Всё чаще, незваным, ко мне он является –
в рубахе, забывшей тепло пиджака.
Пронзительно смотрит… и посохом-палицей
сбивает огонь с моего ночника.
Шагают минуты по кромке сознания.
Мерцают овалы холодных зеркал,
а в них – мимолётно скользят очертания
того, что я сделал, к чему возжелал.
Набелы… забелы… да пятнышки тёмные
плывут по обычному, вроде, стеклу –
и сутью, и формой до боли никчёмные,
до жути пустые… как тени в углу.
Мне б выкрикнуть в полночь свои оправдания,
а проще – глаза воспалённо смежить.
Но сил нет рассудку отдать приказания…
Но волю опутала липкая нить…
Вздыхает мой гость. Поднимается палица.
Звучат приговором плохие слова…
И кто-то во мне от меня отрекается.
И как перед плахой – болит голова.