Забрезжил рассвет, и вокруг появились предметы,
Минутой назад хранившие тайну во тьме.
Крик чаек над пирсом, сквозь шторы ветвей силуэты
Напомнили утро, которое дорого мне.
Как будто вчера, твой голос я слышу сквозь сон.
Твой голос, мой дед, ушедший с тобою когда-то.
Гитара молчит, и мы не споем в унисон.
И смотрят глаза с портрета твои виновато.
Утюжил ты море на сейнере старом всю жизнь.
Он также как ты с годами был списан за старость.
На берег ступая, сказал ты ему: "Продержись",
Не зная тогда, что жизни осталась лишь малость.
Как мне не хватает порой твоих старческих рук.
Часами смотрел я на них, когда брал ты гитару.
Пусть в мире ином к тебе не прижмется твой внук,
Но знай, что ты также любим, и поем мы на пару.
Ты слышишь, как чайки кричат? Они помнят тебя.
Мне нос твой курносый, как видишь, достался в наследство.
И золотом вышитый якорь я глажу, любя,
Фуражки, пришедшей ко мне из далекого детства.