Ручей, наполненный дождями,
громкоголос и мускулист,
не стал прямей, но стал упрямей,
упругий, словно свежий лист,
не знает, резвый жеребёнок,
предела сил.
Да и к чему
искать сравнений усреднённых,
кто рад движенью одному?
В корнях, камнях или бетонах
он наберёт обертонов
и бросит их, летя по склону,
в речную песню бурунов.
А здесь по вековой канаве
бежит от кладбища с горы,
он сельской улицею правит,
не зная, чьи несёт дары.
Тропинку сбоку водопада
служитель церкви проторил:
поп трижды в день с водою рядом
сбегал туда, где дом сложил.
Ручья невнятно клокотанье,
как речь давно и вдалеке,
как чтенье и обетованье
на неподдельном языке.
Сто лет и кладбищу, и дому,
ручью, кормящему траву...
Пусть новый дождь ударит громом -
в поповском доме я живу.