Другу детства
1
И-лю-ша-а-а!..
Голос мой качают
Полынно-горькие ветра.
Мой друг молчит, не отвечает,
И в сердце боль о нем остра.
А было… Боже мой, бывало,
В сад мчится с гиком, горячо,
Где август яблоки обвалом
Земле ссыпает на плечо.
С румянцем красным, невелички,
И ароматы – слова нет,
Те яблоки для нас привычный,
Со скудным хлебушком, обед.
Отведав их в набеге бойком,
Побольше в пазухи набрав,
Ведем с собой рогатых зорек
На выгоны, в приволье трав.
Послевоенные картины!..
Тревожны, как пожар багров.
Просветом в них лучисто-синим
Кормилиц образы - коров.
В степи душисто пахнут травы,
Кругом кузнечики трещат,
Пастушью службу мы исправно
Несем в соседстве трех девчат.
Две рыженькие – Валька с Женькой,
Как мы с Илюшей – мелкота.
И Люба –старшая. Та женщиной
Казалась вовсе нам тогда.
Тут подеремся, тут прощаем,
Примирит Люба – «Не реветь!..»
Всех яблоками угощаем,
Катаясь вольно по траве.
А солнце жарит нас – в запале.
Мы по своим живем часам:
От горизонта к солнцу в палец –
Коров погоним по домам.
Идут – бочонками – раздуты,
Мы подгоняем их шумком,
В пыли тепло ногам разутым,
И пахнет вечер молоком.
А дома скажут наши мамы:
«Коровки сыты. Молодцом!»
И начинается тот самый
Миг сладкий с радостным концом.
Звенят в ведро коровьи струйки,
Как музыка. В душе легко.
И тянешь радостные руки
К большущей кружке с молоком.
***
Те рогатые зорьки
Той далекой поры,
Как от участи горькой
Вы спасли детвору!
К вам плужки подцепляли,
Запрягали в возы –
И пахать вы пахали,
И, что надо, везли.
Запасали для вас же
Вам на зиму корма.
Ваш приплод от продажи
Нес копейку в дома.
С ранней тлеющей зорьки
И до черной до тьмы
Вы работали, зорьки,
Чтобы выжили мы.
И не дай бог, случалось
Пасть вам в тяжкие дни –
В голос люди кричали,
Как о близких, родных.
В этих горестях - бедах,
Чтоб несчастье унять,
Помогали соседи,
Помогала родня.
С добрым сердцем давали,
Выручали - таки.
А иначе, считали,
Жить нельзя по-людски.
Потерпевшая в силу
Вновь входила – семья.
Выживала Россия,
С ней – Илюша и я.
2
- И-лю-ша-а-а!..
Голос мой качают
Полынно-горькие ветра.
Мой друг молчит. Не отвечает.
И в сердце боль о нем остра.
А было… Боже мой, бывало,
Погода впрямь сошла с ума!
Дождь над станицею обвалом,
Глядишь – и поплывут дома.
Под камышовой длинной стрехой
Спиною прислонясь к стене,
Пять пацанят, с визгливым смехом, -
На тыльной дома стороне.
«Ско-рей! – кричат. – К нам-м-м!»
А Илюша,
По старой дружбе или как,
Мне уступает место лучшее,
А сам сигает в дождь… Чудак!
Простой, с окраины мальчишка,
Откуда было знать ему
И поступать, как пишут в книжках,
Тактично? Позже я пойму.
В семье, где пятеро - мал мала,
Да взрослых двое, был в чести
Закон неписан – гостя жалуй
Всем лучшим и не подведи.
И в дождь тот памятный, лишь стих он,
Илюши мать зовет: «Скоришь!
Тут кислячок харош пыдстыг он,
А ну, за ложки – высылишь!»
В кладовку мы – а там макитра,
Пузатая, ведра на два,
В миг на коленки все, и быстро
Мелькают ложки – ест братва.
Смеется мать: «Оцэ сраження!»
То в похвалу нам, голытьбе.
А тут в дверях и Валька с Женькой,
И Люба – мы их в круг к себе.
И снова ложки в ход – моторно!
Отец зашел. Глядь – ус крутнул.
Сам невысок, в плечах просторный,
Спросил: «Шо, маты, я смыкнув?
Колхоз пиддержэ нас хоть трошкы,
Хатыну… бум… пересыпать».
Кивнул: «А сэмэро он с ложкой
С тобой нам будут помогать».
Захохотал: «Та цэ я к слову».
