Двадцать лет за плечами. А жизнь не спит.
И напоминает проезд в маршрутке зайцем. Ну, в лучшем случае на такси.
Кто-то тихо целует тебя в затылок. Опять молчит.
Только изредка выдыхая: «мол, типа, девочка, не грусти.
Двадцать лет. Не тепло, не стужа. Отдать долги.
Улететь к чертям в свой Париж пить кофе, есть круассаны.
Если жизнь – это вечное «ты побыстрей беги».
Я, наверное, все же чего-то не понимаю.
Было странно, нелепо, больно. Потом смешно.
Так бывает, когда тебе, скажем, восемнадцать. Улыбаться.
Волосы в хвост собирать. Нет, мне не дано.
Мне не дано, пожалуй, опять смеяться. Мне дано уходить. И опять возвращаться.
Двадцать лет не научат жить. Жить научат люди.
Они, знаете, странные, умирают, рождаются, любят дождь. Или дрожь.
Мы любили обманы, раны и соль на блюде.
Мы смешные творили вещи. И самое странное, что всерьез. Или шутки ради, иль невтерпеж.
Скоро время пить корвалол и уже не верить.
Собственно, а во что то верить. В свои глаза?
Ноги, ключицы, радости. Черт, потери,
Те, что не заживут, наверное, никогда. В это же время где-то течет вода.
Мы тут читаем книги, снимаем фильмы.
Мы наяву не верим, и не зовем.
Все мои темы мучают недорифмы.
Ты улетаешь птицей, но вновь придешь.
Ты вновь придешь. Мои двадцать дырой под курткой.
Я снова пью покрепче. Не жалко лет. Ты говорил, что мне суждено…нет, нет.
Я не хочу отрицать. Это есть боль придурков.
Просто хотелось бы верить. В длину побед.