ХХV11
Гром Победы заглушал страданья,
Хоть не в полной мере, и не всем,
И добавил веры в ожиданья,
И закрыл вопрсы многих тем,
Связанных с войною.
Но при этом
Столько новых породил задач,
Что и радость жен, и вдовий плач
Были сходны с новеньким предметом!
О котором громко говорят,
Но поставят завтра в общий ряд.
Лиза побывала в двух ролях:
Извещенье "без вести пропавший"
Вызывало в трепетных сердцах
Ту же боль, что и "геройски павший".
Лишь в конце войны письмо пришло
От Кондрата. Годом позже - встреча.
Радость, пляски!
А ослабить нечем
Горе тех, кому не повезло.
На завод вернулась только треть.
А двум третям как в глаза смотреть?
Жизнь, однако, никогда равненье
На печаль не держит.
Твёрже шаг!
Есть победа - значит есть веселье,
Трепет в жилах, музыка в ушах!
Павшим слава, а живым - застолье!
Нынче смерть не скачет по пятам.
Наливай и пей, чего уж там,
Нынче всем желаниям раздолье.
Лишь границ дозволенных не мни,
И не лезь, как тесто из квашни.
...Город праздновал, как вся страна.
И замечен был не только пьянкой.
Помнят все, как цЫган в орденах
Танцевал "цыганочку" с цыганкой.
Что творили, суккины сыны!
Прямо невесомыми казались,
Будто вечно танцем занимались,
Будто не было для них войны...
Крик - сильнее труб во много крат:
"Это ж наши Лиза и Кондрат!!"
Их уменье к самой высшей марке
Знатоки искусства отнесли.
Это б видеть генералу Штарке,
"Высшему мыслителю земли".
Рассказал Кондрат всему заводу
Про него и унтера, и ключ.
Восхищён завод: кузнец могуч!
Там другому бы не сладить сроду!
По-простецки, никого не зля,
Рассказал он и про вензеля.
* * *
О, газетчики! Тудяги не от Бога,
А скорей всего, от сатаны.
В мире их должно быть,
слишком много,
Потому всегда они должны
Оттеснять друг дружку от корыта,
Чем сподручней:
живостью ума
Или борзой хваткою письма
Обо всём, от атома до быта,
Сообщая, славя и коря.
И, сдаётся, хлеб жуют не зря.
Журналист упитанный и бравый;
Куртка, брюки - блеск,
но чуть узки,
Дужки черепаховой оправы
Врезались в курчавые виски.
И в годах, а весь как на пружинах,
И сладкоречив, что твой Орфей.
Взглядом нагловатый.
Но скорей
Это украшает:
Во мужчина!
Он Кондрата чуть превосходил
Свежестью и полнотою сил.
Лизе гость московский был противен:
Прост, улыбчив, хоть верёвки вей,
А в глазах и даже в объективе
Виделось презренье к цыганве.
Долго он расспрашивал Кондрата
О войне. На плен не намекал,
А в дела житейские вникал.
На прощание
обнял, как брата.
Но Кондрат, по выходу статьи,
Круто планы изменил свои.
Журналиста творческие муки
Не терзали. Он вполне здоров.
И пером своим, как топором,
Всё тесал, что попадало в руки.
И любил, где шансы велики,
Лучшие выхватывать куски.
О войне написано с избытком,
От вояк его уже мутит.
Почести чужие стали пыткой,
А к своим не меряны пути.
Будь хоть трижды гениальным,
тут
Бездари затопчут и затрут.
Тут рутина, колыбель богемы*,
Скачки на заезженных конях.
А запросы нынешнего дня -
Блеск и трепет уникальной темы.
Уникум теперь найдёшь едва...
Черт возьми!
А если цыганва?!..
Вот она, нетронутая тема!
(Сочиненья лириков не в счёт).
Ах, какой могучий мысли взлёт!
Перевод случайности в систему!..
В этом - и познания аспект,
И экономический эффект.
Видел кто-нибудь семью цыган,
Где б супруги рядышком ковали
На заводе, а их мальчуган
Днями бы торчал у наковальни?
Разве много мир цыган видал,
Кто б, обычай вековой нарушив,
Вышел из кагорты побирушек
И в шеренгу трудовую стал?
А у нас - пример! Один пока,
Но зато - Почин! Наверняка!
Социалистический, свободный,
Радость приносящий, мирный труд
Перевоплотит кого угодно,
И обычаи бессильны тут.
В многовековом цыганском стане
Новой эры начался отсчёт.
Завтра жизнь иная потечёт.
Завтра каждый цыганёнок станет
Школьником.
А каждый взрослый рад
Будет влиться в трудовой отряд.
Этой мыслью журналист-новатор
Загрузил огромную статью.
И задачу выполнил свою:
Не замеченный никем когда-то,
Он теперь признание снискал,
И звездою яркой засверкал.
А Кондрат, разгневанный статьёю,
Вывернувшей всё наоборот,
Вынужден был с кочевой роднёю
Долго объясняться.
А народ
Заводской, свой в доску, как ни странно,
Упрекнул в двоякости цыгАна,
Зная его цель и широту,
Но приняв газетную туфту.
Не избравши лучшего момента,
Он, обиду не тая свою,
Местных припугнул корреспондентов,
Рвавшихся к нему за интервью.
И по той причине, а возможно,
Случай этот и совсем не в счёт,
Был Кондрат, как неблагонадёжный,
В КГБ поставлен на учёт.
...Ни допросов нет, ни обвинений,
Только никуда не уезжай,
Плен и КГБ не забывай...
Вероятно, самый подлый гений,
Зло творя, одною из вершин
Сделал истязание души.
Может, нет причины для надзора,
Но коль есть он, то и пусть пока...
Назначенье рыжего майора
Вывело вопрос из тупика:
"Работягу и орденоносца -
Грех пасти.
Бывай здоров, солдат.
Встретиться где-либо буду рад,
А у нас, надеюсь, не придётся".
Но, как видим, встретится пришлось.
"Надо же! Поверил на авось!"
_________________
*Богема - беспорядочная, унылая жизнь творческих людей, не имеющих устойчивого обеспечения, моральной поддержки, признания и пр.