Спешу добавить в коллекцию обзоров и эту рецензию Юлии Вольт. Жаль, что Юля опубликовала ее только сейчас. Возможно, подумала, что номинаторство накладывает какие-то ограничения. Нет, - читатель более высокое звание, в т.ч. и в литературном клубе) Обозревать можно всем)
Рецензия опубликована на авторской страничке - http://www.stihi.ru/2014/04/18/10068 . Здесь будет только копия.
Попутно выскажу комплимент Юле. Мне кажется, она очень хорошо номинирует, «приносит» непривычное для БЛК. А это хорошо, ведь привычка, по пушкинскому счету – лишь замена. Зачем нам счастие понарошку?
Рекомендую, присмотритесь – очень славные у нее номинанты)
Андрей Федосеев
================================================
ЧИТАТЕЛЬСКИЙ ОБЗОР. ЮЛИЯ ВОЛЬТ (март 2014)
================================================
Лирические заметки о Полете Т. Кадесниковой
http://www.stihi.ru/2014/01/15/4884
Ничего никому не доказываю, а самой себе пытаюсь объяснить, почему стихотворение Татьяны Кадесниковой "Полет" оказало на меня чудесное воздействие, не показавшись банальным, вторичным и проч., почему я пережила состояние невесомости, поддавшись на призыв поддатого бомжа - персонажа стихотворения Татьяны, а многие другие ничего подобного не почувствовали, упрекнув ее Шагалом. Полноте! Возможно ли упрекать во вторичности произведение литературы, за первоисточник принимая живопись?! Разве это не нормальный процесс в искусстве, когда литераторы вдохновляют композиторов и скульпторов, живописцы и композиторы - поэтов? Разве Шагал писал на русском языке, в рифму, пятистопным ямбом? Вторичным по отношению к произведению Шагала может быть только живописное полотно, но никак не поэтический текст.
Я, например, кроме Шагала в стихотворении Татьяны увидела еще и повесть болгарского писателя Павла Вежинова "Барьер", и художественный фильм французского режиссера Франсуа Озона "Рики", но это нисколько не испортило мне впечатление от ее "Полета". Возможно, я испытала эмоции того же рода, что и при чтении повести, и при просмотре фильма, но я испытала эти эмоции заново, с новой силой. За-но-во! А сталкиваясь со вторичностью и банальностью, я испытываю исключительно скуку и - реже! - досаду. Что же произошло? Почему, чем покорил меня Татьянин "Полет"? Я знаю, что сама Татьяна мне объяснить ничего не сможет. Она пишет интуитивно, терминологией не владеет, а если бы и владела, то все равно объяснить бы ничего не смогла. Помню, как я "пытала" свою первую учительницу от поэзии, ровесницу моей мамы, поэтессу Нину Митрофановну Грехову на предмет следующего свойства: почему, по словам Нины Греховой, в одном моем стихе есть "тайное очарование", а в другом, над которым я пыхтела больше, сидела дольше, который выписывала тщательней, никакого очарования не наблюдается. "А это тебе никто не объяснит!" - отрезала Нина Грехова, член СП СССР, автор многих поэтических сборников. То есть ни годы, ни опыт, ни знание теории стихосложения не приподнимают завесу над тайной... Когда поэзия перестает быть тайной для автора, последний перестает быть поэтом. Это не мои слова. Жаль, что я не помню имя автора цитаты. Но не суть важно. Сколько бы мы ни жонглировали словами "чудо", "тайна", "волшебство", а пытливые умы, стремящиеся понять механизм "чуда", не переведутся и таковым не умом, а УМИЩЕМ безусловно являлся Л.С.Выготский, великий русский психолог. Его труд "Психология искусства" содержит анализ закономерностей эстетического восприятия. Я его прочла года два назад (по наводке Коли Попова - моего большого друга по сайту стихи.ру). А принимаясь за настоящие заметки, я даже перечитала некоторые главы. Не буду переходить из области литературоведения в область психологии, пересказывая основные положения монографии Выготского. Кому интересно, сам прочтет. Скажу только, что кое-чем он мне для написания сего помог, - как минимум, напомнил определение понятия "катарсис". В любом случае у него нет ответа на вопрос: почему эстетическое восприятие одного человека может кардинально отличаться от реакции другого. Думаю, что ответ есть в трудах других психологов. Или он, этот ответ, появится в их трудах. Так или иначе, но проблемы восприятия - это не предмет литературоведения. Я же, не литературовед и не психолог, в данном случае выступаю в роли благодарного читателя, пожелавшего худо-бедно сформулировать свои впечатления от стихотворения, отказавшись от смутных понятий "тайна" и "чудо".
