Больна валторной
перистость небес...
Ты открываешь лес
и вздрагиваешь глухо...
В немое сотрясение горы уходит слух...
с горой наперевес
встаёт старуха,
и следом тащится осиротелый Дух...
И в окруженье призрачного пуха,
берлогу ветхую с кореньями надев,
нору барсучью посадив на спину,
плетётся Дух,
склоняя голову повинно,
пугая по пути
дряхлеющих подруг...
Плетётся,
Сам себе - ни враг, ни друг...
А так - раздробленная середина...
Всё изменилось,
изменилось как-то вдруг:
С годами кто-то лучшего добился.
В седую перистость подруг
оделся круг,
в болотную одежду нарядился
король дворов,
и старческий недуг
берложьей плесенью на спину навалился...
И сломана пижонская клюка...
И брюки-дудочки - рваньём в коленях.
Сучком рассохшимся скрипит рука...
И сыплется труха
из поколений...
Больна валторной
перистось небес.
Мой лес
старухами землистыми наполнен.
Я тоже ничего уже не помню,
землёй и мхом - в созвездии невест
болотную переживаю полночь...
и прячусь за распоротой сосной,
и не хочу лицо открыть полянам...
И юности король
в берданку пьяный
качается с берлогой за спиной.
Трагичен путь его земной...
И Дух лесной
ему едва передвигает ноги...
Сочувствуют медведи из берлоги,
качая лапами над бренностью земной.
Старуха древняя наперевес с горой
бредёт болотами за поиском дороги...
Извивистым шипеньем - долгий зной...
И в неизвестность королев вчерашних
Валторны облаков гудят над башней
неприручЁнных снов,
а где-то за горой,
Во снах, король,
Король дворов - не лешием, а мэром
в пуховых креслах, с бархатных трибун
внушает мудрость юным кавалерам.
И всякие галеры и палеры
и ордена прославленной химеры -
бросает в возмущённый бабий бунт.
Во снах невест созвездья - не гнилушки,
не ведьмочки, с дратвой наперевес.
Во снах они - великие подружки,
великие чиновницы небес,
а заодно - Земли.
И золотом набитые кадушки
Увозят зА море крутые корабли...
Да, каждый в жизни хоть чего-нибудь добьётся.
Коробится беззвестной Чудью лес...
А человечье сердце
посмеётся
над странной неизбежностью чудес...