К годовщине со дня кончины российского писателя Олега Димова (16 мая)
Cтранствовать, писать книги и размышлять о Боге… Так определил своё предназначение на земле Олег Афанасьевич Димов.Пожалуй, вернее уже не скажешь. Его пребывание на этом свете и состояло из странствий, размышлений о людях и Боге. Не праздных – глубоких, долгих, в результате которых явился нам большой писатель.
«Все люди, как люди, а мы – гураньё…»
или «Господи, даруй мне слово!»
Насколько обширна география исхоженных этим неугомонным человеком маршрутов, настолько объёмна и география его книг: Восточная Сибирь, Заполярье, Монголия, Китай… Не менее объёмна тематика произведений - жизнь, быт и нравы геологов, оленеводов, горняков, водителей, крестьян… Писатель не выдумывал сюжеты – брал их пригоршнями, а то и целыми бадьями из того, что окружало, чем жил, наслаждался и мучился. Всё, что прочувствовал руками, ногами, горбом, сердцем просилось на бумагу, и неуёмная энергия мятущейся души заставила взяться за перо. По словам самого Олега Димова - такие метаморфозы не в нашей власти - так распорядились высшие силы…
«Тридцать лет тому назад, полный дерзких замыслов и юношеского максимализма, я ушёл из родительского дома – покорять мир. Вслед мне спокойно и мудро с гуранского лица смотрели глаза цвета неувядающей черёмухи, глаза моей мамы улятуйской крестьянки, знающей наперёд, что испытав себя и поистратив на чужие земли, поистоптав тысячи троп и дорог, вернусь от них когда-то в родные пределы. Набродяжничавшись с геологическими экспедициями от Саян до Заполярья, от Москвы до Дальнего Востока, вернувшись, приник я к земле своей и усмирился. И сердце просит уже не странствий, а изумления перед красотой земли нашей и высокого Слова, чтобы петь о ней. Господи, даруй мне это Слово». Так, спустя годы, напишет Олег Димов в одной из своих самых пронзительных и красивых книг под названием «Кыриния».
Не могу не признаться, сердце дрогнуло при чтении этих строк ещё и потому, что мой род по отцу берет начало оттуда же – из кровного для Димова, затерявшегося средь даурских сопок села Улятуй. И как же обидно и жалко, что не удалось нам поговорить с Олегом Афанасьевичем на тему нашего землячества…
«Кыриния» – это признание в любви, гимн родному Забайкалью. В книге столько сокровенных, выстраданных писателем строк, что хочется цитировать её страницами: «Земля рождает поэта, чтобы он пел о её красоте для тех, кто за суетой и житейскими заботами не может её рассмотреть… Поэт – это духовный и нравственный поводырь своего народа, своих земляков. Просветитель.» - это о Владимире Сажине – замечательном поэте из Кыры, отдавшем весь свой дар воспеванию малой родины. Но в полной мере можно отнести эти слова и к самому Олегу Димову!
«Искренняя любовь – безыскусна: не надо вымучивать образ, метафору, сравнение, они сами приходят из самого сердца. Поэтому-то стихи Сажина легки, естественны, узнаваемы. Они не написаны – выдохнуты, воскликнуты, как изумление перед окружающей красотой и гармонией, ладом крестьянского труда».
Невольно всплывает цветаевское: «Ценно, и в жизни, и в стихах, то, что сорвалось». Именно так – на выдохе, восклицании написаны книги самого Димова: «Маршруты вдоль светлой реки», «На исходе тревожного лета», «Берег волчьей ягоды», «Сказ о Федоре, Дарье и Забайкалье, в котором они живут», его посмертный, пока малоизвестный, многогранный роман «Из жизни в жизнь», который ещё предстоит оценить читателям и литературоведам.
Любовью, сочувствием, душевным проникновением в судьбы земляков наполнены эти книги. А посвящение к «Сказу…» можно без оглядки отнести ко всему творчеству писателя:
«Моим землякам – посельщикам Даурии, каторжанской, пронзительно нежной, сокрушительно прекрасной и неповторимой, как сама жизнь, которой мы приписаны к этой земле и подобны её тайге, побитой и поруганной на закрайках, но в недоступных хребтовых высях хранящей берёзовый свет, кедровую чистоту, кондовую добротность и первозданное назначение – быть основой всякой пришедшей жизни. Таков народ мой, гуранский, многотерпеливый и живучий…»
И тут же хочется привести характеристику этого «гуранского» народа, данную в облике героя книги:
«Все печали Ивана Лоншакова проистекали от крови. «Уросливая кровь», - говорил про неё Иван, чернявый, подвижный крепыш, чем-то похожий на соболя-зверька.
