
К Земле стал ближе его сон,
Цвета вдруг, яркие поблекли…
Начал ворочаться Антон.

Два полумесяца погасли,
Вахту свою отбыв сполна,
На темной стороне планеты,
Пара сейчас эта видна.

Все в Мире двигалось согласно,
Чудо-закону бытия,
И муравей в лесу, и птицы,
Планеты, космос, Вы и я…

Лишь на Земле, по воле беса,
Часто нарушен сей закон…
Дымы и ядохимикаты,
Губят и воду и озон.

Блеск золота лишил рассудка,
И часть немалая людей,
Живет, не  думая про завтра,
И ради собственных детей.

Хоть в меньшинстве та часть народа,
Но власть и деньги есть у них,
И бесом создана система,
Чтоб оправдать вес «подвиг» их.

Сложна система бесконечно,
Узлами спутанный клубок…
И, вряд ли, кто-то и когда-то,
Его б один распутать смог.

Так, и сползает тихо в бездну,
Хаос бессмысленных идей,
Средь лжи, похвал фальшивых гимнов,
Сидя на шее у людей.

Ах, если бы, пока не поздно!
Всем Миром стали бы решать,
Как сохранить для жизни Землю,
Чтоб жить, - а не существовать.

Но, крепко держатся ручонки,
За миллиарды и за власть.
Пока есть нищий, - он великий…
В этом, особенная сласть.

Беда ужасная и горе,
Смогут людей объединить,
Когда бумагой деньги станут,
Которой будут печь топить.

Когда случится катастрофа,
Всех очень сблизят холода…
Плотней к  друг другу всем прижаться,
Придется, чтобы жить, тогда…

На этой ноте, и прервался,
Начатый с доброй ноты сон,
Кто-то руки его касался
И, голос друга слышал он.

           Глава 26.
   Важный день.

- Вставай, Антон, проснись дружище,
Пора, Землянин, ждут дела.
Доброго утра тебе, брат мой,
Жена, уж завтракать звала.

- Да-да, встаю, доброго утра…
В какой-то беспокойный сон,
Под утро, взял и превратился,
Хоть был цветным и добрым он.

Про что он был, мне трудно вспомнить…
Помню, что добрый и цветной,
А под конец, стал беспокойным,
Как чёрно-белый сон земной.

- В преддверии «совета» мысли,
Под утро, цвет сменили сна,
Ведь там у Вас, давно ведется,
Против самих себя война.

Вчера, отвлек ты ненадолго,
Сознание свое, Антон,
И начался цветным и добрым,
Мрачным, под утро, ставший сон.

- Как же земные парадоксы,
Без катастрофы разрешить?
Сознание и осознанье,
У меньшинства, как пробудить?

Со стороны очень похоже,
Что мы уснули за рулём
И, если вскоре не проснемся,
То в бездну мрака упадем.

За завтраком вели беседу,
О смысле утреннего сна,
К вопросу старому: «Что делать?»
Вернулась снова новизна…

Его, когда-то Чернышевский,
Задал в труде своем, для всех,
Чтоб мы ответить попытались,
В обход препятствий и помех.

Видать, настало уже время,
Дать на него нам свой ответ,
Но отвечающих так много,
Что до сих пор ответа нет…

Закончив с завтраком коллеги,
Уж видели тоннельный свет,
Ардлай летел, подобно птице,
Вдаль унося свой силуэт.

Оставив в стойле чудо-птицу,
Два друга к выходу идут,
Цель их маршрута: Дом науки,
Имя миссии институт.

Толпы людей шли по дорожкам,
Ардоны, рядом по своим,
Катались не спеша маршрутам,
Специально отведённым им.

Солнце светило отражаясь,
С тысяч фасадов и витрин,
И все казалось беззаботным,
Но только, не друзьям двоим.

Остановились где-то между:
«Тут институт, а там – музей».
Пути-дорожки разделились,
У неразлучных двух друзей.

Вассебруил пошел направо,
Уже был виден институт,
Антон, налево шел, к музею,
Он обещал, его там ждут.

Зашел в музей, увидел старца,
Тот вел экскурсию как раз.
- Дети приехали с Востока,
В Эспамелоне – первый раз.

Здравствуй, Землянин честнословый,
Знаю, есть время у тебя.
Ты подожди, закончу скоро,
Уважь терпением меня.

- Здравствуй, мудрец седоволосый,
Я подожду, неспешно мне.
Столько знакомых экспонатов,
Будто я снова на Земле.

И, он экскурсию продолжил,
Был слышен говор их чудной,
Все с интересом осмотрели,
Сталь обожжённую войной.

Было понять детишкам трудно,
Он это видел по глазам,
Что люди часто воевали,
И войны были тут и там.

Столько различных инструментов,
Сделано, чтоб калечить плоть…
Убить в упор, дистанционно,
Пронзать, рубить, стрелять, колоть…

Все рождены в любви и мире,
Сложить не могут в голове,
Что реки слез, и море крови,
Бывают на людской войне.

Что обостряются инстинкты,
Как выживая – убивать,
Чтобы свести врага со света,
И мало есть, и мало спать...

Экскурсия все удалялась,
Вслед за историей своей,
И в каждом зале расширялись,
Способы смерти, для людей…

Антон, у танка задержался,
И долго там стоял один.
Примерно, на такой машине,
Дед его, с боем брал Берлин.

Вспомнил он вдруг, как незадолго,
До своей смерти, дед ему,
Рассказывал все то, что думал,
Про ту Великую войну.

«Сперва, как загнанные звери,
Сражались в одиночку мы,
Союзники смотрели, ждали:
Кто победит, они, иль мы?

И вот, когда все стало ясно,
Нарисовались – не сотрешь…
Чтоб голос свой иметь по праву,
Хоть, и сомнительному, все ж…»

На фоне грозных экспонатов,
Ему припомнилось сейчас,
Как говорил дед сожалея:
«Мы упустили редкий шанс…»

«Врага такого одолели,
Что в Мире не было сильней!
Американцы волновались,
И бомбу делали быстрей.

Чтоб подорвать над Хиросимой,
Без стратегической нужды,
Адский заряд огромной силы…
И, показать нам, что сильны.

А наша армия в то время,
Могла весь Мир завоевать,
Ведь Баграмян, просил приказа,
Чтоб с Турции поход начать.

Известно, турки собирались,
С немцем союзниками стать,
После того, как немцы смогут,
Город на Волге с боем взять.

Но Сталинград, с зубами немцев,
Войне устроил перелом.
И, развернулся вектор силы,
В ту сторону, где немцев дом…

Опять, ума хватило туркам,
Не сделать столь неверный шаг…
И «тем» и «этим» улыбался,
Несостоявшийся наш враг.

Злопамятный и злобный турок,
С давних времен нам был не друг,
А тут, такой удобный повод,
Судьба преподнесла нам, вдруг…»

     Если бы, да кабы… 

«Расширили б вполне резонно,
Своей большой страны простор,
Забрав у турок в наказанье,
«Ключ» к Миру, «золотой», - Босфор.

И Баграмян, за геноцид с них,
Строго спросил бы, заодно.
Всего лишь, тридцать лет минуло,
Как резали народ его!

Турок за месяц уничтожил,
Два миллиона у Армян!
Так что, представить нам не трудно,
Как воевал бы Баграмян…

Но Сталин, с давних лет преступник,
И каторжанин при царе,
С помощью черта пришел к власти,
Что взяли в «Красном Октябре».

Был он, и трус, и параноик,
Мир в Мире, вряд ли б удержал,
А может, бомбы испугался…
И, Баграмяну отказал.

Не помогли бы им их бомбы…
Нас было б не остановить!
Мы очень воевать умели,
Любого бы могли разбить.

Вот, если б был силен наш лидер,
Был бы уже, единый Мир.
Года б прошли, все утряслось бы,
И он бы был, для всех кумир».   

