Говорят
– Молчание – золото
Но иногда не получается...
Всегда чувствовала себя осколком развалившейся страны, волей судеб, залетевшим в Украину. Ностальгировала за родным Новороссийском, морем, солнцем, горами, молом, бегущим к противоположному берегу Цемесской бухты, кораблями в порту. Свет другой, воздух другой и вода другая. Там, в сухой, каменистой земле - мама.
- Выросту и вернусь навсегда...
Думала всякий раз, когда нужно было прощаться с Новороссийском. Мы приезжали каждое лето, с 1965 года, с родителями мамы, поправить могилу и отдохнуть у моря, иногда - в самом Новороссийске, иногда - в Геленджике или Кабардинке. Господи, как же я всегда ждала этой поездки...
Поездом до Одессы, после пароходом до Новороссийска. Качка, выходим на палубу. Это помогает.
Детская возня на палубе. Крепкий сон в каюте, а утром – порт Новороссийска. Пешком по бегущим от моря улицам. Дорогие сердцу, разноцветные тогда еще плиточки на Советов, и снова вверх, налево - все! Как будто возвратилась в счастье...
- Танюшка, Ты помнишь наш адрес?
- а зачем?
- а если потеряешься? Все умные девочки должны знать свой адрес
- Конституции, 21?
Мама, мама... Я его помню до сих пор.
Странно, но облупленная штукатурка с кирпичными прогалинами на цоколе этого дома всегда была чем-то фундаментально-неизменным для меня, будоражила в памяти осколки воспоминаний - иногда болезненные, но чаще яркие и светлые.
И... оживала мама, смутный, тающий в обыденности образ возвращался и приобретал очертания.
Утро. Солнце. Акации с длиннющими зелеными стручками. Шагаем в детский сад, пешком по улицам Новороссийска, мимо планетария и парка, весело, с разговорами...
Я не помню ее грустной, не смотря на массу поводов. Не помню злой или кричащей. Ее поразительно-голубые глаза всегда улыбались и светились добротой.
Пару лет назад, устроила себе виртуальный тур. Оказалось, по центральным улицам Новороссийска можно бродить на расстоянии. Прошла от порта до поворота на свою улицу, немного заблудилась – изменился номер дома. А в остальном – все та же облупившаяся стена. Правда, исчезли массивные металлические ворота и калитка во двор. Но это даже здорово, сумела заглянуть. Даже рассмотрела второй вход напротив. Через него мы бегали на пустынную, каменистую площадь. В то время, а это 15-20 лет после войны, там ничего не росло, в центре был памятник, простой, бетонный, в виде звезды, по-моему, братская могила. Вокруг столбики, а между столбиками висели толстые цепи. Мы тут катались, как на качелях. Нас ругали, но мы упорно возвращались, цепляясь руками и ногами, зависали на границе между погибшими и живыми. Детей было много, носились стаей. А еще на этой площади были развалины, не то церкви, не то башни. Недавно прочитала в интернете – это развалины генуэзской башни. Она возвышалась тут еще до Новороссии, о которой теперь вспомнили.
А вот переулок Кутузова не нашла – закрыт он для виртуального мира. Тут жили родители отца, а в доме напротив - друг Ваня. Я называла его «подруг», в пять казалось, что так правильней.
Загорелый, серьезный, в синих сатиновых трусах и черных, видавших виды, ботинках на босу ногу. Мы исследовали вольный мир между горками. На горках сушь, а между - зеленая трава встречается, семена кругленькие, кажутся съедобными..... Лежим, теряемся в жухлой траве. Мы в засаде. Наблюдаем другую жизнь – кузнечики снуют, стрекочут - большие, маленькие, разные по цвету, совершенно невероятные.
Помнишь, Ваня, как учил меня их ловить? А потом отпускать.
Первые ощущения в пространстве незабываемы. Родина тянет...
Но я не вернулась. Очень давно не была в Новороссийске. Жизнь... Она разделилась на русское детство и все остальное, в Виннице. Была разной, счастливой и не очень, но моей.
И вот... Олимпиада!!! Зимняя!? В Краснодарском крае... Должна бы гордиться, а смотреть не могу...
Рука не поднималась переключить телевизор, пропустить что-то важное. Шла постоянная трансляция событий в Киеве, в прямом эфире, можно было все видеть «живьем». После этого, комментарии официальных спикеров звучали трагикомично, было бы смешно, если бы не было так страшно смотреть на эти фальшивые выражения не то лиц... не то масок...
Как же это все так повернулось???
Нет... Президент не удивил, тут давно никаких иллюзий...
Даже никогда не рассматривала возможности голосовать.
Во времена его первого премьерства циркулировал анекдот:
Жена утром просыпается, мужа нет. День нет... два нет... На третий появляется
- Где ты был?!
- В Донецке
- ???
- Хомячка вот купил...
- ???!!!