Да и как ей, крови-то не быть уросливой, если по отцовской линии Иван происходил от тунгусских князьков, туголицых монголов, каторжников и мещан; по материнской – от ссыльных дворян, казаков, скуластых бурят. Отец Ивана Лоншакова, Иннокентий Лоншаков, уроженец села Елизаветино, выпив лишнего, выходит во двор, обнимает красноватый ствол яблони-дички, жалуется:
- Эх, все люди, как люди, а мы – гураньё…»
Всеми силами своего дара писатель стремился отстоять, закрепить, продолжить в потомках то ценное, что ещё оставалось в этом многотерпеливом гуранском народе. Картины сельского - без излишеств, но рационального, быта.,. Обороты речи, характерные только для забайкальцев. Живые портретные и пейзажные зарисовки… Всё это (в том же «Сказе…») настолько достоверно и узнаваемо, наполнено такой искренней любовью, что невозможно от книги оторваться, а закончив чтение, хочется вновь и вновь возвращаться к полюбившимся страницам. Или же заново открыть «Кыринию»:
«Россия сильна своими окраинами, которые, в силу бескрайности просторов нашего Отечества, так далеки от мегаполисов, больших и средней руки городов, что, несмотря на любые социальные потрясения, любой пересмотр моральных и этических норм, именно в силу своей отдалённости способны поддерживать в поколениях преемственность в укладе жизни, нравственности, традициях, преемственность в том, что называется здоровым народным духом. Здоровые духовные инстинкты, генетически унаследованные и привитые в детстве трудом на земле, близостью к природе, работают как защитный механизм, способный противостоять любому идеологическому вирусу. Потому что это – от природы, а она сильнее идей, порождаемых человеческим умом, который может заблуждаться, быть нечестным или откровенно лукавым».
Как же надо любить свою землю и свой народ, чтобы такой глубокой верой наполнять свои книги! Он, Олег Димов, конечно же, писатель-романтик – душа его обнажена в слове.
«Солнечный» мальчик и «плечистые» окорочка
Мне, не так часто удавалось, но всё же посчастливилось присутствовать на встречах Олега Афанасьевича с читателями. Слушать его, как и читать, было одно удовольствие.
Особенно запомнилось 5 октября 2012 года. Я уже однажды рассказывала о том вечере, но сегодня случай особый, и мне хочется ещё раз вернуться к нему, заглянув в свои краткие записи.
В тот день Олега Димова с Вячеславом Вьюновым пригласили на встречу с участниками литературной студии «Лира» Забайкальского государственного университета (руководитель Н.М.Нагибина). Писатели были представлены студентам как лауреаты губернаторской премии имени М.Е.Вишнякова 2011-12 годов.
Биографии лауреатов в немалой степени схожи. Они почти ровесники – разница в возрасте всего два года. Олег к тому времени уже отметил своё 60-летие, Вячеславу 20 октября должно было исполниться 59 лет. Оба имели немалый и разнообразный трудовой стаж, в том числе в геологических партиях. И тот и другой объездили и обошли пешком полстраны. И даже образование получали в схожих учебных заведениях – горных и литинституте им. А.М.Горького. Разница лишь в том, что Вячеслав Вьюнов стал поэтом. А Олег Димов – прозаиком. Впрочем, как показала встреча, взгляды на творчество у них тоже во многом совпадали. Оба с огромным почтением относились к СЛОВУ – как первооснове всего.
Олег Афанасьевич начал своё выступление с сообщения о том, что написал на днях рассказ о встреченном на улице мальчике. Подросток шёл по тротуару – весь сияя, и так широко улыбался миру, что невозможно было не ответить ему тем же. Казалось бы, что тут особенного! Но, вся заковыка в том, что мальчик был - безруким. И потому идущие от него радость, свет и счастье – особенно цепляли встречных, заставляли замедлить шаг и на какой-то миг заглянуть в себя. Этого не придуманного, реального героя писатель назвал «солнечным мальчиком».
- Не представляю жизни, если нет возможности прикладывать слово к слову, - сказал тогда Димов студентам. – Творческие начала формируются в процессе жизни. У каждого автора многое зависит от мироощущения.(…) Я жизнелюбивый человек. Потому и все герои моих произведений – положительные. Можно сказать, что я праздничный прозаик. А вот, к примеру, Достоевского читать тяжело. Хотя, не всегда характер, личность писателя совпадают с тональностью его произведений. Говорят, Грин был мрачный человек, а писал светлые книги…
Для юной, ищущей свой путь души такой собеседник – находка, открытие! Студентам он понравился и запомнился искренностью, неординарностью мышления. Речь писателя привлекала внимание своим построением, афористичностью:
«Плоть воюет с нами негой и удовольствиями»; «материальный мир и наши мироощущения не окончательны»; «жизнь - не трагедия и комедия, она состоит из сломов»; «целлюлоза и краска, объединяясь, образуют книгу»; «писатель – не ряженый шут, а учитель и пророк»...
И ещё о внимательном отношении к слову:
- Неожиданно случаются интересные вещи. В магазине прошу у продавца: «Дайте два окорочка, и поплечистее!» Стоящая рядом покупательница интеллигентного вида неожиданно реагирует: «Разве окорочка бывают плечистыми?!» В самом деле, вроде бы несовместимые понятия. Но мир видишь через образ, который и рождает слово!
Спустя время, это слово – «плечистый» (видимо, оно так нравилось писателю, я встретила как эпитет в текстах димовских рассказов применительно к забору, печи, избе...