Так рассуждал с ним дед покойный,
Старый танкист, герой войны.
Не знал он, про сестру-планету,
Кто знает, может, видел сны…

Как током, вдруг его кольнуло,
Только сейчас он понял, все ж…
Насколько путь «сестер» похожий
И, в какой точке он расхож.

«Нам бы тогда Эспамелона,
И все бы было, как у них…
Хотя, у нас там, все иначе,
Бог знает, что бы он достиг…»

           Далее.

Он повернулся, и увидел,
Старца идущего к нему,
Шагнул Антон к нему навстречу.
- Спасибо дед, дай обниму.

И обнял мудреца он крепко,
Как будто деда своего.
- Признателен тебе я очень!
Благодарил Антон его.

Было хранителю приятно,
Улыбка пряталась в усах,
Искорки умные светились,
В слегка прищуренных глазах.

- Тебе спасибо, что сюда вновь,
Ты заглянуть время нашел.
- Ты же хотел задать вопросы,
Вот потому я, и зашел.

- Прости, Антон – это был повод,
Чтоб снова ты попал сюда…
На все вопросы – ответ знаю,
Со мною опыт мой всегда.

Тот первый раз, когда ты был здесь,
Я твои мысли видел, брат…
Всем ходом их,  и содержимым,
Я удивлен был, и так рад.

Были они еще сырыми,
И залегали глубоко…
От резюме, от их итога,
В тот день ты был недалеко.

Вассебруил отвлек приходом,
Ты полон впечатлений был,
Чтоб ты родил все эти мысли,
Тебя, вот так я пригласил.

И вот, теперь я точно вижу,
Что не ошибся я тогда,
Ты вспомнил все, и эти мысли,
Стали прозрачны, как вода.

Антон смотрел и восхищался,
Который не известно раз,
Союзу мудрости с наукой,
Что перед ним стоял сейчас.

- Ну, что ж, великое спасибо,
Тебе мудрейший из живых!
Я благодарен только Богу,
Что ты вершин таких достиг.

Желаю здравствовать, работать,
На благо Мира и людей,
Чтоб не давал забыть о прошлом,
Твой исторический музей.

- Давай, мой друг, тебя я чаем,
Своим, на травах, угощу?
Себя почувствую неловко,
Если без чая отпущу.

- Охотно выпью с тобой чашку,
Вассебруила пока нет.
Уж час прошел, но все решает,
Вопрос Земли, большой «совет».

Эльвенбедлуг дошел до двери,
Открыл просторный кабинет,
Где стол стоял посередине,
Лампа, два стула, табурет.

До потолка все в книгах было,
Бесчисленные стеллажи,
Светом дневным все освещали,
В цветных узорах витражи.

В шкафу стоял прибор – «комбайн».
Старик воды налил в него,
Держа в руках графин с водою,
Сказал: - Вода важней всего.

Вы воду очень берегите,
Начало жизни из нее,
И очень трудно Вам придётся,
Если погубите ее.

Прибор готовность просигналил,
Хранитель чашечки поднес.
- Да, хорошо уже заварен.
Запах душистый чуял нос.

- Держи. Одну подал Антону.
Антон подул и начал пить,
Вкус был имбирьно-чабрецовый,
Похожий, дед любил варить.

- Книги, уж мало кто читает.
Так что, наследие храню…
С Земли, старинные есть книги,
Тебе одну я подарю.

Их привозили раньше много,
Переводили для людей.
Своих поэтов, почти нет тут,
Вышел из моды, жанр сей…

Да, и у Вас проходит мода…
Жаль, умирает красота!
Конечно, кое-что осталось,
Но все ж,  поэзия – не та.

Как обращаться с простым словом,
Великий мастер рифмы мог!
Талант редчайший и безбрежный,
Пушкину дал рукой, сам Бог!

Чай был горяч, горчил немного,
Горло приятно прогревал,
Антон отпил от чашки четверть,
Старик свою, уж допивал.

Как молодой, вскочил со стула,
Ногами стал на табурет,
А тот, как трап стал подниматься,
Открыв Антону свой секрет.

Когда входил, Антон подумал:
«Зачем ему здесь табурет?»
Теперь понятно ему стало,
Вопросов к «табурету» - нет.

Поднялся к верхней полке старец,
Книгу какую-то там взял,
И вниз на трапе опустился,
Антону в руки ее дал.

Он посмотрел и восхитился:
«Весь сборник Пушкинских работ!»
Издательство «Санкт Петербурга»,
Последний, его жизни год.

- Открой ее, и поразишься,
Строкой написанною им.
Антон открыл, увидел надпись:
«Дарю читателям моим».

Слегка, аж руки задрожали,
От осознания того,
Что руки Пушкина держали,
Вот эту книгу, до него.

Это его поэт любимый,
Бывал в местах, где жил Антон.
Сам, на Машук и на Бештау,
Сумел взойти, однажды он.

Написано работ не мало,
Им при пейзажах этих гор…
Машук в окно Антона виден,
Бештау – выйди за забор…

- Дарю  тебе я эту книгу,
На память добрую, мой друг,
Ты заходи, буду рад видеть,
Если еще приедешь, вдруг.

Вассебруил уже подходит,
Он сообщил об этом мне,
Скоро уйдешь ты с ним отсюда,
Ближе на шаг станешь к Земле.

- Спасибо тебе добрый ангел!
Открыл и душу, и глаза…
С детством забыты ощущенья,
Когда рождается слеза.

Тепло и мудрость с добротою,
Старик, как солнце излучал,
Антон, опять его, как деда,
Крепко и родственно обнял.

- Ну что ж, прощай Антон-Землянин,
Будем молиться мы за Вас,
Чтоб жизнь наладили Вы в Мире,
И был покой там, как у нас.

- Прощай, Эльвенбедлуг мудрейший,
Я буду вспоминать музей,
Дай Бог тебе, только здоровья,
Живи и радуй всех друзей.

Открылась дверь, в проем поставил,
Вассебруил свой силуэт.
- Тебе пора, а я прилягу,
Экскурсий на сегодня нет.

Антон к двери шел через залу,
Туда, где ждал Вассебруил,
Ему хотелось узнать дату,
И он, невольно заспешил.

              Глава 27.
Земля приближается.

- Ну, как прошел «совет», Василий?
- Как я предполагал, Антон,
Что наше общее решение,
С машиной будет в унисон.

Надо лететь и метить базу,
Для размещенья на Луне,
Этот аспект начальной фазы,
Поручено возглавить мне.

Через неделю отбывает,
За нами следом караван,
Состав военный и научный,
Его и надо встретить нам.

Уже готовят наш корабль,
Задач различных много есть,
Мы завтра ночью улетаем,
Чуть больше суток у нас есть.

Так что, скажи своей Марии,
Через неделю прилетишь.
Спроси, борща она наварит?
Я буду рад, коль пригласишь.

Опять тоннельные потоки,
Неслись куда-то за окном
И, создавалось впечатленье,
Буд-то стояли они в нем.

Вся жизнь крутилась каруселью,
Вокруг оси, - вокруг него,
Слегка аж, голова кружилась…
«Столько всего – на одного».

Домой приехали, и вскоре,
Жена позвала на обед,
После него, сказал Василий:
- Мой друг, иду я в кабинет.

Мне сейчас нужно поработать,
Составить действий четкий план,
Когда идешь вперед без плана,
Буд-то попал в густой туман…

Все будет медленно и вязко,
Недопустимо это нам,
Я старший, - я руководитель,
Сегодня, я его создам!

Элевион придет с больницы,
Сходи с ним в город, погуляй.
Дел много, присоединиться,
Я не смогу, ты извиняй.

- Да, не вопрос, иди, конечно,
Я позвоню жене своей,
Проходит время незаметно,
Когда общаемся мы с ней.

- В руках своих ты держишь книгу,
Мудрец, ведь знает, что дарить!
Пришло то время, когда время,
Словно замедлит свою прыть.

Вот тут-то лучший друг нам книга,
Ее весь день можно читать,
Еще, неплохо летит время,
Когда решишь ее писать.

