Данное произведение посвящено первому крестовому походу (1096-1099), и в какой-то степени (хотя и весьма скупой) освещает его. Взятые за основу исторические события, места, лица частично изменены в угоду художественному вымыслу.
Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца,
тому дам власть над язычниками.
Откровение 2:26
Пролог
Я помню,- как столкнулись две шеренги,
И сталь о сталь ударилась звеня,
Как крики раненых смешались с воем смерти,
И как живые стали пищей воронья.
Я помню,- как рубился в жаркой схватке.
И много воинов я в бою сумел посечь.
Но укололо что-то под лопатку -
Стрела быть может, а возможно острый меч...
Упал ничком, гремя своим доспехом.
Вонзился взглядом прямо в небосвод.
Там в темной выси смерти на потеху,
Луна да звезды водят хоровод.
Боль, словно мать, раскрыла мне объятья,
Волной накрыв, нагнала дурноту.
Слетели с губ невнятные проклятья.
Я с резким вдохом погрузился в черноту.
Горячий бред... Кричал... сжимался в страхе...
А лапы демонов тянули в бездну тьмы...
Душа в груди, подобно пленной птахе
О прутья билась, рвалась из тюрьмы...
Вдруг... боль прошла. И адские пожары
Затухли разом, в глубь нутра ушли.
А в разум мой на смену всем кошмарам
Воспоминания рекою потекли...
Глава 1. "Так хочет Бог!"
Святая Церковь созвала Собор в Клермоне.
В ту осень позднюю. Все помню, как сейчас.
Близ городка, в широком, чистом поле,
Народ толпился, ожидая Божий Глас.
Тут были: рыцари, крестьяне, горожане,
Монахи, нищие, бродяги, прочий сброд.
Со всей Европы благоверные христиане
Сюда слетелись аки мухи, чуя мёд.
Вот вышел Папа, на земле наместник Божий.
Как по команде оборвались голоса
И в тишине,что ощущалась кожей,
Застыли лица, в ожидании глаза.
"Там, где кончаются границы Византии, -
Под гнетом турок пять веков подряд,-
Осквернены христианские святыни,
А братьев в вере истребляют и клеймят.
Не бойтесь боли! Не страшитесь смерти!
Молву несите тем, кого тут ныне нет.
Убьешь неверного - открыта к раю дверца
Так Хочет Бог! Таков его завет!"
"Так хочет Бог!" - ревели горожане.
"Так хочет Бог!" - кричала беднота.
"Так хочет Бог!"- им вторили дворяне.
"То воля Господа!!!" - взорвалася толпа.
Людская масса на себе одежды рвала,
А из лохмотьев делала кресты.
Все на плащи себе их прикрепляли,
В священной ярости, распахивая рты.
И я там был, и рвал свою одежду
Я был готов под знаменем Креста,
Идти вперед, неся огонь надежды,
Идти вперед, во имя Христа.
Глава 2. Воинство Христово
Стоял на коленях, чело опустивши.
Священник молитву читал.
И Господом Богом,Христом не погибшим,
Я верности клятву давал.
Служить делу Бога,служить делу Церкви
Всей сутью, всей жизнью, душой.
Пусть вера моя во тьме не померкнет,
Прибудет навеки со мной.
Пусть меч освященный послужит орудьем,
В бою - пусть не дрогнет рука.
Христианская совесть - пусть будет мне судьей,
Не даст прикоснуться греха.
И воля - как камень, и сердце - пылает.
А страх и сомнение - сгинь!
Пусть доблесть в бою меня не оставит.
Во веки веков. И аминь!
В те несколько месяцев тысячи воинов
Святой давали обет.
С Европы огромной собрал всех достойных
Священной религии свет.
И многие герцоги, графы, бароны
Собрали отряды свои.
То требуют чести и веры законы.
То надобно нам для войны.
Войска все готовы, обозы и кони.
И в латы закована грудь.
Пора оправляться за славой в погоню.
Христово воинство - в путь!
Глава 3. Путь в Святую землю. Город Греха.
Оставив за спиной Тулузу утром ранним, -
Пехота, конники - безудержный поток,-
Дорогой горною,что вьется через Альпы,
Через Италию и дальше - на Восток.
Вперед ведет нас граф Раймунд Тулузский,
Христианин истовый и опытный боец.
Вождя на свете не сыскать нам было лучше.
Достоин он нести Христа венец.
Германцев вождь - не кто-нибудь - Бульонский!
