Г о н д о л ь е р у
свободные стихи с рифмой
Не. Стихи со свободной рифмой
Сыграй мне, дядя, банкароллу!
Не? Да знаю про названья.
У тебя другая шхуна. Рому?
Нет? Бельканто венецьяно?
А? Капелла? Вон тот гниляк на сваях?
Не? Я не парлуччо итальяно.
Я, знаешь, Ставрополиано края.
Разъясняю: краюха де Аустрало-Ставролопиано.
Мне так тоскливо рифмы помирать.
Признаюсь, я не умею рифномать.
Меня учили в институте помидоры собирать.
Не научили врать, во мать…
Я был, был-был-был в Италье,
мне было мамамамамало
на Родине тупых «даздастисталин»
не красоты, а у людей в отростке верхнем сала.
Я с детства искренне не верил
в Бога и что бывают неумные,
но вовсе не немые люди и всяческие берии.
Тут с рифмой перегвоздица… а! Наёмные.
А по смыслу: бескорыстные такие идиоты,
кипящие мочой мне: «ты лижешь жопу США!»
Помилуй, сударь Григоролло! Что ты! Что ты?
Ведь Достоевский не о тебе… Блин, ша!
Ах, как болванам нравится порядок
и суровость – ведь на пляжи ледовитых океанов
пошлют других. Не их. Рядо, рядо.
Ну, на кого стучать они ИАНОВ.
За это, за усмиренье тамбовских мужиков
им вождь пожалует жезл паршала
и после не арестует ( кстати, кто такой Лужков?),
не даст пытать, не расстреляет. Шалала.
Да, новый сталин своих холуев будет уважать
и награждать, за верность – не сажать.
Тех, кто будет громче всех кричать
«За сталина!» - под пулю не пошлёт. Ча-ча-ча.
А ты о чём поёшь, гондон?
О венецианском додже?
Дожде? На музыку Папетти, дон?
Попеть мне? Песни нашей молодёжи?
Хочешь, поубиваю всех твоих соседей?
Не. Я – не кремлёвский мафиозо -
такая песня, блин, на велосипеде.
Кто – педик? А. Андерстенд бай грандиозно.
Я, блин, куртуазный, на фиг, был поэт.
Маньеризм, изящество, иху мать – понял?
У вас не так. Хотя асфальту тоже нет
- сплошные лужи. И нет цыган-менял.
У нас менты притоны держат,
икрой торгуют, слышал, кавиар?
Цыган, как раньше те водили медведей,
и заставляют дурью торговать ****ей.
У вас не так? Так почему же
у вас, едрёна жопа, можно жить
прилично? Жена заначки не шмонает мужа,
не тащится сама в кабак и не идёт служить?
Культуриш? А хули ж? Чайкофского слыхал?
Звезда, блин, поп… Я сам две фанеры записал.
Куда ни кинь – культура, твою мать…
Канал у нас такой «Культура», надо ж поминать.
Нет, братиссимо. Дело не в культуре…
По крайней мере – не в канализации-канале,
хоть ты и, извини, гондольер, в натуре
и знаешь, видимо, что есть Бьеннале.
Тут русская идея похъизма, дорогой.
Дороги? Мерседесы? ( Тачки). Был бел асфальт и сплыл.
Дешёвый труд, да убыток дорогой.
Вся наша жизнь «былым-былым-былыл».
Нет, делают ещё в стране шурупы-макароны
и автоматы куда-то продают -
потом находят их в чеченских схронах,
а идиоты ( не мышкины ) раззявят: «Во дают!»
Да-да-да-дают. А больше обирают.
Народ? Народ привык. А страна без края,
хотя краёв – немеряно и укрупняют,
вот только хлеб в убыток убирают…
А скоро газ и нефть убыточными станут.
Не веришь? Да ты наш пацан!
У нас газопроводы тянут
и ЛЭП… всё тянут. Цан-цан-цан.
О, брателло-гондольер: словарь Дали?
Не можешь ничего понять
в моих речах нет смысла и вдали?
На Родине нечему уже вонять.
И там мои стихи не чтут,
корявые, бессмысленные, откровенно дрянь.
Я – лицемер, демагог и просто туп.
А я – пророк в отечестве своём. Грянь.
Складно там совсем иные пишут.
Гладко. Читаешь – улетаешь.
И сердцем сладко – как сахар в чае - таешь.
Лирическая грусть, прозрачные стихи. Я – шут.
Зачитаешься и… Какое дело
до Родины обосраной поэту?
Природа не слетела,
и нет альтернативы свету,
лету, любви, очарованью…
Я – шепелявлю: то – не это.
Это – не то. Я оскорбляю Ваню
претензией на звание Поэта.
То есть, не только Ваню, в том-то дело.
И вот я эмигрант.
На Родине осталось только тело -
размахивает рукавами, как гарант.
А я душой отъехал. Нет, не срывы.
Сказал там кто-то ведь:
«Души прекрасные порывы».
Ну, был крылат я… Меня помял медведь.
Я долго, братец, ехал.
Включаю телевизор – корчи панорамы смеха,
народ заржался – мне б хихикнуть,
а я икаю. Я не смею пикнуть.
Впрочем, это не запрещено.
У нас зурабят монументы
и михалдят кино.
По ящику: отчаянно порядочные менты.
Да, их начальник подполковник Мухомор
- весь вылитый, как бутылка из-под водки:
«Действуйте. Идите. Работайте.» Без умор.
Да в точности как главный кое-кто насчёт подводной лодки.
Открывший истину, но только не в вине:
народ имеет право жить!
Как Черномор сказал: плохо, но недолго, не.
Мои друзья-поэты хотят Родине служить.
Ах, Родина – да чья ж ты мать?
Не этих миллионных идиотов?
Кому ты так стараешься внимать,
ты любишь то, где мысли нет – ни на иоту?
Наверное, у нас один на всех инсульт,
и это не улыбка, а гримаса.
Была одна на всех победа. Галина Бланка – бульк.
Но мёртвые её забрали из запаса.
Живые проиграли только жизнь -
ах, чудаковатый Гамлет!
Неладно в Дании, скажи?
Молчат седые камни?
До Дании рукой подать,
а Магадан на том краю планеты.
Наматываешь мили на кардан,
а горизонта не было и нету.
Нет, не пиши поэм,
счастливый Гондольер!
Спой мне, а я пока поем
окорочка далёких Кордельер.
Про Данию стихи мне не продать
- у нас, кто не продажен – конечно, не «поэт».
А про Россию мне и вовсе не издать,
да некому читать. Коряво – складу нет.
И вот пишу – люблю – дышу
и медленно, просто, спокойно умираю.
Шепчу пророчества седому камышу.
Нет дудочки, на которой жизнь мою сыграют.
+