- Вассебруил, ты книги пишешь?
- Да, пару книжек написал…
Они научного оттенка,
Соавтор мой – Валендивал.

- Все, я пошел.
- Давай, удачи. Закрылись двери в кабинет.
Антон уже звонит Марии,
Чтоб долгожданный дать ответ.

Подробность длительной беседы,
Я думаю, нам ни к чему.
Каждый представить ее может,
Как она видится ему.

Хотя, друзья, ее концовку,
Не грех, конечно, написать…
- Ну, слава Богу, мой хороший,
Через неделю буду ждать.

- Ты только очень постарайся,
Про его просьбу не забыть,
А то, закрутишься по дому,
Борща забудешь наварить.

- С пустым столом Вас, что ли встречу…
О чем ты милый речь ведешь?
- Пустым твой стол никто не видел,
Но не всегда на нем есть борщ!

Зачем, скажи-ка мне Мария,
Нам эти лишние слова?!
- Борщ будет точно, непременно,
Я все, мой милый, поняла.

- Вот, хорошо, другое дело,
Теперь спокойно полечу.
Борщ Вася часто вспоминает,
Я пригласить его хочу.

- Борща я наварю немало.
И накормлю, и дам с собой,
Ты только прилетай скорее,
Любимый, милый, дорогой!

Сказав друг другу «До свиданья»,
Антон сеанс разъединил,
Ходил по комнате зевая,
Прилег, и книгу приоткрыл.

Читал он дивные узоры,
Из слов, вплетенных с мастерством,
В орнамент явственной картины,
Смыслом наполненной, притом.

Поистине, творила рифма,
С обычным словом чудеса!
Как простота великолепна,
Блестяща, связок слов краса!

Родившись в голове поэта,
Мысль каменела под пером,
Что бы нетленной стать вовеки,
В веках, чтоб помнили о нем!

Увлекшись Пушкинским рассказом,
Антон про время позабыл
И, потекло оно быстрее,
А он, все дальше заходил…

Интригой увлеченный и ведомый,
Читал Антон, отнюдь не в первый раз,
И силился понять, кем вдохновленный,
Богом иль чертом, был поэт, на сей рассказ.

Как из-за чар, присущих красоте,
Желаний страстных, испив зелье кровоплодья,
Соприкоснулись интересы двух царей…
Царя небес и жаркой преисподней.

Буквально всех, на подвиги любви,
Сподвиг чудесный аромат цветенья девы.
Хоть и второй пришел, - но первым стал,
Лукавый мастер, соблазнения спев напевы…

Ревнивый бой случился возле ног,
Нагой, лукавым обесчещенной Марии,
Посланец неба бился с сатаной,
Извечный спор, продляя между ними.

А бес, не стал усердствовать в бою,
Ведь получил он уже плод любви пахучий…
Покусанный архангелом в паху,
Уполз обратно в подземелье гад ползучий.

Прием позорный в битве применив,
Изгнал архангел беса в преисподнюю,
Чуть, кое-что ему не откусив,
«Героем» битвы этой стал небесный сводня.

Мария зачарованная им, еще с поры,
Как сватал он «другого»,
Закрыв глаза, всецело отдалась…
Ему, - как первый раз, сей плод вкусивши снова…

К царю небесному вернувшись, тот посол,
Сказал ему: «…Что дева ждет, готова».
И, полетел к ней голубем «другой»…
И, повторилось у Марии это снова.

Так, за один «обычный» день,
Сменила дева, непорочную окраску…
Просто, пришла к ней та пора когда,
Она готова верить в чью-то сказку.

Все б ничего, и все можно понять,
Но замужем, притом, была Мария…
Тут Пушкин всем дает совет, друзья:
«Коль ты женат – будь мужем не ленивым».

«Умей жене, сам сказку рассказать,
Хоть даже, не приходит вдохновенье,
Мир полон сказочников, друг…
У них, на первый раз – всегда найдется рвенье.

Устраивай на грядке у жены,
Ты своей лейкой, регулярные поливы,
Чтобы не вызвать засухою в ней,
Ненужные, тебе мой друг, мотивы…»

Малый цветок всем голову вскружил:
Царю небес, послу его, змее из ада…
Гранями смысла, во множество карат,
Блистает, как брильянт – «Гаврилиада».

И так, за сим, уж стало вечереть,
Мужчин позвала женщина на ужин,
Вассебруил к Антону заглянул.
- Прости, коллега, целый вечер я загружен.

- Не стоит друг, прощения просить,
Не пустяками занят ты, я знаю,
Со мною Пушкин, - значит скуки нет,
Когда труды его прекрасные читаю.

Ужин прошел, и снова по своим,
Уж разошлись коллеги, кабинетам,
Читал Антон до самого утра,
Вассебруил, трудился до рассвета.

               Глава 28.
 Последний день в гостях.

Утро для них пришло, только в обед,
Выспавшись вволю, оба призваны обедать.
- Закончил я с рассветом писать план,
Ответственно могу тебе поведать.

- И я, с зарею, только лишь заснул,
Читал у Пушкина «Кавказский пленник»,
Уже почти две сотни лет прошло,
А, кажется, что пишет современник.

- Да, побывать недавно нам пришлось,
В одном из горных и затерянных селений,
Там мало, что сменилось за века,
В диких традициях наследья поколений.

Все так же, кто-то целится во власть,
Из-за угла, только другим мушкетом…
Но жить отдельно от большой страны,
Они не смогут.  Как же быть при этом?

Народов малых, вольная душа,
Извечно не приемлет общих правил,
Но четких планов, «как же дальше жить»,
Никто из них, пока что, не представил…

- Хотя, этих народов большинство,
Давно идет со всей страною в ногу,
Но, как у всех, есть горе-меньшинство,
И, как у всех, оно «не, слава богу».

Часть небольшая горе-меньшинства,
Стреляет, режет и взрывает бомбы,
Лишь изредка выходит на тропу,
Блестя глазами, где-то в мраке катакомбы…

Понять их цель, всем трудно до сих пор,
Чего они хотят – никто не знает,
Идей и мыслей «как все изменить»,
Никто из них, увы, не предлагает.

Ведь, без закона государству – не бывать!
Об этом каждому, доподлинно известно,
Они же, прут ему наперекор,
И конфликтуют с ним везде и повсеместно.

Их загоняют, чтобы осудить,
Они обычно, не хотят сдаваться…
И, начинается с бандитами стрельба,
Раз предпочли они, в живых не оставаться.

А те, в пещерах, мстят потом за них…
Их так же, загоняют и стреляют.
Бессмысленный и бесконечный этот круг…
И каждый, кто идет им – это знает.

Свое здоровье, ум и храбрый дух,
Приносят в жертву, на войне против системы,
Но этим способом, проблемы не решить,
Лишь у людей простых, умножатся проблемы…

Система ведь, величием сильна,
Слепа немного, к боли равнодушна,
И, как холодный и бездушный автомат,
Приказы выполняет все послушно.

И все равно, кто-то идет в леса,
Чтоб стать, как зверь, объектом для охоты.
Им не дано, жить в мире, как нам всем,
Просто не могут, или не хотят работать.

- Ну, хватит, пропадает аппетит.
Давай, на позитиве будем кушать?
У Вас там, разных множество проблем,
До ужина их все не переслушать.

Хочешь, Антон, я видео включу,
Что с Прона нам, друзья наши прислали?
Тогда, уж точно будет позитив,
И негатив, нам вспомнится едва ли.

Нажал на пульт, - возник  прозрачный монитор,
В нем видео их отдыха поплыло,
Покушать удалось с большим трудом…
Уж, больно часто, очень смешно было.

- Какие планы, уважаемый?
Антон, допивши сок спросил.
- До ночи – полная свобода!
Ответствовал Вассебруил.

- Ну, скажем, можно пойти в город,
В кафе, к примеру, побывать,
А, к ночи, ехать к Х-порталу,
В секторе «В», нас будут ждать.

