«На кой Парнас, какой Пегас?!
Зачем? К чему всё это?…
На рудники и в шахты вас -
Бездельников поэтов!»
Так размышлял пастух Фома,
Кнутом в руке играя,
Газетку, что дала кума,
Читая у сарая.
Он прочитал в газете той
Под рубрикой "Поэты"
О чём страдает И. Босой
В стихотворенье "Где ты?!".
«Вот баламуты, трепачи,
Носилки им бы в руки!
Пускай таскают кирпичи,
Ишь, ходят - руки в брюки!»
Он смачно сплюнул на траву,
Вонзил в плевок окурок.
«Жить нужно явью, наяву.
Босой, ты – полудурок!»
Без всяких "душев", спа и ванн,
Сжимая «полторашку»,
Пошёл Фома давить диван,
И пропустить «стакашку».
Где первый, там же и второй,
А где второй - там третий.
Четвёртый, пятый… Никакой -
Морфея "в зюзю" встретил.
Бог сна в момент Фому подмял -
Глумится и играет.
Ронял, бывало, и по дням -
Ну, дурака валяет.
***
Пастух очнулся на горе
И видит: девять «тёлок»,
Мужик бренчит на «кифарЕ»,
Внизу стоит посёлок.
Чуть в стороне течёт родник,
А возле… Что за чудо?
К ручью томительно приник
Не конь, а "чуда-юда".
Фома ИКнул, (сушняк долбил).
Турнувши животину,
Великовозрастной дебил
Про «мать» ИКая кинул.
Припал он подле роднИКа -
КадЫК как поршень ходит.
Подумал: «Как из леднИКа!
Аж зубы, сволочь, сводит».
И, вдруг, почувствовал Фома,
Как что-то с ним случилось.
И звуков, скрипов кутерьма
В чуднОе превратилась.
Струится музыка везде, -
Со струн кифары льётся.
И диво: девять дивных дев,
Крылатый конь пасётся.
Тут девы к склону потекли,
Красивые… как эльфы.
Он глянул вниз - там пуп земли -
Пифийский город Дельфы.
Конь виртуозно подсадил
Фому, к себе на спину,
Копытом стукнув, что есть сил,
За облаками сгинул.
Фома, вдруг, понял остроту
И высь полёта мысли.
И сердца ритмы: тук-тук-тук -
Занозами зависли.
Грудь чувства разрывают "вхлам",
Внутри свербит и режет!
Журчит, саднит, скребётся там
И переходит в скрежет!
Смешались чувства у него,
Эмоции кружАтся.
А конь всё выше! «И-го-го» ….
Короче, вилы, братцы.
И тут почувствовал герой,
Как грудь его разверзлась -
Поток слепяще-голубой
Излился вниз – на мерзость.
На подлость, скверну, клевету -
Всё то, что нас порочит -
Он как бомбардировщик ТУ
Бомбил что было мочи.
И световым лучом сверкал,
Летел, как астероид!
Как выжигатель выжигал,
Иль как гиперболоид.
И так, вдруг, стало хорошо,
Легко, светло и просто.
Из сердца напрочь смрад ушёл,
Оставив полый остов.
Весь мир вокруг светился чист,
Сиял, звенел, светился.
И стал Фома идеалист.
Но, вдруг… с коня свалился.
***
В висках пульсирует, стучит.
Да так, что… раздражает.
Открыл глаза – в избе лежит.
«Так, так…» - Соображает.
Не на троих. А вообще:
Страна, координаты…,
Расположение вещей
В утробе ветхой хаты.
Уже не конь под ним – диван,
И ничего нет кроме.
В окно стучит сосед Иван,
Который вечно в «коме».
Тот хрипло что-то говорил,
Вернее, сипло булькал:
«Вставай скорее, гамадрил,
Чего мне гонишь мульку?!»
Фоме тут вспомнилось про сон
Про дев, коня, кифару,
Парнас, Пегас, и Геликон….
«Вот дал вчера я жару!...»