Свой жизненный девиз Олег Афанасьевич неожиданно обозначил перед студентами так: «Чистота в полости рта!» А на вопрос о творческом кредо ответил:
- То, что мы делаем в этом мире, это не наше. Господь даёт, и мы должны исполнять. Добро, любовь и смерть – за всё спросится. Постоянно себя редактирую внутренним редактором...
На память о той встрече осталось несколько фотографий. Олег Димов на них –улыбчив, жизнерадостен и светел лицом.
А беда меж тем уже стучалась в его двери…
Прощальный путь Олега Димова
«Всякое творчество начинается как индивидуальное стремление к самоусовершенствованию и, в идеале, - к святости… У хорошего писателя всегда слышится диалог небесных сфер с бездной» Иосиф Бродский («Власть стихий»).
Олег Афанасьевич Димов ушёл из жизни после тяжёлой болезни 16 мая 2013 года, месяц спустя после дня рождения, - 14 апреля ему исполнилось 62 года.
По православным канонам этот светлый, мудрый, творчески одарённый человек похоронен на третий день кончины у стен храма Святых апостолов Петра и Павла в районном городе Шилка. Там неподалёку он и родился – в селе Усть-Дурой. Такова была воля покойного.
Участвуя в событиях тех горьких и одновременно светлых дней прощания, я посчитала необходимым сопроводить покойного от места светской панихиды, состоявшейся в краевом театре драмы, к месту погребения и всё пыталась понять, что привело писателя к этому решению - упокоиться на церковном погосте. Что заставило его, обратившись к Богу, навсегда вернуться к милой своей малой родине…
Несомненно, это был непростой путь, как, собственно и путь любого живущего на земле мыслящего человека. Олег же Димов был писателем, хорошим писателем – тем самым, у которого, по словам И.Бродского, слышится диалог небесных сфер с бездной.
Его последние - православные - рассказы, отмеченные в 2011 году губернаторской премией, предваряют слова:
«В течение жизни вдруг вторгаются необоримые надмирные силы, попирая все законы материального мира, и уже ничего невозможно с ними поделать, их можно принимать или не замечать, но они утверждают конечность видимого мира не пустотой, а духовными началами; наша жизнь здесь – всего лишь предтеча бессмертного бытия».
Немаловажным актом на пути обращения к Богу стало знакомство писателя с протоиереем шилкинской Петро-Павловской церкви - Александром Тылькевичем, который однажды появился в издательстве Димова по своим печатным нуждам. Это, на первый взгляд, случайное сближение со священником, стало по сути судьбоносным. И как же тут не вспомнить библейскую встречу Самарянки с Иисусом, открывшим ей путь к Истине, - нет, ничто не происходит в нашей жизни просто так!
Совершив с покойным прощальный путь от Читы до Шилки, я в полной мере поняла правоту и верность его решения. Всё, чем жил Олег Афанасьевич, что любил, о чём писал, промелькнуло за окнами машины во время этого последнего его путешествия к конечному пристанищу.
По обеим сторонам дороги светились яркой зеленью лиственницы и берёзы, полыхали багулом сопки, а у обочин нежно и с грустью кивали головками синие первоцветы - ургуйки. Майский день радовал ясным солнышком и всеми красками весеннего разноцветья – изумрудной зеленью просторных полей, синевой бездонного неба, какое только у нас в Забайкалье и бывает…
Ближе к Шилке - на речке Кие - встретились отсыпи песка и моющие золото драги – они словно застыли на какой-то миг в прощальном поклоне человеку, не понаслышке знающему труд золотарей…
Уже на подходе к Шилке стали видны купола старинного деревянного храма небесного цвета. На своём веку храм Святых апостолов Петра и Павла – этот уникальный памятник деревянного зодчества, возведённый более ста лет назад, - повидал немало бед, пережил революцию и годы гонений на Православную Церковь и только в 90-е годы прошлого века вернулся к своему предназначению. Сейчас здесь регулярно совершаются богослужения.
Нас встретили отец Александр и шилкинские прихожане, пришедшие на отпевание и погребение своего земляка Олега Димова.
«Жизнь со смертью не кончается…» - напомнил перед отпеванием слова из песни Юрия Шевчука священник. А уже на погосте отец Александр сказал, что лежать за храмом – лучшее место - каждая Божественная литургия, совершаемая в церкви, идёт ко гробу и к душе покойного.
Примечательно, что погребение происходило у стен храма в пределе иконы Неупиваемой Чаши* и в день её памяти - 18 мая.
«Три вещи достойные человека: странствовать, писать книги и размышлять о Боге» – этими словами на надгробной плите завершен земной путь Олега Афанасьевича Димова.
.
* Икона БогоМатери НЕУПИВАЕМАЯ ЧАША относится к типу одного из древнейших изображений Божией Матери, где Богомладенец прописан стоящим в чаше. Матерь Божия с воздетыми вверх пречистыми руками молится за всех грешников, всем хочет спасения, вместо низких губительных пристрастий призывает к неистощимому источнику духовной радости и утешения. Она возвещает, что Неупиваемая чаша небесной помощи и милосердия уготована каждому нуждающемуся.