Не оправдание и не объяснительная записка.
Дополнение. И к этому тексту и к «Ты проиграл свою войну».
Хотела было удалить это стихотворение – как-то резко мне приписали гуманность по отношению к убийцам и злодеям. А потом поняла – не буду этого делать. Не потому что текст супер-пуперский, а потому что он честный. И потому что задевает что-то очень важное в людях...
Уткнувшись в слова про то, что мамам будет всё равно, какого цвета флаг укрывает гроб её погибшего сына и про то, что во всём мире мамы во время войн плачут одинаково, как-то прошли мимо главного, о чём я собственно пыталась невнятно сказать –
наступило время сделать выбор. И лично я его сделала. По поводу фашизма, своего дома, аиста, своих земляков и себя самой.
Но хотела сказать здесь о «другом главном», о том, что отсидеться за забором ни у кого уже не получится. Ни у тех, кто пришёл «зачищать», ни у тех, кто будет защищать, ни у тех, кто всё это затеял и теперь наблюдает в бинокль - «кто кого», ни у тех, кто просто вышел за хлебом – «мне всё равно, мне бы только это переспать-пересидеть».
Но я даже не об этом выборе. На войне, как на войне. Тут законы особые – либо ты, либо тебя.
Я о внутреннем выборе – убить или не убить ПРОСТО ТАК,когда тебе ничего не угрожает.
Можно подобрать раненого пилота из подбитого тобой же вертолёта, оказать помощь, спасти...а можно добить арматурой выпрыгнувшего из подожженного тобой здания обгоревшего человека, которого ты просто ненавидишь. Это выбор.
Можно выпустить обойму автомата в воздух, а можно в женщин с иконами, пусть и орущих тебе в лицо, что ты фашист. Выбор.
Как и в Берлине 45го – можно насиловать молоденьких фройлен, а можно подкармливать своим пайком «вражеских» стариков и детей. Это тоже выбор.
Я знаю теперь, что смогу ответить ударом на удар. Но ударить просто из ненависти – нет.
А теперь можете бросать в меня «камни».
Не знаю... Быть может, потом будет не так больно,
Кровь смоют ливни, мягкой травой зарастут шрамы –
Рвы на земле моей, что поперёк и вдоль, но
Одинаково горько будут оплакивать мамы
Своих детей с обеих сторон пепелища.
И будет им всё равно, цвета какого флаги
Гробы покрывают, пока мы истину ищем.
А расстояние до неё – каких-то пол-шага,
Какие были когда-то – навстречу, теперь поздно.
И рвётся с треском сердце по швам от тоски бессильной,
И злоба оттенка чёрно-красного смотрит грозно,
Рычит, роняя слюну, больной бешеной псиной.
Не отсидеться уже в тёплых окопах квартиры,
Не спрятать в бронежилет тела вопящую душу.
Одинаково горько рыдают мамы всего мира,
Когда, ухмыляясь, война выползает на сушу.
И вот тогда ты волен сам ударение ставить
В Слове том, что в тебе звучит изначально – слышишь?
Предашь ты дом свой родной с небесным оттенком ставен
Или спасёшь белого аиста над его крышей.
...И нет уже никому дороги назад.
Слезятся-плачут от едкого дыма глаза.
Может, не будет больно когда-то потом...
Но сейчас уже подожжён твой и мой дом.
А война очень подлая штука, поверь.
Вызовешь джином из лампы – войдёт в каждую дверь.
Так что не обольщайся пересидеть в тылу,
Просто стряхнув с подошв нынешних дней золу...