И к нам: «Робить свои дила…»
…Как тяжело семье обнова
Далась в ту пору! Но далась!
***
Многодетные семьи,
Было вам нелегко.
Вы силенками всеми
Напрягались – ого!
Вместе – дружною кучкой
Огород ли убрать,
В хате выбелить лучше,
Даже хату поднять.
Не чурались работы
Мать с отцом никакой.
И хватало заботы
Им и детям – ого!
Неприступная вроде
Из работы стена,
Но валилася в ходе
Дел горячих она.
Поднималась другая –
То же было с другой.
И семье помогая
Крепли дети –ого!
Мать с отцом позволяли
Детям и отдохнуть.
Отдохнув, поднимали
К делу – в праведный путь.
Места не было скуке.
А уменье – далось:
Не побить себе руки,
Дельно выправить гвоздь.
Работящая – силу
Набирала – семья.
Выживала Россия,
С ней - Илюша и я.
3
- И-лю-ша-а-а!..
Голос мой качают
Полынно-горькие ветра.
Мой друг молчит. Не отвечает.
И в сердце боль о нем остра.
А было… Боже мой, в азарте,
Раскинув руки в два крыла,
Летим мы встретить мам с базара,
И тропка встречи так светла.
И замирает сердце сладко:
Гостинец мама принесет!
Так и в тот день. И вдруг… с оглядкой
Бежит к нам Люба и ревет.
«Ой, Боже!» - мамы и про сумки
Забыли – кинулись скорей.
«У Вальки с Женькой… папка… умер!»
«Да где?» «Упал… там… на дворе…»
«Ой, лы-шень-ко-о!» -
Плач женский слышно,
Наверно, и за три версты…
Окраина вся наша вышла
В тот день на зов людской беды.
Несли, что было, в дом печальный,
Детей гостинцы – даже те.
Соседи ближние и дальние
Шли, отойдя от срочных дел.
Все знали папу Вальки с Женькой –
С войны калекою пришел.
Едва живой. Ему и день-то
Прожить в мученьях тяжело.
На три версты – Илюшин батя,
Да Валькин с Женькой – инвалид.
А то все бабы. Вдовы – бабы.
И вот опять – солдат убит.
После дождей хлеба тянулись,
Под солнцем вился виноград,
В слезах все это потонуло
Жен не вернувшихся солдат.
Они солдата провожали
Дошедшего к ним. Одного.
И билась каждая в печали
За этого и своего.
… А утром, занявшимся тихо,
Лицуя из вещей кой – что,
Пошила мать моя – портниха
Для Вальки с Женькой - пару кофт.
… «К Илюше!» Мама засмеялась.
«Давай!» Я к другу – прямиком.
Илюши мать мне повстречалась –
Шла с хлебом
В Валькин с Женькой дом…
***
Наши милые мамы,
Вам сказать от души –
Вы не знаете сами,
Как же Вы хороши!
Где вы только берете
Столько выдержки, сил!
День в работах, в заботах
Да в хлопотах вам мил.
Без мужей оставались
От войны – злой беды
И за тяжкие брались
За мужичьи труды.
Хлеб в труде находили,
В дом и крошку несли.
Только дети бы жили.
Только б дети росли.
Было, что и срывались,
В горьком горе скорбя,
И за нас оскорблялись,
И корили себя.
И в неправды не прячась,
Гнев ваш прям был и строг.
И, как вы, приласкать нас
Так никто бы не смог.
В те житейские ветры
Осеняло нас вдруг:
Нет теплее на свете
Теплых маминых рук.
Мама – теплая сила,
Есть она – есть семья.
Выживала Россия,
С ней – Илюша и я.
4
- И-лю-ша-а-а!..
Голос мой качают
Полынно-горькие ветра.
Мой друг молчит. Не отвечает.
И в сердце боль о нем остра.
А было… Боже мой, пасем мы
Коров у лесополосы.
Невдалеке родник веселый
В тенечке верб речной косы.
В местах тех мы уж побродили!
Настроили там тайников –
Запасы яблок в них хранили,
Рожки, зовущие коров.
А Валька с Женькой – те из тряпок
Нашитых кукол берегли.
Придем сюда. Им с Любой стряпать –
Лишь дай – и медом не корми.
Илюше бы – в земле копаться.
И вот однажды рыл он, рыл
И радостно кричит нам: «Братцы!
Кому воды! Родник забил!»
В тот день Илюшин брат был с нами.
Он предложил по старшинству:
«Обложим родничок цветами»,
Кружком присели на траву.