- Что, много секторов в портале?
- Есть сектор «А», есть «В» и «С».
С улыбкой отвечал Василий,
Слегка заметной на лице.

- Который «А» - для всех ардлаев,
«В» - для научных кораблей,
А, «С» который, - для огромных,
Транспорт  для множества людей.

- Все с Х-портала убывают,
А прибывают в Z-портал,
И для того они не вместе,
Чтоб взлет посадке не мешал.

- Все правильно, Антон, все верно,
Смысл всего ты познаешь,
Так, и язык ты наш изучишь,
Если с полгода поживешь.

- Были б тут близкие, родные,
Я улетать бы не хотел.
Уж очень тут у Вас спокойно,
А там, - ты знаешь, беспредел…

- Так собирай всех вместе дома,
Обратно с нами полетишь.
- Это, Василий, нереально,
О чем ты, друг мой, говоришь…

Семья еще – другое дело,
А, вот родители, брат мой…
С мест нажитых, в такие дали!
В такие годы! Нет, уволь…

А мы, при них должны остаться,
Их досмотреть и проводить,
Так что, на срок нам неизвестный,
Отъезд придётся отложить.

- Что ж, твой ответ весьма понятен,
И прогнозируем вполне,
Что так ответишь – был уверен,
Ведь близок стал, Антон, ты мне. 

В глаза друг другу посмотрели,
С братской любовью земляки,
Ведь их планеты, тоже сестры,
Что означает – Земля Ки.

Гуляли всей семьей по парку,
Кормили белочек чудных,
Темнее цветом они были,
Раза в два больше, от земных.

Катались долго на ардонах,
Дорожек там для них не счесть,
На ужин сели в ресторане,
Ликеры пить, кальмаров есть.

Когда уже вокруг стемнело,
Довольные пришли домой,
Антон к себе уединился,
Чтоб друг побыл один с семьей.

Еще и часа не минуло,
Вассебруил к нему зашел
И, за общением с Марией,
Он друга своего нашел.

Василий, вдруг собрался выйти,
Антон коллегу задержал.
- Уже заканчиваем, Вася.
Трубку, закрывши он сказал.

Еще минуту продолжался,
Его с Марией диалог,
С каждой секундой сокращая,
Разлуки давней долгий срок.

Что брат, присядем на дорожку?
Спросил его Вассебруил.
- Конечно да. Присел на кресло,
Глаза, задумавшись, закрыл.

Просили оба помощь Бога,
На путь к далекой стороне,
И, чтобы польза была людям,
От их миссии на Луне.

- Ну, с Богом. Оба приподнялись,
И к двери уличной пошли,
Семья душевно провожала,
Гостя с загадочной Земли.

Большое им сказал спасибо,
За хлеб, за соль, за теплый кров.
Тепло пожав семейству руки,
Глянул в глаза, и был таков.

И отъезжая, из окошка,
Рукой махал он им в ответ.
Глаза светились добротою,
Любовь зажгла в них этот свет.

              Глава 29.
            Путь домой.

Не впечатляла, уже скорость,
Что позволял шестой их класс.
Антон с улыбкой только вспомнил,
Как он им ехал первый раз.

Минут через пятнадцать где-то,
Припарковался их ардлай.
- А вот, и сектор «В», коллега,
Все, мы на месте, вылезай.

Возле огромного ангара,
Антон, как муравей стоял,
А его точные размеры,
Небесный мрак от глаз скрывал.

Зашли в него, и поразился,
Антон размерам корабля.
- Вот это да, он же огромен!
«Он меньше», раньше думал я.

- А, это точно тот корабль,
Что ты на Землю прилетал?
- Да, это он, все тот же самый,
Ты уже в нем, Антон, бывал.

Ардолион – его название.
Военный и научный он,
А оценить его размеры,
Ты раньше и не мог, Антон.

Василий, ты же не военный.
- Да, я к науке ближе был,
Но подготовку у военных,
Я, как и все мы проходил.

Корабль окружен лесами,
Трапы и лестницы кругом,
Люди сновали муравьями,
Сверху и снизу, кто-то в нем.

Баттеатил с Валендивалом,
В ангаре повстречались им,
Крепко пожали они руки,
Вновь прибывшим друзьям своим.

- Все, вот теперь команда в сборе.
Провозгласил Баттеатил,
И в комнату, на чашку чая,
Своих друзей он пригласил.

Все пили чай и вспоминали,
Желтый и жаркий город Прон
И, как земные анекдоты,
Смешно рассказывал Антон.

Так, час прошел…
И, постепенно, стали леса отодвигать.
- Закончили уже коллеги,
Корабль в путь нам собирать.

Четверка встала, и неспешно,
Из этой комнаты ушла.
Пора подняться на корабль,
Уже настала, ночь пришла…

Когда поближе подходили,
Ангар стал крышу открывать,
Все приготовилось, со всеми,
Птицу на волю выпускать.

- Сейчас поднимешься по трапу,
Так, ты еще не  заходил.
- Я помню, как портал нас быстро,
Словно на лифте, довозил.

Поднялись, разместились в креслах,
Пилоты стали оживлять,
Весь организм большой машины,
Рожденной, чтобы вдаль летать.

Звуки, мигание приборов,
И символы на мониторах,
Все закружилось, ожило и, что-то сильное,
    Пушинкой, корабль в небо подняло.

Антон смотрел сквозь пол прозрачный,
Внизу она, - Материя.
Лишь Бог один, наверно знает,
Встречусь ли снова с нею я…

Ангар стал меньше многократно,
Внизу мерцали маяки,
Ползли ардлаи по дорогам,
Словно в цепочке огоньки.

- Ремни оденьте, мы готовы,
Машине ускоренье дать.
Сказали двум друзьям пилоты,
И сами стали надевать.

Ремни застегнуты, машина,
Помчалась вверх, за облака,
В окно, Материи махала,
Земная сильная рука.

Привычным делом вышли в космос,
Стала Материя, как круг.
- Ну что, прощаешься, Землянин?
- Мне, правда, очень грустно, друг.

Василий посмотрел печально,
Труда не стоило понять,
Что другу нравится планета,
Но, нужно было улетать.

«Прощай Эстлида и Веунга,
Прощай Материя, прощай!
Вернусь ли я еще, когда-то,
Лихом меня не поминай.

Мне хорошо у Вас тут было,
Мне помогли, меня спасли,
От Вас летит к Луне миссия,
Чтоб уберечь людей Земли.

Живи и здравствуй край чудесный,
Любви добра и счастья край!
Всю жизнь помнить Вас я буду,
И знать, какой бывает рай».

- Курс установлен, не волнуйся,
Сейчас почувствуешь толчок.
Корабль наш на тех высотах,
Когда возможно дать «скачек».

Внизу, «скачек» давать опасно,
Ударит по земле волна.
А в космосе, - уже свободно,
Уж не опасна им она.

Скорость не чувствовалась вовсе,
Корабль в немых далях плыл,
И образ матери далекой,
Все дальше, в точку уходил.

- Сейчас исчезнет Мать из виду,
Корабль на курсе, можно спать.
Ты, если что, друг, не стесняйся,
К примеру, если душ принять…

Внутри ардолеон ты видел,
Тут все не ново, уж тебе,
Над всей Землей летал на нем ты,
И ночевал в нем на Луне.

Антону в душ не захотелось,
Весь организм звал ко сну,
В отсек пошел и лег на ложе,
Что предоставили ему.

Материанцы, тоже вскоре,
По своим ложам улеглись.
Ардолион плыл в звездном море,
Может быть вдаль, а может ввысь.

Средь мириад созвездий разных,
Упрямой точкой шел вперед,
Звезды светясь разнообразно,
Вокруг водили хоровод.

И мысли, хоровод водили,
В мозгу расслабленном во сне,
Были везде: Возле Марии,
В Эспамелоне, на Луне…

Галактикой из мыслей разных,
В нем зарождался новый сон,
И вихри импульсов пронзали,
Каждую клетку и нейрон.