Подумал малость и решил
Пойти опохмелиться,
С Иваном без «ершей» и «шил» -
Текилой править лица.
Я вам не про мескаль сейчас
Из голубой агавы.
Про бурдомагу – высший класс
От Килиной тёть Клавы.
Хотел Фома сказать: «Вантей,
Зайди, накатим горькой».
Но как из чрева, ей же ей,
Пульнул скороговоркой:
«Иван, проспитесь! Вы пьяны!
Ступайте с миром к дому.
На вас не стираны штаны
Не стыдно вам такому?»
Тот на мгновение завис,
Моргая, словно птица,
Потом издал протяжный свист -
Не смог заматериться.
Ретировался, семеня.
Есть порох в ягодицах!
«Уф, угораздило меня,
Вот притча во языцех!»
Фома от выражений сих
Пугается, трясётся.
А в голове - Босого стих
Витиевато вьётся.
Страшится естество его
"Словов"…, тьфу, СЛОВ и думок.
Боится мозга своего
Недавний недоумок.
С опаской подошёл к окну,
Где явь, где сон - не смысля.
Вопросы в мысли окунул,
Суть сунул в сущность смысла.
И свежий ветер на заре
Ворвался опьяняя.
Как музыка на "кифарЕ"...
КифАре, извиняюсь.
«Прекрасен мир! Восход каков…
На небе кляксой алой».
Как будто сбросил сто оков,
Не много и не мало.
От горна зарева зари
И всполохов зарницы
Роса рубинами горит!
По речке флёр клубится…
В туманном саване рябит
Гранатная рябина.
Как кровью с молоком залит
Пейзаж. Ну, и картина…
И снова ощущенья те,
Как ночью на Парнасе,
Что ощутил на высоте,
Лихача на Пегасе.
Его наполнило и жгло
Прекрасным. Разрывало!
«Какой же раньше я был жлоб,
Как понимал я мало…»
Клокочут чувства, бьют ключом -
Подобно самовару.
Да только «клапан» нипочём
Не выпускает пару.
Он взял листок и карандаш,
Тряслись в надежде руки.
«О Боже, может, днесь мне дашь?!
Какие ж это муки…»
Но не писалось, хоть убей!
Листок - в комок, и в печку!
«О, Боги, Боги… Я – плебей,
Не удержал уздечку…»
Переполняет, рвёт, кипит,
Нет спасу никакого!
И груз - как сто беТОННЫх плит!
Цок-цокают подковы…
Он побежал подальше - в лес,
Чтоб ничего не слышать.
«Зачем, дурак, в газету лез?!»
И едет, едет крыша.
Бежит и видит, что вокруг
Всё непривычно ярко:
Цветёт, благоухает луг,
Как павушка доярка….
В томлениях закат потух!
То холодно, то жарко!
Весь истомился наш Пастух!
Но не идёт Свинарка…
Душа его не говорит,
В душе полно смятений,
Сомнений сонм и колорит
Теней и затемнений!
Нещадно хочется Фоме,
Чтоб грудь разверзлась снова.
Но тщетно! В этой кутерьме -
Всё путы, да... подковы.
Как заглушить такую боль?
Попробовать текилой?
Внедрил ноль семь - эффекта, ноль,
Банальностью стошнило.
Тут понял он - стреножен конь,
И скомканные крылья
В той печке поглотил огонь!
Упал он от бессилья…
***
Впал снова в полузабытьё -
В мир, где Парнас античный,
А в мыслях: «Встрял я, ё-моё…
Фома апокрифичный!»
Там не было ни Муз, ни нимф,
Лишь человек без туфель….
Над ним болтался тусклый нимб.
«Мою читал ты "фуфель".» -
Сказал он без обиняков.
Всё словно в киноленте…
«Ну что, по силам груз подков?
Босой я. Иннокентий…
Я жил в мученьях, изнывал
В жестоком мире бренном.
Невежество – девятый вал
Для общества. Гангрена!
И долго в сумраке людском
Терпел. Теперь довольно!
Душе ходить здесь босиком -
Ни капельки не больно».