- НУ... Должен же быть в доме кто-то донецкий... для благополучия!
Некогда звучало - «мы рождены, чтоб сказку сделать былью», наш гарант ухитрился сделать нашу жизнь бородатым анекдотом.
Пожалуй, единственное его достижение – построение жесткой вертикали грызунов. Щеки превысили ВСЕ возможные размеры, норки превратились в нечто вопиюще- помпезное. Все откушено, отпилено, отобрано и спрятано в закрома.
Поразила жестокость и бессмысленность первого побоища студентов, сначала ни чем не защищенных и не вооруженных. Ну, посидели бы пару дней, попели. Что за беда? Самый конец ноября, скоро Новый год и Рождество... НО... По официальной версии - они мешали соорудить елку и каток для детей...
Потом, волнения серьезней – а гарант в Китае...
Возникшие, как черти из табакерки «боевики» на Банковой. Откуда они взялись?
- Пошел вон, «мент»!
Орали они Петру Порошенко, попытавшемуся успокоить ситуацию. Не узнать Порошенко... Что-то нереальное для наших мест.
К чему было избивать такое количество людей??? Всех, кто под руку попал: и митингующих, и просто прохожих, и журналистов тоже? Этих били прицельно. На Банковой – более 40 человек, на начало февраля - 136 пострадавших журналистов... Официально! Теперь - уже со счета сбились. Многие за помощью не обращались.
Что это? Попытка спрятать концы в воду? Избавиться от свидетелей? Как будто целенаправленно выбивали обществу глаза и лишали слуха.
Скажите, кто прячется, если поступает честно и открыто?
В мозгу назойливо вертится, почти по Плещееву:
«Ладно, ладно, детки, дайте только срок,
Будет вам и елка, будет и каток!»
И с каждым днем все страшнее...
Особо омерзительно - сытый, обученный «Беркут» прикрывающийся неопытными мальчиками-курсантами и срочниками из ВВ, действовавший из-за их спин.
Про снайперов и убитых – без слез не могу... Если кому интересно. Посмотрите монолог мамы погибшего Александра Плеханова в youtube.com.
К чему пересказ - все ВСЁ видели... ВСЕ ВСЁ ПОНИМАЮТ...
Каждый имеет право на свой взгляд. Главное, чтобы без ненависти и злорадства. Это особо режет глаз и слух. Как бы мы не думали, вместе пережили уже сказку с анекдотом, а теперь – нас всех упорно и целенаправленно сталкивают в один общий, жуткий и абсолютно реальный триллер, довольно абсурдный, нужно сказать.
Иногда несложные действия становятся страшными и бесповоротными.
Мой тихий, добрый новороссийский двор. Там никто не вспоминает и не ждет. Осталось материальное - ряд сараев слева, теперь, должно быть, гаражи. Справа – длинное, ломаное здание, вернее два, торцами зацепившиеся друг за дружку и расположившиеся поперек, между Октябрьской площадью и улицей Конституции. Облупленная стена с прогалинами кирпича. А мамы нет, с 12 ноября 1964 года.
В окно этого дома она смотрела, возможно, в последние минуты своей короткой жизни, видела серый безликий двор и такую же серую, грязную стену соседнего дома.
Я представляла и переживала все это тысячу раз.
Все было просто. Она сидела на кровати у окна. Он - напротив, на диване. Соседи не слышали криков.
- Я все исправлю, пить не буду...
- Ты и сейчас пьяный...
- Так... для храбрости...
Она больше не поверила...
Он достал из ниши за диваном охотничье ружье и выстрелил.
За пару месяцев до этого, она сама заплатила 40 рублей штрафа, в милиции вернули ему оружие, уже однажды изъятое, за угрозы. Он хотел охотиться. Она поверила... тогда...
На кровати осталась рассыпавшаяся горстка семечек, на диване тоже...
Я больше никогда не была в переулке Кутузова. Когда мы приезжали в Новороссийск, и я просилась к Ване, бабушка опускала глаза и плакала. И я перестала проситься. Я никогда больше не видела родителей отца. Даже не знаю, когда их не стало и где их могилы. И отца никогда не видела больше. Жив ли? Мамина подруга написала в конце 80-х - вышел из заключения, женился, живет в Краснодаре, растит двоих сыновей. Может и правда...
Меня ни он, ни братья не искали... Никогда.
Если ты жив, отец, я тебя не ненавижу. Мне просто больно. До сих пор...
А друга Ваню, вспоминаю тепло и с уважением.
Надеюсь, ни он, ни его семья не станет «защищать» меня от «бендеровцев» и «фашистов». Я таковых не видела в реальной жизни...тоже - НИКОГДА!!!
А со своими украинскими детьми и внуками надеюсь жить мирно. Меня от них не стоит защищать.
Фото Василия Хонина. Новороссийск, ул Конституции, (21 когда-то в 1964-м)