Готфрид зовется. Человек борьбы!
Край содрогнет неверный и заморский!
Со страхом турки дожидаются судьбы.
И хоть дороги у нас разные, но цели
Едины в вере, в силе. И сердца
В груди у воинов с жаром души грели.
Ведь исполняем мы завет Творца!
Путь очень долог, утомителен и скучен.
Таит опасности, скрывает лики зла.
Но наконец-то виден град могучий.
Сверкают золотом на солнце купола.
И вырастает пышною громадой
На фоне неба Константинов град.
Ядро империи - любых очей услада.
Но все же Франция прекрасней во стократ.
Здесь Готфрид с войском ожидал нас терпеливо.
Соединились мощью наконец.
Сколь славных воинов встретилось на диво!
Священной верою, наполненных сердец!
Люд византийский грешен да никчемен,
Сплошь торгаши, да жадные дельцы.
И Слава Господу, что мир людской огромен,
Что франки созданы как лютые бойцы!
Богаты греки, только лживы и трусливы.
До коле терпят скверных мусульман?!
Лишь на словах храбры, как женщины крикливы,
И недостойны звания христиан.
Их царь Алексий - змей, весь изворотлив.
Речами ласков, но в речах таится яд.
Стен высота и крепкие ворота -
Увы хранят пока заблудший град.
Вот только войско - нормАннские звери.
А парча с золотом - лишь плесень и труха.
Настанет час и Небо не потерпит,
Осыпет в прах проклЯтый град греха.
Царь византийский рассказал о франках пришлых,
О войске странном, не подвластном королю,
Как будто волею, направленной Всевышней
За Гробом Господа в Священную Землю.
Интерлюдия. Поход бедноты.
1 (Вальтер Голяк)
Беда пришла, неся лихое время.
У женщин - выкидыши, почва не родит -
Неблагодатно лоно, отвергает семя.
Звезда Полынь горит...Огнем горит!
Услышав Папу, понял - это все проклятье.
За похоть, лень, предательство, и ложь.
Презрели мы запреты и Писанье, братья.
Как говорится: что посеешь, то - пожнешь.
Лихое время - Божее знаменье.
Знаменье - свято, непреклонно будто сталь.
Отринул прочь я скупость и сомненья.
Надел земельный Церкви я отдал.
Обет Священный за плечом моею тенью.
Душа готова умирать и убивать.
Вальтер Голяк идет в Святую Землю
За Гроб Господний храбро воевать!
2 (Петр Пустынник)
Родился я, и твердо знал с рожденья,
Что человечье тело - есть сосуд греха.
Оно никчемно, и его стремленья -
Лишь жадность, похоть да глоток вина.
Но есть душа, бессмертна и прекрасна.
Её не сдам я Дьяволу-врагу.
Соблазнов много, ярких, сладострастных.
Предамся телом, только душу сберегу.
Что молвил Папа, то есть истина. Бесспорно!
Господний Гроб быть должен у христиан.
В моих руках святых и бесгреховных.
Ведь ими правит Бога Истинного длань.
И в ту же ночь во сне явилось Чудо -
Небесный Ангел, златокудрый херувим:
"Ты, Петр, избран во главе простого люда, -
Идти на подвиги, идти в Иерусалим!"
3 (Вальтер Голяк)
Монах вещал могучими словами.
В одном лице был человек и храм.
Народ внимал ушами и сердцами.
И проникался святостью я сам.
Мы вышли в марте силою огромной -
Мужчины, женщины, и дети на возах.
Вооруженье наше хоть и скромно,
Оно несется в праведных руках.
Богоугодных дел творили мы не в меру,
Евреев били и топили неспроста.
Богатства их послужат делу веры,
А кровь - расплатой за предательство Христа.
Погибло много нас, но и дошло не мало.
Огромной город отражается в слезе.
Христово Воинство уменьшилось, устало.
Но ближе цель по Господа стезе.
4 (Петр Пустынник)
Константинополь есть греха рассадник
Понять несложно, просто бросив взгляд.
Дорога смерти, по которой Бледный Всадник
Гоняет души недостойных в Ад.
Грехопадение не должно вредить идее
Прочь увести от искушения христиан.
Довольно быстро переправились к Никее,
Чтоб силой веры покарать магометян.
Но нас разбили, разорвали, разметали
По поле бранному, гоняли будто псов.
Мои солдаты погибали и кричали,
Прося пощады у безжалостных врагов.