Водицы горстку набирает
Илюшин брат из родника
И в Любу струйкою «стреляет»
Его веселая рука.
Ой, что тут сделалось, случилось!
Визг, суматоха, смех, игра…
Забила молодая сила,
Как тот родник в шелках из трав.
Забрызгались… Течет с одежек…
На солнце из тенька все – шмыг.
Илюшин брат и Люба тоже
В сторонке чуть. А рядом мы.
Глядим, как Люба косу с силой
Отжала. Сделала венком.
Илюшин брат сказал: «Кра-си-во!»
Добавил: «Так вот и живем…»
И что-то было, Что-то было!
Что не бывало до того!
Впервые с другом мы решили:
И Валька с Женькой – ничего!
И вспоминали, как, бывало,
На сцене в нашей школе пять
Они красиво танцевали
Веселый танец лебедят.
***
Наши девочки детства,
Разве вас позабыть!
Мы росли с вами вместе
И учились дружить.
Вместе радость делили.
Вместе горе несли.
Что впроголодь жили.
Но росли. Но росли!
Закалялись мы смалу,
Помогая семье.
А работ до отвалу
Доставалось нам всем.
Всех нас мамы жалели.
В меру. Сколько могли.
И росли мы при деле.
Все росли. Все росли!
Солнце нас согревало,
В степь нас тропки вели,
Птахи песни певали,
Травы ноги мели.
И тростиночкой тонкой
На природе на той
Поднимались девчонки
И цвели красотой.
Словно жизнь нас цветами
Одаряла тогда.
Детства девочки с нами
В наших душах всегда.
Красота – тоже сила,
Ею крепла семья.
Выживала Россия,
С ней – Илюша и я.
5
- И-лю-ша-а-а!..
Голос мой качают
Полынно-горькие ветра.
Мой друг молчит. Не отвечает.
И в сердце боль о нем остра.
При встречах редких – так, бывало –
Возьмемся с ним потолковать.
«Ну, как?» «Да по-другому стало»,
«Что по-другому?» «Жить – живать!»
«А где сейчас?» «В колхозе – плотник».
«Ну, ты и был к тому мастак».
«А ты?» «Я к книгам все охотник.
В газете вот работать стал».
«В газете? Хорошо!» «Да чем же?»
«Послушай, надо воевать.
А, ну-ка, словом как прочешешь –
Зло, знаешь, можно корчевать».
В глазах Илюши искры носит –
Характер вижу от отца.
Тот, было, зло не переносит,
Простить не может подлеца.
«А дом родительский?» «Продали»
«Корову?» «Ту забрал Хрущев.
И выгон, помнишь – запахали,
Хоть огороды есть еще.
А то, ну, знаешь, кур десяток,
Травы им негде нащипать.
Лишь у дорог. А там осадок
Бензинный. Страшно и давать».
В лице Илюши – тень тревоги.
От матери тут перенял.
Та за порядок. Ей аж плохо,
Случись, что непорядок стал.
«Так что давай, пиши в газету,
До коих это, мол, терпеть!»
«Еще что?» «Да хотя б и это –
Не стали русских песен петь».
«Я как – то Вальку с Женькой встретил
И Любу. Вроде ничего».
«Ты напиши, как мы на свете
На белом жили. А чего!»
«А свой родник, Илюша, помнишь?
Я был там. Все еще живой».
«Мы сходим. Подуправлюсь дома
И двинем в край – и твой, и мой».
… На взлете жизненном упал он,
Мой друг. Подкошенно поник.
Мечтал, надеялся… Не стало…
Но, чист, Илюшин, жив родник…
***
Наши верные други,
Русской косточки стать.
Вы с живыми в дороге,
Хоть пришлось вам упасть.
Мы несем ваши мысли
И мечты ваши в жизнь.
Чтобы лучше бы вышло
Всем, кто противу лжи.
Чтобы честному стало
Легче жить наконец.
И в чести перестали
Быть и вор, и подлец.
Доброта чтоб звездою
Поселилась в сердца.
И такой молодою
Стала ярко мерцать.
Словно борозду плугом,
Вы оставили свет:
Как бы ни было туго,
Но спасай всех от бед.
Помоги, если просят,
Чтоб беду отвести.
Подними, если бросят,
То, что надо спасти.
Не жалей своей силы,
Никаких своих сил –
Чтоб во имя России,
Чтоб во имя Руси.
Наши верные други,
Русской косточки стать.
Вы с живыми в дороге,
Хоть пришлось вам упасть.