Под утренний сон, запотевших зеркал,
Портретов, их крошечных копий,
День сам по мгновеньям себя собирал,
Из белых разрозненных хлопьев.
Их частая сыпь показалась домам,
Прогнозом большой голодухи,
Где пляшут весь день припадая к ногам,
В безумии белые мухи.
И трудно в сознание ткани простой
Где цвета совсем не осталось,
Вживлялся безмолвия, чистый покой,
И точек, и черточек хаос.
И в бедной основе невольно жила,
Больничная дрожь покрывала,
А нитка бескровную плоть берегла
И швы от прохожих скрывала.