Понятно стало, не видать в бою победы.
Быть может избранность - безумия дурман?
Но мысль прервал на пол пути к ответу
Летящий в голову турецкий ятаган*.
*на самом деле Петр Пустынник не погиб, а позже присоединился к крестоносному войску дворян
Глава 4. Битва за Антиохию. Святое Копье.
Видал я тех, - смердели так ужасно, -
Отребье рваное, все в язвах, все пьяны.
Урок для них, что бой удел отважных,
Что чернь не создана для славы и войны.
Никею взяли, турок опрокинув.
Весна стояла. Предстоял поход
Через пустыню - прямо в Палестину, -
Всё ближе к Господу, все дальше на Восход.
Мы осадили Антиохию и взяли,
В крестовом войске начался раздор.
Но сарацины вдруг вцепились в нас зубами.
Мы отбивались, позабыв про спор.
Стоим в осаде. Турки нападают.
Упрямства с храбростью - у них большой запас.
У нас напротив люди убывают.
И каждый раз на стенах меньше нас.
Пьер БАртелеми, целован Богом, не иначе.
В церкви Петра Святыню отыскал.
Я глядя на нее, от счастья плачу.
Я верил! Я надеялся! Я знал!
В последний раз, собрав в кулак все силы!
Я видел блеск Священного Копья!*
Мы устояли. Сарацин отбили.
Но вкус победы мне испортила змея.
Боэмунд Тарентский** - подлое созданье,
Заслуг Реликвии в бою не признавал:
"Пусть толозанцы*** железяке странной
Победу отдали, но я не отдавал".
Мой вождь великий, Раймунд из Тулузы,
Хотел поспорить, плюнул лишь в сердцах:
"Бери оплот". И нам: "Вперед,французы!
Наш путь еще не пройден до конца".
Мой граф был прав, нельзя нам было мешкать.
Иерусалим в руках врага, пока не взят.
И с быстротой, но и не рабской спешкой,
К Святому Городу направил наш отряд.
*Подразумевается то самое копье, которым,- по преданию, - римский сотник Лонгин пронзил бок распятого Иисуса, избавив его от мучений.
**Боэмунд Тарентский - один из предводителей первого крестового похода, лидер южноитальянских феодалов.
***имеются ввиду уроженцы города Тулузы (Толоса,-галльск.), расположенного на юге Франции, в контексте произведения, - все воины из из областей южной Франции, являющиеся вассалами Раймунда Тулузского.
Глава 5. Взятие Иерусалима. Конец пути.
Дошли. Иерусалим - пути венец.
Святыня мира. Веры цитадель.
Благодарю тебя, Отец!
За этот дар, за эту цель...
Под солнцем жарким, на коленях вознесу молитвы.
Струятся слезы по обветренным щекам.
Во имя Господа, готов идти на битвы!
Во имя Господа - убить магометян!
На стены лезем раз за разом. Тучи стрел.
Смола на головы, а после камнепад.
А подле стен во рву все больше мертвых тел.
И в ноздри бьет паленой плоти смрад.
Звон арбалетной тетивы и скрежет катапульт,
Осадных башен высота, глухих таранов "бум",
Двуручников и топоров ударный ураган,
И натиск яростных бойцов - таков ответ врагам!
Ворвались в город, кровь - рекой.
Всех женщин, стариков, детей - под нож!
И о пощаде не проси, не ной...
Куда собралась, сука?.. Не уйдешь!
За Гроб Господний, за смерть братьев отомстить!
В прах затоптать, с лица земли стереть!
Рубить! На части рвать! Крушить! Убить!
Неверным - смерть! Неверным - смерть! Неверным - смерть!!!
Тут вижу турков, - все с мечами, - рвутся в бой.
Я нападаю, спину не прикрыв. Глупец!..
Как тяжело... Вдруг свет сменился тьмой,
В нее ныряю. Неужель конец?..
Эпилог
...открыл глаза. Я жив, но муки ада
Терзают тело сотнями огней.
Но я дошел, и вот моя награда -
Господний Гроб на острие мечей.
Я слишком слаб пока, не держат ноги.
Я слаб пока, чтобы пойти, -
В Святое место, где забудутся тревоги, -
И благодарности молитву вознести.
Что будет дальше - ведомо лишь Богу.
Лишь уповаю в милосердие Христа.
Мне Вера светочем сквозь темную дорогу
Была надеждой в мире, полном зла.