Финалом самого длинного дня
Снова “ночь на двадцать второе”…
Только родная земля меня
От этой ночи укроет.
А пока буду в мыслях шагать
Я с детьми от родного порога,
Те болота и лагерный плен вспоминать,
Смерть детей, все пути-дороги.
Вновь проедем от Ушаков
Всё по берегу Тосны-речки
В дом родителей мужа вновь…
Но не радостной будет встреча…
Для родителей мужа драмой
Обернулось наше явление:
Трое деточек, я да мама…
И золовка в большом смятении…
Наконец, так меня прижало,
Что не знаю, то “быль или небыль”,
Маму в дальний поход провожала,
И сама к ним ходила за хлебом.
Двести вёрст прошагала к родителям
И обратно сквозь фронт вернулась…
Новой болью война обидела,
Всей семье бедой обернулась.
Позабыты и взгляды косые,
И золовкины злые нотации —
Посылает судьба нас в Россию,
В тыл советский, в эвакуацию.
…Будет позже советский тыл,
Через годы войны, не скоро…
А пока нас обстрел накрыл
На болотах Мясного Бора…
…Снова “ночь на двадцать второе”…
Лихо бьют миномёты немецкие…
Люди все, я и деточек трое,
Вновь в плену, вместо тыла советского.
Лишь сознанье, что не одинок,
Как-то держит ещё на свете.
Умирает мой младший сынок,
Чуть живые другие дети.
Из болот нас увозят прочь
В лагеря фашистские Лужские…
Умирает от голода дочь,
Мы с сыночком тоже опухшие…
И когда нас увозят снова
Куда-то в вагоне грязном,
Я на муки на все готова,
Только сына спасти обязана.
Потащились вдвоём израненные
По дорогам чужим, незнакомым,
По просёлкам, сёлам, окраинам —
Всё к привычному с детства дому.
Мать с отцом нас с трудом узнали,
А потом набежали соседи,
И друг другу мы все печали
Со слезами раскрыли в беседе.
…Предрассветный туман клубится
И тоска отступает прочь…
Только мне каждый год не спится
В роковую короткую ночь.
21-22 июня 2004 г.