Так заглядишься в глубокую черную воду,
словно глазами ощупать пытаешься дно,
словно мучительно ищешь слова перевода
с рыбьего на человечий, понятный, родной.
Так намолчишься, намаешься этим молчаньем,
словно оно тяжелее гнетущей вины
всех мастериц виноватого взора и камнем
тянет ко дну, где такие же камни видны.
Где намывает теченьем песок, укрывая
бледных утопленниц, канувших в воду без слов,
в мертвой воде без следа растворилась живая –
не остается на смерти от жизни следов.
Ближе и ближе к воде наклоняясь бездвижной,
словно расслышать пытаясь ее немоту,
так и нырнешь, только охнуть успеешь неслышно,
только ладонь поднесешь к удивленному рту.