Все бесконечно уникально,
Галактика и человек…
Кто же нас создал?! Мы ведь – чудо!
О, Боже, подскажи ответ…

Бессилен разум человека,
Даже понять: «С чего начать»,
Чтобы ответы на вопросы,
Свои, себе когда-то дать.

Во сне, остатками сознанья,
Он разбирался в кутерьме,
Из разных мыслей, что родились,
Или родятся в голове.

           Глава 30.
 Философские сутки.

Все это, вплоть до пробуждения,
Творилось в чудо-голове.
С каждым, наверно это было,
И наяву, и в странном сне.

Открыл глаза и сна комету,
Пытался он за хвост поймать…
«Ну, сколько можно от сознания,
Проснувшегося, ускользать?»

Но, тщетно все, лишь след остался,
Крупиц, песчинок малый вес,
Неясно-мутная картина,
Подогревала интерес.

Он весь затих, слегка напрягся,
Пытаясь вспомнить… ну, вот-вот…
Все ж, отступил, устал и сдался,
Что сделаешь, коль не идет…

Баттеатил позвал на завтрак,
Команда в сборе, уж была,
И завтрак вкусный и полезный,
Весь с аппетитом приняла.

Материанцы после кухни,
Все к пульту корабля пошли,
Вассебруил довел им планы,
Как действовать они должны.

Узнали все порядок действий,
После посадки на Луне.
- Недели, думаю, нам хватит.
- Конечно хватит, друг, вполне.

Антон смотрел в иллюминатор,
На звездно-планетарный фон,
Уже привычным ставший глазу,
Не вызывал восторга он.

- Ты не скучаешь, а, коллега?
Вассебруил, вдруг подошел.
Есть фильмов ваших картотека,
Музыки много я нашел.

Специально для тебя, Землянин,
Прошлый на землю наш визит,
Мы фильмы, музыку качали,
Помощник твой ими забит.

Ложись на ложе, если скучно,
И личный монитор включай,
Зал тренажеров есть, бассейн,
Неделя времени, - дерзай!

- Про Пушкина забыл, Василий…
- Да, и, конечно книга есть,
В общем, хватает развлечений,
Хоть, не сказать, что их не счесть.

Трудно привыкнуть организму,
Когда ни дня, ни ночи нет…
Часы идут, но не меняет,
Время за окнами свой цвет.

Буд-то бы ночь, но долетают,
Вдаль отраженные лучи.
Похоже, сбился день с дороги
И, заплутал где-то в ночи…

Вот так, свои первые сутки,
Он философски проводил.
Искал всему он объясненья, -
Хоть не всему, но находил…

Давно обедали, и ужин,
Вот, только что у них прошел,
Лежал на ложе он, в каюте
И, папку с музыкой нашел.

Читать сегодня не хотелось,
Фильмы смотреть, не хочет он.
Хотел закрыть глаза и слушать…
И, к этой цели шел Антон.

Не просто оказалось выбрать.
Столько всего… ну, просто тьма!
Всеми, кто что-то пел когда-то,
Память была наводнена.

Выбрал он, «Пушкина с гитарой»,
Высоцкого, так называл.
Умные тексты, голос мощный,
Кожу морозом покрывал.

Выбрал «В-2», и «Сплин» привычный
И, «ДДТ», в тот список внес,
Шевчук в нем, так же, как Высоцкий,
На кожу нагонял мороз.

Вставив наушники, он слушал,
Тексты, Земли родных детей,
Знавших любовь и боль утраты,
Живших в Миру, среди людей.

Осознавал восторг и гордость,
За этих земляков, Антон.
Им рукоплещут миллионы,
И в том числе, конечно он.

Закрыв глаза, расслабив разум.
Потоки смысла принимал,
Что тембром голоса, гитарой,
Высоцкий нам передавал.

Подобно тихой субмарине,
Он опустился в глубину,
Где начал свой маршрут особый,
Который ведом, лишь  ему.

            Глава 31.
     Обычные сутки.

Проснувшись, малость удивился:
«Тихо, аж слышен сердца стук».
Техника, пульс его считала
И, как уснул, - убрала звук.

Вассебруил ему поведал:
- Да, так бывает иногда…
Чтоб сон людей не нарушало,
Ничто, нигде и никогда.

Уж, час прошел, как завтрак съели,
Антон помучил тренажер,
В бассейне, уже поплавал,
И перешел на массажер.

Видом, тот был похож на кокон,
С отверстием для лица.
Крышку открыл, прилег во внутрь,
Закрыл, и… « счастью нет конца».

Затем обед, просмотр фильмов,
Ужин, наушники, Шевчук…
И вот, опять зовут на завтрак,
Ночь миновала, как-то вдруг.

              Глава 32.
          И, так далее…

Все часто с семьями общались,
Научный заводили спор,
И в нем, идеи зарождались,
Почуяв мысленный простор.

Смотрели видео-нарезку,
Про пляж, про парк и ресторан,
Материанцы обсуждали,
И корректировали план.

В таком ключе преодолели,
Они спокойно полпути,
Еще чуть-чуть, и предстояло,
На Землю-Матушку сойти.

Антон, в томительном волненье,
Утро четвертое встречал,
Хоть знал, что дома все в порядке,
Но по теплу родных скучал.

Все в том же ритме протекали,
Сутки четвертые у них,
Он в книгу сильно углубился,
И убеждался: «Да, воздвиг…»

Поэт, себе не рукотворный,
Он памятник, на те года,
Пока страницы листать будет,
Людская, теплая рука.

Покуда книги в моде будут,
Читать с экрана – вкус не тот!
Дай Бог, бессмертия для книги,
Наук и знания оплот!

Часто водили разговоры,
С Вассебруилом на тот счет,
«Какая власть нужна народу,
И ей, какой нужен народ».

- У Вас там, стало уже модным,
Ругать и ненавидеть власть.
- Все потому, что туда лезут,
Уже, большие деньги красть.

Хотя, та власть, что нынче в центре,
Мне очень нравится сейчас.
Столь молодых и энергичных,
Давненько не было у нас.

При них заметны измененья,
На Мировой олимп поход….
Но, до людей простых и бедных,
Рука их, все ж не достает.

Народ все больше ненавидит,
Их представителей, -  «царьков».
То губернаторы и мэры,
Больших и малых городов.

Они обычно искажают,
Политику «отцов» страны,
Набрав себе в команды воров,
Слуг дьявола и сатаны.

И в том болоте утопает,
Немало правильных идей,
Которые идут из центра,
Чтоб хоть чуть-чуть, поднять людей.

У  Вас, к примеру, все похожи,
Различий крупных не найдешь,
Ну, а у нас к «царьку» любому,
Ты просто так не попадешь.

Завязнешь в липкой волоките,
Бумажек и очередей,
Приемные битком набиты
И, взгляд печальный у людей.

Дом губернатора иль мэра,
С дворцом, ты только лишь сравнишь,
Что возвышается на фоне,
Людей простых, дырявых крыш.

Навряд ли можно на зарплату,
Хоромы эти возвести…
Но, доказать все – означает:
В «дебри» закона забрести.

Годами в лабиринтах бродит,
Тот доказательный процесс…
Ведь для того их и придумал,
Мастер обмана, хитрый бес.

Власть центра, словно кот-охотник,
Их все же ловит, как мышей,
В момент, когда до них доходит,
Кусок солидных барышей.

Но заменяют их другие,
Очень похожие на тех,
И  снова, все идет по кругу,
Очень знакомому для всех…

А, если честный попадется,
То его быстро там «сожрут».
Быть «не как все» - не даст система,
Затопчут в грязь, и заплюют.

- Да, очевидное болото,
Печально это понимать…
Не говоря про то, что нужно,
В этом болоте выживать.

Надо менять все в корне, сразу,
И, в регионы ставить власть,
Способную о деле думать,
А не о том, как бы украсть.

Но для начала центру нужно,
В своих рядах почистить все,
И цель свою всем обозначить,
И начать достигать ее.

