Всё ведь когда-нибудь кончится
Старый чай в заварке
Холодное бабье лето
Это верно?
И за всякие вещи кем-то будет оплачено
И миряне дальше будут выбрасывать старьё и газеты
не плача о них, так чего же о людях плакать?
Это трепьё, ругань, и тонкие передряги
С тёмными фонарями под волокнами мокрых улиц
Больные темы в пропахшей перцовкой фляге
Догоняющие шаги, как-будто идёшь на Аустерлиц
И что сказать? Фраз немерено, не с чего мерить фразы
Все больные вокруг, один ты не болен
один не трясёшься, и не стукнул ногой по дороге
При чём ни разу
Здесь трясусь только я, и рядом - одинокие лавочки
Им привычно, а мне неудобно холодно
При попытке расставить там где надо точки -
Одни запятые, и нигде не свободно.
Нигде.
Маялась бы я, тупая овечка
искавшая смысла в обьятъях волчины
Если бы только моя душевная речка
Не искала иссохнуть великой причины
Так чего же я маюсь?
За вечными трёпами
Чего ж всё не бросить, замолившись Господу
Потому что иду непройдёнными тропами
Потому что нужна такая моя несвобода.
И пускай заморишь ты меня хоть голодом
Я недовольно гудеть и брыкаться не буду
Хочешь? Я буду привыкать голодать смолоду
Для тебя, негодяя, для тебя буду.
Мне приходится быть дрожащей.
Молчать о больном своём
Ты дурак, коль не знаешь, насколько пропащий,
Но раз погибать - так вдвоём.