По улице сонной,
Надев панихиду,
Шаталась горбатая дома.
-Пустяк!
-Собранье какое-то, издали видно,
Крутясь, отвечал Сибиряк.
Над городом плотно кружился табак.
-И кто накурил, не уж Сибиряк?
Еще пахло пылью и жженым сеном.
-Не уж эту даму ведут на костер?
Собранье в разгаре, на суд без суда,
Как инквизиция без костра,
Sur le feu!, -да ну ее, выпей уймись.
Раздался разгульный бутылочный звон.
Вон! – бездельница!
-Это страшное дело.
-Нос подотри.
-Выгнать ее!
Шла эта дама не на кого не глядела,
По цветам шла босиком.
-Скоро распустят ее по швам,
-Нам-то на что, - кричал Сибиряк.
-Интересно, из чего она сшита?
И какой иглою вскрыта…
Стыдили, пальцем крутя у виска,
Какая нелепая драма!
Свой приговор она молча снесла
Будто помятая карма.
И Сибиряк стоял в стороне,
И считал, сколько слетелось воронов.
-Дюжину вижу, - накрапывал дождь,
Над оголевшим от вырубки проводом.
Поп там сидел и мычал как козел,
-На костер, на костер ее надо!
В чем так виновна несчастная дама.
В том, что молча брела босиком?
В том, что свои же цветы затоптала?
Экий-то вздор на костер!
Сердце не чувствует, билась так сладко,
Руки спустив на живот.
Тот, кому отдалась украдкой
Тащит другую на праздничный стол.
Вот приговор. На костер
Она не кричала. Ужалась
-Рот свой дура прикрой!
Она не шаталась.
Сняв с головы белый платок,
Воронов зазывала.
-Дайте ей грамоту дайте почет,
Пусть свой грешок как знамя несет!
Плюнул мужик через плечо.
-Иди одна на костер.
Босыми ногами по бревнам,
Идет не спеша на костёр.
Церковь пред носом хлопает ставнями,
И поп заорал, - На костер.
-Тиши мои долгожданные вороны,
Шепчет она черноглазым.
Поп крест содрал с нее разом,
-Клюйте, ешьте ее заразы!