«Прости меня!», - вздохнул Фома-
«Прожил я паразитом.
Никчёмным, скверным, без ума.
Слепцом, иезуитом…
Скажи мне, как попасть сюда?!
Там больше нет мне жизни.
Как жил ты долгие года
В сомненьях, укоризне?!»
«Как жил я? - Или пил «в дрова»,
Иль…, буду откровенным»,
Задрал рубашки рукава -
«На, посмотри на вены…,
Дороги на руках моих,
Ухабы - сломишь шею,
И перекрёстками на них
Я навскрывал траншеи.
Я сам себе свой путь избрал,
Всю жизнь с собой боролся.
Но не украл и не предал,
Колол! Но не КОЛОЛСЯ…
Не знаю я, где ад, где рай,
Как взять куда путёвку.
Два варианта – выбирай
Свою формулировку.
Вот бечева - узда к коню,
Что мчит быстрее мысли.
А можно из неё – петлю…,
Очнёшься - поразмысли!
Ах, да.» – сказал Босой в конце,
Пьянея от истомы,
«Читал стихи Ивана Ц.,
Сказали вы знакомы.»
В недоумении Фома:
«Какой Иван? Знакомы…
"Сплошняк" сегодня "дурдомА",
Вернее, сплошь дурдомы.»
***
Фома открыл глаза – в лесу,
Колотит лихорадка.
В руке верёвка навесу,
В другой дрожит тетрадка.
И крУжит, крутит круговерть
Из звуков, мыслей! Вертит.
Про бисер и свиней, про смерть,
Про жизнь, что после смерти…
Про грязи, князи, облака
И про «летать и ползать».
Что есмь дающего рука?
Где бред, где вред, где польза?!
Он понял: не успеть, не спеть,
Сказать, писать - не сможет.
Что выход есть, и это смерть!
Меч оголён из ножен...
И чЕртят залихватски па
Копытцем в танце черти.
В руках их кости, черепа
Стучат морзянку смерти.
Душа дрожит и страшно ей.
«Скорей!» – ей шепчут в уши.
«Мы ждём тебя! Давай смелей! ...»
Но вдалеке: «Не слушай…»
Тут потянуло холодком -
Сырым дыханьем смердным,
Что в горле образует ком
И в дрожь бросает смертных.
Со стороны болота шла,
Летела электричкой!
Старуха - «Чёрная стрела» -
В плаще анорексичка.
С косой, как с шашкой на голо
И плащ на голо тело -
Спешила, чёрное чело,
На мокрое. Вспотела!
Клокочет: «Вей петлю, а то -
Таскать всю жизнь оковы!
Скорей берись за молоток,
Повесь на крюк подковы!»
«Удав, удавка, удавлю» … -
В мозгу его проплыло.
И руки сделали петлю,
Сорвав «собачье мыло» …
***
В угаре пьяном брёл Иван,
Увидел луч над лесом.
А что ему? - мертвецки пьян,
Не вспомнил ни бельмеса.
Фому искали пару дней,
На третий перестали,
Свалив на головы властей
Печали и морали.
Но как-то слышал я молву
Что, мол, была записка:
«Прощайте все, я поплыву
Не далеко не близко…
Не осуждайте никого -
Не будете судимы.
Раскаянье – главней всего!
Не прём на роль судьи мы…»
З.Ы. Прощай, сосед, Иван!
До встречи на Парнасе!
Адью! Комрад, но пасаран!
Промчимся на Пегасе!»
«Горячка белая, небось», -
Судачили сельчане -
«Ведь говорили: "Фомка, брось!
Потонешь ты в стакане"».
Забыли вскорости Фому -
Как будто не бывало.
Нет места в памяти ему,
Тем паче – пьедестала.
***
Прошли года, вдруг пируэт:
Принёс какой-то ветер
ИЗЯщный стих «Немой поэт»
В засаленной газете.
Под громкий выкрик петуха
Прочёл, верней пробулькал,
Короткий стих Ф. Пастуха
Пастух Иван Цыбулька…