часть первая
из детства
Время разрушено.
Всё дозволено и всё можно.
Вот это, действительно, страшно.
Никто и ничто не обязывает соблюдать последовательную и логическую цепь событий и наблюдений.
Это произвольный взгляд.
Почти случайный. Но не автоматический.
Выношенный.
Рожденный не в муках, но в коротком пароксизме боли.
Всё, что меня, действительно, интересует в жизни — это различные изменения и влияние времени на сознание, на человека, на мир.
Правило, с которым нельзя вдруг смириться — Невозможно не думать. Нельзя не думать.
Сейчас год... нет, не знаю. Не год, скорее период в жизни. Просто период. Один из самых лучших и в тоже время самых неуправляемых.
Место во времени. Это бесконтрольный возраст. Хаотичный. Странно это отмечать, но за многое в детстве мне стыдно. Настолько стыдно, что я не могу этого озвучить вслух.
А вот помню — на руках (между пальцев) противная и гадкая красная сыпь; я стою почти голый у деревенской мед. сестры. Она снимает очки и что-то спрашивает про маму. Дежурно, воспитано и предсказуемо отвечаю. И от этой необязательности, и от этой случайной формальности я становлюсь угрюмым и замкнутым.
Всегда были эти вопросы.
И всегда была эта красная сыпь на руках.
Наверное, это даже не воспоминание . Для воспоминания слишком уж свежо и ярко выглядит эта картинка. Стоит перед глазами. Прямо как собака на привязи — потянешь за поводок и рассмотришь в детальности и мелочах всю неприглядную и некрасивую пасть, глаза, язык...
Наверное, можно и отпустить этот поводок. Только фокус в том, что собака эта всё равно возвращается. И теперь только я всё больше понимаю, что с каждым разом её зубы становятся острее.
часть вторая
размышления о России
русская смерть
Имея свою собственную духовность (по сути это народ, а народ это Кровь и Дух этой земли), Россия, на мой взгляд, заметно выделяется среди других культур и цивилизаций. Наподобие высокого утеса в море.
Это другая земля.
Это другая культура.
Это другой язык.
Эта особая метафизика места.
И всё больше и больше в своей самостоятельности и уникальности она стала себя утверждать.
Огромное, безграничное пространство страны, одновременно пугающее и волнующее. Воодушевляет своей бесконечной свободой и бесконечной красотой.
Эта страна, её территория, её пространство — изначально свободно.
Мир людей наказывает себя сам. Человек наказывает себя сам или ждет наказания, которого достоин и к которому он морально готов, «созрел».
Трудно дать чувствам, возникающим в этой стране, какое-то определение или просто назвать их, не сомневаясь в подлинности и правоте сказанного. Сделать это, практически, невозможно. А, если и пытаешься, то непременно приходиться прибегать к поэзии (то есть искусству).
Приходишь к истинной сути жизни — творчеству.
И за этим всем стоит именно Она.
Она — тяжелая, горькая, трагичная, странная любовь.
Любовь к России.
Не всегда эта любовь взаимна и радостна.
Всё больше и больше она приходит со слезами на глазах. Глаза, которые пугают своей бездонностью. Глаза, пугающие своей чистотой.
Как известно, любовь это непростая и мучительная ноша. Ноша это может быть настолько тяжелой, что не каждые плечи вынесут этого страшного веса. Но уже для той крови, текущей в жилах, она как живое пламя — очищает и освобождает.
Чистый и совершенный огонь.
Будет ли уместным сравнивать огненную стихию с Россией я не знаю. Она, как и все другое, почти всегда неуловимо. Это невыразимые чувства. Они могут найти себя только в стихах, только в поэзии. Пожалуй, ещё в живописи.
Для меня лично, эта страна в её лучших проявлениях всегда представлялась доброй и мудрой матерью. Иногда (как и всякая мать-родительница) бывающей жестокой, безжалостной, кровавой, жесткосердечной, но всегда в её сердце, в сердце России может быть даже в раскаленной силе хаоса, между добром и злом, между жизнью и смертью, метался и бился, обретая себя всё снова и снова — неугасимая, свободная, живая Жизнь. Это бессмертный дух. Он не может быть сломлен. Ибо он её временное явление, живет в людях, которые исчезнут, уйдут, - он продолжит себя в других. Я вижу его образы в русской культуре, в русском искусстве, на этом безграничном и свободном пространстве, где сама красота стала синонимом бессмертия и вечности. Но не твоей вечности Человек, ты смертен, а, если так не считаешь — смири гордыню; ибо сам от неё (несколько другие) страдаешь, а вечности этой страны, этого языка, вечности России.
