Чуть терпенья – весна заневестится,
Будет в воздухе легкая дурь,
Тут осталось всего-то полмесяца –
Вдохновляйся, твори, бедокурь...
Вот уже и сосульки отплакали,
Скоро вскроет трава чернозем...
Но отчаянье липкими лапами
Обнимает и к горлу ползет.
Не спасают ни капли от насморка,
Ни мурчанье в ночной тишине
От того, кто, холодный и пасмурный,
Жадной тенью таится во мне.
От того, кто, в достатке и праздности,
Бычьим цепнем впиваясь в кишки,
И сосет, и сосет мои радости,
Корешки мои жрет и вершки.
То напомнит о долге безвылазном,
То накроет волною вины,
И моею же страшной немилостью
Иссечет меня до глубины.
Все просчеты, ошибки, сомнения –
Он берет себе на карандаш.
И терзания сеет, и прения
Этот муторный мой персонаж.
Мастер скотчем в процессе дознания
Адвокатам заклеивать рот,
Изощреннейшие наказания
Он выдумывать не устает.
Поднабравшийся опыта, падла,
Знает, как надавать тумаков,
Чтобы жертва шаталась и падала,
Но без крови и без синяков.
...На мотивчик, насвистанный скальдом,
В вальсе кружатся на раз-два-три
Доктор Джекил с непризнанным Хайдом,
Но в локальном масштабе – внутри.