Она сияла, как звезда в паденье светит,
сгорала в воздухе, наивно полагая, -
земля внизу её, конечно, с лаской встретит:
"Гуляй в садах моих красивая, нагая".
А шпили башен поострее всяких лезвий.
И свет погаснет, коли жечь его без меры.
Её один я ожидал, - не спящий, трезвый,
да одержимый этим гадким чувством веры.
Она разбилась об асфальт. Навек уснула.
В гробу открытом, в подвенечном платье снега.
И стая ласточек в мой мир не заглянула,
и солнца луч по мрачной горнице не бегал.
Глаза стеклянные, как окна в чёрном доме, -
зимой застуженные ландышей восходы.
Хрусталь души её умчится на пароме
в страну чудес и сладко-радужной погоды.
Она уйдёт, а я останусь по привычке,
немного схожей с притяженьем к сигаретам.
Костёр до неба прикурю от тонкой спички,
да и отдам все почести на этом.
Займутся пламенем волос волнистых прядки,
сухие листья, да слова в большой тетради:
"Любая вера - лишь игра со смертью в прятки", -
Зима шептала со звериным рыком сзади.
04.04.2014