На скалистом берегу моря, киногруппа из пяти человек застыла вокруг орущих друг на друга актёра и режиссёра.
Актёр был в доспехах римского воина и потому выглядел в споре солидней.
Режиссёр, в шортах и панаме вызывал у всех усталую улыбку.
- Где тебя учили, актеришка? Ты же на греческого воина пробуешься, а не на сытого ГАИшника! Ну, надо же - пятый дубль, а он, ни рыба, ни мясо!..
Актёр поднял с песка, меч:
- Да хоть десять, дилетант!
Режиссер струхнул:
- Господин продюссер!..
Тот недовольно откликнулся:
- Нельзя шиковать, творцы! Мы пробы на «Кодак» снимаем, а не на шосткинскую плёнку в дырочку!
Но актера это не смутило, глаза его полыхали гневом:
- Ваш режиссёр элементарного не может объяснить, - что происходит в сцене, какова моя задача?
Тот тоже не сдавался:
- Слушать надо лучше!
- Комиксы, а не работа!
Их спор прервала, подбежавшая Ольга:
- Да прекратите вы! В этой дыре нет машины Скорой помощи, режиссура, дайте любую - Александру плохо!
Актёр, сдёргивая на ходу доспехи, убежал к воде, а режиссер объявил группе перерыв и подошел к Ольге:
- Это серьёзно?..
- Он бредит! Жар и... Я очень боюсь, ведь Саша был трижды ранен…
Режиссёр подозвал помошника:
- Гоша, займись пока актёром, объясни ему, как 2-ой режиссёр на пальцах, может он хоть тебя поймёт? Я скоро вернусь. Поехали, Оля!
Они побежали к его машине. Следом кинулся и продюссер:
- Что случилось?
- Александру плохо…
- Я с вами!
Ольга возмутилась:
- Нет! Вы добьёте Сашу вашим беседами, вашим жутким сценарием!
Продюссер остановился.
- Его?.. Вот бабьё! Сашка – солдат!
***
А в это время, на пляже, Стас пытался привести Александра в чувство:
- Да очнись, ты!
Он хлопал его по щекам и тряс за плечи до тех пор, пока тот не «очнулся»...
Александр открыл глаза, с трудом повернулся на бок, - перед ним
сидел философ Диоген. Александр вежливо обратился к нему с вопросами, сам же на них и отвечая:
- Зачем жить в бочке, Диоген?
- Лучше видно происходящее в небе...
- Я восхищаюсь тобой, философ – проси что хочешь!
- Отойди чуток, царь - ты заслоняешь мне солнце.
Стас брызнул в лицо Александра остатками воды:
- Что ты мелешь? Я сдал тебя милиции!...
- Но тот, по-прежнему, оставался в другой реальности:
- Не будь я Македонским…
Стас схватился за голову:
- Менты гонят меня под статью, а он в царей играет!
- Я мечтал бы стать Диогеном!
Стас испугался:
- Ты бредишь, Сашка, и весь горишь!..
***
Да, там, в четвертом веке до н.э., герой Александра, Македонский горел невидимым огнем, разметывая подушки и шкуры своего ложа.
Летописец, скрипя пером, что-то быстро писал в своём фолианте, а в шатер осторожно вошел старый воин с чёрной лентой через плечо.
Тут, Александр неожиданно пришел в себя и обратился к нему, будто ждал:
- Верный друг мой, положи рядом со мной щит и меч.
Воин кивнул, снял с бивней слона оружие царя и устроил их на ложе. Александр лег щекой на щит.
- Холодно…
Воин, поняв по-своему, тоже попытался укрыть его шкурой. Но тот остановил приближенного жестом, похожим на приветствие:
- От содеянного холодно!..
Присутствующие в шатре обменялись быстрыми взглядами...
Воин закусил зубами конец чёрной ленты:
- Позволь уйти к лошадям, Великий?
Тот промолчал. Воин постоял еще минуту и вышел из шатра.
***
Во дворце Дария, пограничного города Персии Марканды, что зовется ныне Самаркандом, на роскошных коврах, полулёжа пировали перед походом на Индию: Александр, его молочный брат Клито, Парменеон, Селевек и прочие приближённые царя.
Александр был одет в персидские одежды: шёлковые шаровары, мягкие полусапожки с золотым позументом и просторную сафари.
Расшитые скатерти уставлены всеми деликатесами Востока: гроздья сочного винограда, обрамляли на блюдах солнечным кантом абрикосы, горками черного жемчуга лежал повсюду киш-миш, длинными желтыми бочонками ждали едоков дыни, и разваленные кинжалами арбузы искрились от крупинок сахара.
