к вопросу о последней корове...
Животина эта не брала из рук моих хлеба,
не пила воду.
По воле случая звали её Вербой.
И была она последней коровьего роду
на подворье.
Не война, чай, мирное время –
не хлебали пустую полову.
Просто выпала такая ей доля
быть той самой – последней…
Житие просит жертвенной крови,
совершает своё правосудие.
Что ни день умножаются люди,
по селу собачьи свадьбы,
кошачьи фуги.
А невидимый глазу гребник
над главами заносит грабли,
составляя поимённый требник
могикан последних –
человеков и тварных.
Но поросль пробивается
несгибаемой щёткой-осокой.
Что-то вызреет на поле высоком?
Но о том ни сном, ни духом..
Молча Бог глядит из окраинных окон,
да корову мою чешет за ухом.