По сути, жизнь это когда ты остаешься один на один. Один на один со своей культурой, со своей страной, с высшей и абсолютной сакральной силой.
Россия Вечная. Я бы эти слова хотел бы видеть последней эпитафией на могиле своего имени. Ибо, если я это понял, значит я стал её частью. Частью Вечного.
Это и есть Русская Смерть. И это всегда рядом.
Ведь всё по сути, так или иначе, сводится к тому, чтобы найти тайну образов. Ключевых образов, обнажающих истину и мудрость этой земли.
часть третья
презрение и отказ от современности
обнаружить тайну
Чем заниматься великим умам? Возвращать фундаментальные ценности.
Искренне признаться, мне не нравится это время. Оно почти полностью состоит из заимствований. Это всё только временный промежуток, он не будет долгим. Поэтому не стоит его ассоциировать с истинным образом России. Как волны — наползают на берег, потом снова возвращаются в океан. Следующая волна уже будет другой. Отличной от предыдущих.
Образ России — совершенно иной. Он глубоко спрятан за ширмой современности. До него ещё необходимо достучаться, добраться, дойти, обнаружить. Обнаружить тайну. Найти ключ. Он не лежит и никогда не лежал на поверхности. Как и всякая мудрость, это требует глубины погружения. Для этого свой зрачок необходимо наводить туда, где эти глубины имеются.
Современность — это только плоскости различных поверхностей.
Этому времени (его отражениям и признакам) можно противопоставить только одно — взгляд в прошлое. Но сумму достижений не только русской, но и мировой культуры.
Это и есть самое главное оружие с этим временем.
С эпохой пост модерна.
часть четвертая
обращение к другому времени
приглашение к прошлому
Я не к этому времени обращаюсь.
Его любить невозможно.
Любить честно, на отрыв, на полном и абсолютном пределе своих душевных сил.
Я ему не верю.
Это запутанный клубок: ни начала, ни конца.
Ни лжи, ни правды.
Разве не правильно будет отнести это и к человеку?
В какой абсолютной пустоте, в какой мерзкой и стыдной бессмыслице живет и умирает теперь каждый из нас. Ценность жизни сведена к минимуму. Почти к нулю. Ничего не осталось, за остатком необходимых потребностей — от еды до размножения.
Впрочем, это не ново. Всем всё давно понятно. Пропало любопытство жить.
Когда дерево лишается своих корней — оно гибнет.
Какие-то давние, древние (сейчас смутные и абстрактные) образы волнуют чьи-то странные души. Какая-та память, чье-то невидимое, почти мистическое присутствие: где-то рядом, где-то совсем близко, ближе, чем думаешь. Но, увы, глазами это схватить невозможно.
Какая-та искренняя и чистая мудрость времени, сохранившая себя в нашем языке, культуре, истории. Подчас это выразимо только в поэзии или живописи.
Эти два искусства — две огромные кладовые, сокровищницы мысли, давнего совершенства.
Глядя на картины Тропинина или Левитана, я испытываю схожие чувства, приближенные к этим тайным, древним образам.
Что важнее в этих картинах? Красота? Мудрость? Глубина? Лица? Эпохи? История?
Нет, не это. Это всего лишь, хоть и обширное, содержание искусства.
Я бы сказал, что приобщение. Приближение к совершенству. Приглашение к прошлому. К его тайным, скрытым, сакральным кодам и символам.
Я не знаю чему точно научил меня мир людей, кроме выживания. Кроме выживания среди «своих», знакомых и среди «чужих», незнакомых. Но с уверенностью, а главное с искренностью признаюсь, что поэзия научила быть благодарным всему живому. Ко всему живому и мертвому.
Чувство сострадания, привитое литературой, - это самое главное, чему научили книги. Не научили, но передали, отдали себя бескорыстно и безвозмездно.
Так как не сможет сделать любой другой человек.
Человеку не найдется места в сердце. А, если найдется, то он когда-нибудь его всё равно покинет. Стихотворение или роман ваше сердце не покинет никогда.
Конечно, это целый культурный мир. И на его освоение надо отважиться.
Страдание необязательно. Главное, не терять интереса и любопытства.
1/ 05/14