Они вломились в полной амуниции,
И с ними старший, морда кирпичом.
За тот визит налоговой полиции
Я не забуду, братцы, нипочём.
Они, волкИ, во всех углах пошарились,
Велели мне ключи от сейфа сдать.
Искали час, другой, и так упарились,
Что с куража давай понты кидать.
Колись, барыга, где с рублями доллары,
И привыкай делиться тем, что есть.
Ведь ты жируешь, гад, а мы всё голые,
Позолоти, не то поможем сесть.
Мол, по тебе тюрьма давно соскучилась.
Да закатать в асфальт – и все дела!
Считай, что мать твоя зазря промучилась,
Когда тебя, урода, родила.
А я им, ох, не на того напали вы,
На зоне был я – видите, не сдох.
И разводить кого бы лучше знали вы.
Что до меня, так я же вам не лох.
Пусть по наводке вы, пусть кто-то ссучился,
Я отмотал и чист перед страной.
А то, что мать моя со мною мучилась –
Я виноват, но я же ей родной.
И говорю я им, ищите, граждане,
А забашлять – простите, лишних нет.
Да знал бы, кто прогнал всю эту лажу мне –
Ему с овчинку стал бы белый свет.
И чую я, начальничек в сомнениях.
Как вдруг звонок ему на телефон.
Отбой, - сказал он, - и без извинениев
Они ушли. Последним вышел он.
В дверях он бросил мне, ещё, мол, встретимся,
Считай, тебе по-крупному свезло.
Но ты, паскуда, жди, ведь мы отметимся –
Накрутим хвост по первое число.
Ох, обнадёжил, падла, ну, обрадовал.
Прожёг нутро мне выверт этот вот.
И ночь не спал я, нычки перепрятывал
И утирал холодный липкий пот.
С утра смурной сидел я, слушал новости,
Прощаясь с тем, что нАжил и берёг.
И тут-то я впервой, скажу по совести,
Вдруг осознал, что есть на свете Бог,
Как огласила тёлка с бодрой дикцией
Шальной указ, порушив связь времён.
Мол, институт налоговой полиции,
Себя изжив, сегодня упразднён.
И вот не знаю, плакать ли, смеяться мне,
Но двести грамм не грех принять на грудь
За злобных мытарей, чтоб не бояться мне,
Что нас судьба сведёт когда-нибудь.
Им укорот, братва, не пить им кровушки.
Всё развелось фартово, как во сне.
И стало буйной легче жить головушке,
И хоть от них не мыкать горе мне!