Едино мыслящих команду,
Нужно создать и воспитать,
И все цепочку эту, разом,
Не извещая – поменять!

Чтоб обучал власть регионов,
Центра единый институт,
От губернатора, до мэра,
Тогда только дела пойдут.

И всех помощников их разных,
Чтоб институт тот обучал,
Чтоб не было людей ненужных,
Чтоб бес своих не подослал.

Все это можно подготовить,
Продумать все и просчитать,
Как отстранить от власти беса,
И в свои руки ее взять.

Не должен быть во власти «кто-то»,
Должны быть только лишь свои,
Чтобы одной большой командой,
Все изменить они смогли.

- Вот ты возьми эту идею,
И в Кремль, как-нибудь закинь.
Дай Бог, они тебя услышат,
И действовать начнут. Аминь…

Антон подумал: «А, ведь прав он».
Разноголосье, чтоб убрать,
Одну, единую команду,
Надо по всей стране создать.

- Но воспротивится парламент,
Разноголосьем голосов…
Людей словами согревая,
Почти раздетых до трусов.

Парламент древняя задумка,
В любой стране парламент есть,
Живет он, чтобы глас народа,
В трудах нелегких, к верху несть.

Но я считаю, есть вопросы,
Что лидер сам должен решать,
Иначе, в тине разногласий,
Предречено нам прозябать.

Разноголосье, что с болота,
Надрывно трелями звучит,
Имеет тоже свою пользу:
Не так плодится гнус, москит…

Везде есть минусы и плюсы,
Что ж, математика опять.
Давайте же свои задачи,
Только на «пять» будем решать.

- Да, неплохое, ты Землянин,
Беседе вывел резюме.
Я, все ж подумаю, что сделать,
Чтоб этим занялись в Кремле.

Дело ко сну. Уж наводило,
Время до пятых суток мост,
И распустили снов кометы,
Неуловимый нами хвост.

Заснула дружная команда,
И тишина на корабле,
Который умные приборы,
Ведут к застенчивой Луне.

Которая, как паранджою,
Часто закрыта, вплоть до глаз,
И постепенно открывает,
Тайну свою, Луна для нас.

И смотрит с завистью незлобной,
Из-под вуали облаков:
«Земля с детьми, а я бездетна,
Мой рок, наверное таков…»

Ей с высоты огромной видно,
Как много у Земли детей.
Кто-то ее всем сердцем любит,
Ценит, заботится о ней.

А кто-то, пользуется хищно,
Ее теплом и добротой,
И ей здоровье подрывает,
Как будто он ей не родной.

Ведь нет страшнее преступленья,
Чем детям мать свою губить…
Мы все друг другу братья, сестры,
Все в наших силах изменить.

Глаза открылись, пробужденье,
Пришло к нему само собой,
Почти три четверти маршрута,
Уже остались за спиной.

Еще два дня вместе с ночами,
Потом один без ночи день
И, я увижу, как с лучами,
Делит Земли пространство, тень.

Все той же твердою ногою,
На Землю-Матушку ступлю,
Все той же сильною рукою,
Жену с детьми я обниму.

Собралась завтракать команда,
Хотелось очень мяса съесть,
Запрет недельный – уже в прошлом…
- В меню на завтрак мясо есть?

- Есть все, что только пожелаешь,
Неделю выдержки ты дал.
Ведь, очень долго не питался,
Желудок плавно запускал.

Машина умная готовит,
Каждому завтрак под заказ,
Антон наш, руки потирает,
Слюну сглотнул уже не раз.

(И я, пишу, а запах с кухни,
Включил рефлекс, слюну глотать…
Жаль, мясо жарится небыстро,
Все мысли – там. Как же писать?!

Дождался. Ужинал, и больше,
В тот день писать уже не смог.
Давно лучами я разбужен,
Что день принес на мой порог.

Прости меня за отступленье,
Читатель терпеливый мой.
Все, удаляюсь за кулисы,
На первом плане – наш герой.)

Поевши мяса с наслажденьем,
И вкусным соком все запив,
В пресыщенном умилении,
Осознавал он позитив.

Прилечь на ложе захотелось,
И просто говорить с женой,
Не тренажер, и не бассейн,
Так не манили, как покой.

Мясо, ведь пища не из легких.
Энергоемкий механизм:
Жевать, глотать, переработать…
Потратит силы организм.

Немного пообщавшись с Машей,
Антон довольный задремал.
Все было тихо и спокойно,
Ардолеон к Луне их мчал.

Прям, как в армейской поговорке,
Мол, солдат спит – служба идет.
Антон наш, часто ее слышал,
В далекий девяностый год.

«Звездные войны» на кассетах,
Салон клиентами забит…
Сейчас, в «фантастике» он дремлет,
Ну, а она – к Луне летит.

С тех пор прошло, уж четверть века,
Уже полжизни он прожил…
Но, что такое в жизни будет,
И сроду б, не предположил.

Проснулся сам, перед обедом,
Вновь ощущая аппетит,
Но мяса больше не хотелось,
Супом грибным в обед был сыт.

До ужина читал он книгу,
В мыслях Онегина судил,
Что тот беспечностью своею,
Жизнь многим людям отравил.

И благородный, юный Ленский,
Путь только-только начинал…
Он с детства был заложник чести –
Жизнь на нее не променял.

Печорин Лермонтовский, тоже,
Был хладнокровный сердцеед.
И там, все кончилось печально…
Не обошлось и там без бед.

Присущи молодости дерзкой,
Столь безрассудные дела,
Что лишь трагедия дуэли,
Выход найти только могла.

Пронзенный пулей или шпагой,
Невольник чести умирал.
Но, к сожаленью, очень часто,
Неправый в споре побеждал…

Парадоксально, но столетья,
Дуэль давала шансы тем,
Кто позабыл законы чести,
Был недостоин их совсем.

Жизнь двух прославленных поэтов,
Тоже дуэль оборвала.
Пушкин – за честь жены стрелялся,
Красивая она была…

Лермонтов был довольно молод,
Над кем-то колко пошутил…
От вызова не отказался
И, пулю смерти получил.

Под Машуком они стрелялись,
Стоит там стела, бюст в ней есть.
Напоминая людям грешным,
Что означает слово честь.

За час до ужина, в бассейн,
Антон с охотою пошел,
И там, энергии излишней,
Он применение нашел.

Пятые сутки на исходе,
Досугом занят экипаж,
Корабль к цели приближает,
Приборов умных пилотаж.

Команда ужинала скромно,
Ведь на ночь много не едят,
Теперь сидит в отсеке быта,
Все о миссии говорят.

О том, что караван немалый,
Придется скоро им встречать,
Вопросов сложных будет много
И, надо быстро их решать.

Чтоб в срок кратчайший быть готовым,
Спасать и Землю и людей,
Как донести до «сильных мира»,
Пакет спасительных идей.

- Ох, не дай Бог, если начнется,
Между людьми Земли война…
Ракеты нам сжигать придется,
Чтоб не пробилась ни одна.

Американских разработок,
Тайну опасную раскрыть,
Нам постараться очень нужно,
Иначе – «быть или не быть».

Антон участвовал со всеми,
В беседе этой наравне,
С земной позиции, наземной,
Почти участника в войне.

- Надеюсь, братья, обойдется…
Но, если, все же полетят,
Сожгите все, или начнется,
Там на Земле, кромешный ад…

-- Если запахнет вдруг войною,
Может тебя, Антон, забрать?
- Было б неплохо, но не стоит,
Вперед настолько забегать.

Я думаю, мозгов нам хватит,
Чтоб не начать эту войну.
- Ну, ладно Вам. За тех, уверен?!
Тебя, я что-то не пойму…

Чуть не до споров доходили,
У них беседы перед сном.
К единому, все ж приходили,
Командой всею, вчетвером.

С родными связь, просмотр фильма,
В регламент свой включил Антон,
И все, регламенту согласно,
Уже давно исполнил он.