На первый взгляд, стихотворение написано просто и внятно - без метаметафор и симфор. Двустишиями, а двустишие - "простейшая форма строфы, популярная у всех народов мира". Это я "Поэтический словарь" Квятковского цитирую. Не удержусь от искушения цитировать его и дальше: "В русской народной поэзии любимым двустишием является частушка, хотя ее принято записывать в четыре строки... Двустишие является основой александрийского стиха, самого популярного в русской поэзии 18 в. и начала 19 в."
они собрались и полетели,
а люди снизу на них глядели.
Ничего общего ни с частушкой, ни с александрийским стихом не наблюдается. Конечно же! Размер тоже имеет значение! Именно размером задается мелодическое течение поэтической речи. И уже при определении стихотворного размера мы сталкиваемся с тем, что он и не прост, и не банален. Соглашусь с читателем-рецензентом, определившим размер стихотворения как логаэд: полстроки - ямб, полстроки - нечто, что осмелюсь определить как тактовик. В интернете столкнулась с таким определением как "стопный логаэд", уточнив, что логаэд органично существует и в силлабо-метрических стихах, и в тонических (дольниках, тактовиках, ударниках). Да-а-а... Простенькие такие двустишия, а для того, чтобы определить их форму, пришлось море теоретической литературы пересмотреть... Не просто, знать, простота такого рода достигается.
А знаете, как переводится слово "логаэд" с др.-греческого? Как "прозаически-стихотворный"! И вот она, первая разгадка волшебства. "Полет" является маленьким рассказом в стихах, и метрическая форма у него - прозаически-стихотворная, выбранная интуитивно, а не намеренно, но выбранная безошибочно правильно!
А с рифмами что? Никаких находок? Бродский, знаю, недолюбливал женские рифмы, считая их примитивными. Примитивные женские рифмы, а первое двустишие вообще глаголами сцеплено. Да, глаголы! Но как звучат! ЛЕТЕЛИ-ЛЕДЕЛИ - почти полное тождество звуков, но глухой "т" превращается в звонкий "д". При взлете все внутри и снаружи звенит, поэтому и нет места глухим согласным! А далее, по тексту, больше ни одной глагольной рифмы; от двустишия к двустишию рифмы, словно набирая высоту, становятся все богаче и богаче, все интересней и оригинальней. К двусложному слову "птицы" пририфмовывается вдруг дактилическая "милиция", что неожиданным образом усиливает впечатление от появления милиции. (В "милиции" дактилической является рифмующаяся часть слова - "лИция".) Разве у Шагала была милиция? Или у Вежинова? Даже в фильме Озона властям не было дела до чьих бы то ни было полетов - там не милиция-полиция, а журналисты набежали..
они летели легко, как птицы -
а кто-то спешно звонил в милицию...
В последней строчке стихотворения еще и сумасшедше прекрасная внутренняя рифма появляется: ЕТИТЬ-ЛЕТИТЕ. Вы бы смогли так приблизить низкое и высокое: матерное слово и слово, традиционно обозначающее наивысшие устремления людей? Конечно, Бродский для меня авторитет, но и на старуху бывает проруха, ибо и с женскими рифмами можно такие ошеломительные трюки выделывать! Вот она, вторая разгадка волшебства - рифмы употреблены более, чем уместно!
Нда... Чем больше вчитываюсь в стихотворение, тем больше достоинств обнаруживаю...
А при первом прочтении я не задумывалась ни о размере, ни о рифмах, ни о строфике... Я просто набирала высоту, замечая вся и всех:
тех, кто спешно звонил в милицию,
тех, кто пил валидол,
тех, кто глотал спиртное.
Посмеялась над хером-мэром, чья шея потела в высоком кресле.
Улыбнулась местному бомжику, всегда поддатому.
На слове "истребитель" пережила настоящий ужас, ощутив подлинную трагичность происходящего. Отрезвела на миг, подобно бомжику. Именно эта секундная воображенная трагедия, вызванная истребителем в сознании, позволила ощутить требуемый со времен Аристотеля катарсис и подлинный триумф победы неземного над земным. Почему? Да потому что отрезвевший на миг бомжик не кричит: "Спускайтесь!". Он кричит: "Летите!" Это и есть настоящее прозрение. Пусть и на один миг! Пусть и за один миг до появления истребителя.
и местный бомжик, всегда поддатый,
на миг трезвея, кричал:
- Ребята!
пока не пущен в ход истребитель,
а растуды их - етить!
- летите!!!