На возврате к праздничным капризам
пуще силы слабости любя
прелестями узкого карниза,
луна-птичкой выставлю себя….
И в такой момент определяясь,
жить и выступать вполне готов,
пробудиться больше опасаясь,
чем терпеть кошмары детских снов.
Кем бы ни казаться в злачном месте,
только бы не встретить никого,
кто бы мог затмить во мне поэта,
устыдив достоинством стихов!
Вот, о чём мечтаю, как о даре:
нежиться под сенью золотой
благодарной смертной божьей тварью,
но с душою вечно молодой!
Ну и пусть мне ничего не светит
в планах жертвы жить без всяких жертв, –
«никого» «никто» не может встретить,
возвращаясь с праздничных торжеств!
Достигая недоступной грани,
в свой черёд последним вдруг поймёшь,
что в любом стремленье к идеалу,
кроме обречённости всё ложь!