Сейчас он весь, в сонном просторе,
Так же, как все кто на борту.
И, где они – никто не знает,
Их широту и долготу…

Шестые сутки шли небыстро,
Длинней представились ему.
Но хорошо, что есть общение,
Труднее было б одному.

Вопросы, споры, разговоры,
Каждый обед и ужин шли…
Все чаще всматривался в космос:
«Не видно ли родной Земли?»

От одной мысли начинало,
Все существо в нем ликовать,
Что спит один, последний раз он,
И завтра, дома будет спать.

От этих мыслей захотелось,
Быстрей ко сну изведать путь,
Но, и они же не давали,
Ему возможности уснуть.

Так, проворочался он долго,
И сам не помнил, как уснул,
Снились ему: метро, девчонка,
В горах заснеженных, аул…

Проснулся ночью, сон прервался,
Тревогой все заволокло,
Отвлечься музыкой пытался –
Мысли сильнее, как назло…

          Глава 33.
 Крайний день пути.

Глаз не сомкнув, он встретил утро,
Земли сказалась близость, все ж…
Ведь думал, что уже не вспомнит,
Как гонит страх по телу дрожь.

Как спазм дыхание сбивает,
Когда ребенок твой в беде.
Готов платить любую цену,
Забыть, не думать о себе.

- Как себя чувствуешь, коллега?
Мрачнее тучи ты на вид.
- Вот, вспомнились дела былые,
И за семью душа болит.

Ты точно там, со всем покончил?
Я не хочу такого вновь.
Как вспомню, сердце замирает,
И в жилах снова стынет кровь.

- Стрелок сгорел вместе с машиной,
А двум помощникам в мозгах,
Я сделал полное затменье,
Теперь светло в их головах.

И просканировал их мысли,
«Кто еще с ними в деле был?».
Но, всего трое в деле было,
Каждый живой – про все забыл.

Теперь уверен я, коллега,
Что все закончилось тогда.
Для Вас, людей мне очень близких…
Поверь, что раз и навсегда.

- Спасибо, друг, тебе я верю,
Вернул душе моей покой,
Который я во сне утратил,
Перед пришествием домой.

- Кстати, оно настанет вскоре,
Уж на часы начнется счет.
Вот пообедаем, а ужин,
В кругу семьи, тебя друг, ждет.

На позитивных нотах этих,
Команда завтракать пошла,
Антону кушать не хотелось,
Пора поспать, ему пришла.

Он выпил только чашку кофе
И, к ложу своему пошел,
А там его, сон запоздалый,
Уже дремавшего нашел.

- Приятного Вам аппетита,
Вы извините, я пойду.
- Иди, конечно, выспись вдоволь,
Не думай больше про беду.

Как будто все в нем отключилось,
Ни снов, ни мыслей, ничего…
Он крепко спал, словно незрячий,
Видать, хватило снов с него.

К обеду даже, он не вышел,
Команда кушала втроем,
Материанцы говорили,
Между собой как раз о нем.

- Антона, явно не хватает.
- Да, непривычно, как-то вдруг.
- Скоро он вовсе нас покинет…
Печально, ведь уходит друг.

Как жаль, что он пока не может,
Поехать к нам, и жить у нас,
Четвертым бы летал он с нами,
И поднимал бы вверх свой класс.

- Мы связь поддерживать с ним станем,
Может, и свидимся, как знать.
И он, и мы, уверен будем,
Друг друга часто вспоминать.

Дальше беседа шла про базу,
Серьезный ракурс приняла,
Ведь впереди команду ждали,
Огромной важности дела.

Антон проснулся отдохнувший,
И за столом застал друзей,
О чем-то важном говоривших.
- Привет.  Сказал команде всей.

- Проснулся, что ж, садись, покушай.
Что будешь? Суп, бекон, омлет?
- Да, что дадите – то, и буду,
Кушать хочу, а мыслей нет…

Пойду я, быстренько умоюсь,
Вы закажите мне пока.
Заказ Ваш, знаю, с моим вкусом,
Должен совпасть наверняка.

И, не ошибся, все совпало,
Он с аппетитом блюда ел,
И разговаривал с друзьями,
На тему предстоящих дел.

- Куда сперва лететь решили,
К Земле или к немой Луне?
Скажите, а то я не знаю,
Того, что интересно мне.

- Тебя доставим, для начала,
Луна немного подождет.
Ведь время есть у нас с запасом,
Луна не так, как Маша ждет.

Антон в ответ заулыбался,
Обед свой кушать продолжал,
До встречи час-другой остался,
Он от эмоций весь сиял.

Солнцем в душе светила радость,
Но все ж, была печали тень…
Он знал, что расстается с другом,
Что был он с ним последний день.

И вряд ли, встретится с ним снова…
Может так выйти, что навек,
Судьба их с другом разлучает,
Пред ней, бессилен человек.

Но жить, надеяться и верить,
Судьба не может запретить.
«Что ж, буду жить с надеждой встречи,
И верить в то, что может быть…»

После, ничем не занимался,
В иллюминатор лишь глядел,
Хотел знакомое увидеть,
Среди гирлянд небесных тел.

Прошло довольно много время,
Но не увидел он пока,
Шар голубой в прожилках белых,
Что создавали облака.

Подобно салу на беконе,
Который он недавно ел…
- Иди сюда. Позвал Василий,
Он подошел и рядом сел.
 
             Глава 34.
          Мать Земля.

В огромном мониторе пульта,
Василий зумом приближал,
Сестру Материи далекой…
Ее! С кем очень встречи ждал.

- Приборы наши уже видят,
Землю в космической дали.
Узнал Антон на мониторе,
Черты любимой им Земли.

- Земля сейчас, к нам нужным боком,
Можем, и дом твой рассмотреть.
Взял, и приблизил максимально…
Антону захотелось петь.

Ведь, мог он больше не увидеть,
Этой картинки никогда,
Аванс ничем неизмеримый…
Жизнью одарен навсегда!

Переполняли его чувства,
Был благодарен он всему
И, в первый счет, конечно Богу,
Что дал он шанс второй ему.

Час пролетел, и стало видно,
Ее, - жемчужину морей,
Космических, бескрайних далей,
Единый дом для всех людей.

Ах, до чего ж она прекрасна,
Старой Материи сестра!
В душе все пело и искрилось,
Словно от жаркого костра.

Средь миллионов тел подобных,
Что в черном космосе живут,
Одна, наверное, такая,
Жизни дающая приют.

Столь долгожданная картина,
Душу лелеяла и глаз,
С глубин души, подобно илу,
Чувства поднялись первый раз…

Чувства не ведомые раньше,
Трепет особой частоты,
Кровь в обновленном сердце гнали,
С самых низов до высоты.

От пят к лысеющей макушке,
Иголочек пронесся рой.
Смотрел не в силах оторваться,
Он от Земли своей родной.

- Ну, вот и все, мы подлетаем,
Корабль невидимкой стал.
Антон с пилотами прощался,
Благодарил и обнимал.

А, на Земле уже был вечер,
Зажег свои огни Машук.
- В шаге от дома ты, Землянин,
Прощай, будь счастлив, добрый друг.

- Прощайте, братья дорогие,
Мои хорошие друзья,
Не поминайте меня лихом,
Желаю Вам удачи я.

Пошли с Василием к порталу,
Чтоб опуститься сверху вниз.
- Марию вскоре ожидает,
Очень волнительный сюрприз.

              Глава 35.
                Дома.

Быстро, главное надежно,
Портал к Земле друзей довез.
- Явились и не запылились.
Опять Василий произнес.

Земля теплом своим делилась,
Что солнце за день ей дало,
В доме окошечко светилось,
Зайти быстрей его звало.

Все тот же двор, старинный «Опель»,
Навес, собачья конура…
В ней старый пес, рычал и думал:
«Может быть, выскочить пора?»

Хозяйский запах он учуял
И, перехват свой отложил.
Всю жизнь он служил в охране,
И опыт, уж большой нажил.