Все уже изрядно пьяны, но довольно живо беседовали, произнося все новые и новые тосты и, вдруг, один из воинов по имени Крир, вскочил, подошел к Александру, упал перед ним на колени и громко, на весь зал, крикнул:
- О, Великий, если бы не твоя доблесть, Вселенная по-прежнему оставалась бы под властью варваров и трусов!
Многие обернулись от неожиданности, а Клито, услышав подобную речь, расхохотался:
- Встань с колен, Крир, ты же грек, а не сатрап Дария!
И все, кроме Александра, тоже рассмеялись, к тому же храбрец Селевек, подлил, что называется, - масла в огонь, якобы выступив на защиту льстеца:
- Оставьте его в покое, ему так удобней, пусть говорит!
Александр, поглядывая на друзей, все больше мрачнел и лишь Крир, пошатываясь от сладкого вина, будто оглох и ослеп, продолжая заливаться самаркандским соловьем:
- О, царь наш, только благодаря твоему мужеству, достойного лишь Ахиллеса, мы одержали все победы!
Клито не видел лица Александра и поэтому продолжал острить:
- Ты тоже отважно бился, Крир, да и другие..., правда, Александр?
Тот, обычно готовый поддержать веселье друзей шутками, вдруг грозно спросил:
- А почему ты, Клито, не встаёшь на колени когда обращаешься к своему царю?
Но даже после этого, тот не понял нависшей над ним опасности:
- Я – македонец и твой молочный брат!
Александр, в гневе, отшвырнул кубок и вскочил с ковра:
- На колени!
Льстец Крир, тут же ретировался и прилег возле Парменеона, а пьяный, веселый Клито вновь обратился к друзьям:
- Бедная Греция, она опять породила посланника богов!
На этот раз, никто даже не усмехнулся его шутке, а Александр, вдруг, выхватил у одного из своих телохранителей дротик и метнул в брата - Клито пал замертво, пораженный в сердце...
Присутствующие в ужасе замерли и лишь Гефестион, тут же, подбежал к Клито. Он попытался вынуть дротик, но кровь фонтаном ударила из сердца славного воина:
- Ты убил его, Александр!..
Гнев с лица царя слетел как пыль:
- Неправда!
Он бросился к телу брата, приподнял, - дротик пробил Клито насквозь... Это не остановило Александра, он выдернул оружие, зажимая рану подушкой:
- Я помогу ему, оставьте нас! Клито, Клито!!!
Все встали и пораженные покинули проклятый зал дворца Дария.
И только оставшись в одиночестве, Александр понял, что совершил страшное, и что Клито действительно мертв. Он встал перед ним на колени и зарыдал...
...В сознании его, почему-то возникла площадь греческого города Эги, куда отец приехал, в лето 338-го года, чтобы насладиться зрелищем устроенным в его часть, в здании величественного, местного театра. Был в его свите и Клито...
Греки восторженными криками поприветствовали царя Македонии Филиппа и осыпали цветами!
Довольный приемом, Филипп спешился и пошел по живому коридору из местной знати. Он убедился, что несмотря на недавнее подавление юным Александром, восстания одной из их провинций, греки относятся к нему с почтением...
Вдруг, из толпы выскочил Паузания, потомок аристократического рода Македонии и поразил царя кинжалом в сердце! Тот упал на колени, поднял голову и Паузания в ужасе закричал - вместо Филиппа он увидел Александра!..
Александр заглушил собственный крик закрыв лицо руками. Он,
по-прежнему, стоял на коленях перед безжизненным телом Клито:
- Отец, почему ты поехал без меня?!
В зал, осторожно вошел Гефестион:
- Александр, кончается второй день, – тело Клито надо предать огню…
Александр помолчал, затем тяжело поднялся с ковра:
- Корабли готовы?
- Да.
- Немедленно займись подготовкой пышного погребения Клито. Отплываем завтра, а этот дворец уничтожить!
- Все сделаю. Что с Россаной?..
Александр налил вина, но оно скисло и он отшвырнул кубок:
- Моя жена останется править провинцией до нашего возвращения. Поспеши…
Гефестион молча кивнул, затем подал знак воинам, стоящим в коридоре. Они, тут же, вошли и подняв тело Клито на плечи, унесли его из зала. Гефестион направился следом.
Александр проводил их печальным взглядом и, давя оставшиеся после кровавого пира явства, пошел в зал с бассейном.