Крыльцо родное заскрипело,
В дверь постучал и слышал звук,
Мария, уж к двери летела,
Услышав долгожданный стук.

Открыла дверь, и вся размякла,
В объятия его упав,
Запах родной она вдыхала,
Рыдала, слово не сказав.

Чуть-чуть расслабивши объятия,
Антон смотрел в ее глаза,
Брильянтом в них переливалась,
Разлуки пройденной слеза.

- Здравствуй родной мой!
Слава Богу, что ты живой пришел домой,
Что миновала меня участь,
Детей воспитывать одной.

Здравствуй, спаситель наш небесный,
Надежный друг Вассебруил,
Больших и важных дел вершитель,
Как воплощенье добрых сил.

- Здравствуй супруга дорогая,
Конец разлуке, дома я!
Тут, дети с визгом подбежали,
Ну, вот и в сборе вся семья.

Маша к Василию шагнула,
И тоже, крепко обняла,
Слезами увлажнив рубашку,
Что на Василии была.

- Ура! Наш папочка вернулся!
Кричали дети набегу,
Светились будто бы два солнца…
Я передать Вам не могу.

Антон обнял родных комочков,
Земля поплыла из-под ног…
Ручки в него вцепились крепко,
И он, слезу сдержать не смог…

Как после шторма грозового,
Штиль на море приходит вновь,
Яркость эмоций притухает,
Качает тише сердце кровь.

Были вопросы и ответы,
Людей, обычный диалог,
Дети спросили про подарки,
Был обоснованный предлог.

Антон сказал, что почтой едут,
И, что их завтра привезут.
От них посыпались вопросы:
«Какие, их подарки ждут?»

Но тут, Мария в свои руки,
Всю ситуацию взяла,
Детей, довольно возбужденных,
Укладываться повела.

Антон с Василием остались,
Вдвоем у пышного стола,
Что незадолго их прихода,
С любовью Маша собрала.

- Есть для тебя от нас подарок.
Вася с загадкой произнес,
И небольшой какой-то сверток,
Ему торжественно поднес.

Это планшет, видео-рамка,
С огромной памятью своей
И, очень мощной батареей,
Питающейся от лучей.

В ней все, где ты бывал, дружище,
И все, кого узнал ты там,
Будешь показывать Марии,
Звонить не забывайте нам.

- Великое спасибо, брат мой!
За дар, бесценно-дорогой,
Со смыслом даришь ты подарок,
Как все, что связанно с тобой.

Пришла Мария, стали кушать,
Василий борщ ел с чесноком,
Борщ очень вкусный получился,
Даже добавку съел потом.

- Прости, мне нужно собираться,
Пора корабль вызывать.
Они к аулу полетели,
Мысли злодеев проверять.

И убедиться уже точно,
Что нет опасности для Вас,
Технику нашу обновили –
Проверят, заодно сейчас.

              Глава 36.
       Радость и грусть.

- Давай присядем на дорожку,
Которая, еще Вас ждет,
Чтоб был успешным и счастливым,
Для Вас всегда, любой полет.

Присели, и молчали оба,
Смотрели, как бы в никуда…
Вассебруил привстал со стула,
И произнёс: - Все, брат, пора.

Мария с теплыми речами,
Шла вместе с ними до дверей,
Василий с добрыми словами,
Простился на пороге с ней.

- Вассебруил, спасибо Богу,
Что ты возник в нашей судьбе.
Семейство наше снова вместе,
Благодаря только тебе.

Так, будь всегда здоров и счастлив,
Мы вечно будем помнить Вас,
А, если случай подвернется,
Порадуешь визитом нас.

Во двор пошли вдвоем с Антоном,
Вассебруил ему сказал:
- Хороший результат в ауле,
Баттеатил мне передал.

Живи спокойно, ты богатый,
И слабым сможешь помогать.
Купи себе доходный бизнес,
Вниманье, чтоб не привлекать.

Кредитку эту банк Швейцарский,
Выдал разведчикам давно.
И золотом, и на бумаге,
Надежно все закреплено.

У нас там золото, брильянты,
Не ценят так, как на Земле,
Их много в банк мы положили,
Так что, все честно, брат, вполне.

Портал себя пометил вспышкой,
Василий в круг его шагнул,
Пожал Антону крепко руку,
В глаза, как брат родной взглянул.

- Прощай мой друг и мой коллега,
Спасибо, брат, за все тебе,
 Я горд и счастлив, что когда-то,
Открыл ты свои двери мне.

Антон растроганный душевно,
Успел сказать в ответ: - Прощай.
И, след простыл Вассебруила…
- Ну, что же, с Богом улетай.

            Глава 37.
      Один со всеми.

Сел на крыльцо, Луна светила,
Как-то особенно ему,
Ведь с ней знакомы они были…
- Привет там, другу моему.

Зашел домой, детишки спали,
Мария в ванной, уж была,
Смотрел он долго на Наташу,
Как та, счастливая спала.

Неописуемое счастье,
Что все закончилось вот так.
Бог спас, рукой Вассебруила,
Отвел от нас беду во мрак.

Ладонью Маша прикоснулась,
Неслышно сзади подошла
И, в ухо что-то прошептала,
Что по всей коже зыбь пошла.

Смотрел себе в глаза, и брился.
«Всего каких-то сорок дней…
На вид – совсем не изменился,
Но, ново все в душе моей».

В спальню зашел, ждала Мария,
На краешек кровати сел.
Давно с ним не было такого,
Чтоб он ладонями потел…

Дистанция их сокращалась,
Неспешно так, как первый раз…
Застенчивость придала красок,
Их ощущеньям подняв класс.

В предчувствии их жаркой встречи,
Немного волновался он,
Разлука вдаль его вернула,
Где, еще девственен Антон.

Мария, тоже раскраснелась,
Подобно деве в важный час,
Но тем от девы отличалась,
Что знала: «что будет сейчас…»

Все заново, огонь и искры,
Волны приятные в крови,
Все в голове затмили мысли,
Кроме одной, кроме любви.

Перегорожена плотиной,
Из многочисленных разлук,
Капля за каплей собиралась,
Любовь, чтоб выплеснуться вдруг.

Наполнились доверху чувства,
Нет сил таких, чтоб их сдержать…
Вот-вот, и хлынет вниз потоком,
Который трудно удержать.

Неповторимых ощущений,
Забытых импульсов разряд,
Нейтрализует все, что кроме…
Любви, желаний сладкий яд.

Любовь, прорвавшая плотину,
Рекой клокочущей пошла…
Лоно долины затопила,
И в ней, покой себе нашла.

Утром был птицами разбужен,
Лучи блестели, как венец,
Лежал и думал: «Все, вернулся,
Я снова дома, наконец…»

Подарки детям заказали,
Что только можно помечтать,
До вечера они играли
И, не хотели идти спать.

В город поехали с Марией,
Осуществлять ее мечты,
Были в кино и в ресторане,
И он ей подарил цветы.

А вечером, застолье было,
Друзья, родители, сосед,
«Закончилась командировка».
Такой для всех он дал ответ.

С трудом большим они дождались,
Пока последний гость ушел…
Ждала с волнением Мария
И, он к ней стазу же зашел.

Все с новой силой повторилось…
Какое счастье, просто жить!
Любви наполненную чашу,
Глотками жадными испить.

Лежал он долго в эйфории,
Уснула Маша, он не мог,
Все мысли о Вассебруиле,
Которого послал им Бог.

Под утро лишь, глаза сомкнулись,
Пришел к нему беспечный сон.
Сутки прошли, как приземлился,
Материанский гость, Антон…

А где-то, на Луне далекой,
Лежа на ложе, на своем,
Вассебруил не спал и думал,
О жизни в общем, и о нем.

«За сорок дней, столь необычных,
Ты другом смог, и братом стать…»
Смотрел он в точку, не моргая.
«Тебя мне будет не хватать».

Душа словно от раны ныла,
Пустое ложе видел он.
«Храни Вас Бог, друзья земные,
Ты береги себя, Антон…»