Карельский фронт – это болота, пни. Техника там не срабатывала. Основная тягловая сила – лошади и люди.
Важнейшим пунктом на нашем пути на Свирский участок фронта оказалась станция Няндома. Здесь мы влились в состав 368-й стрелковой пехотной дивизии, в состав сибиряков (дивизию так и называли Тюменская – по месту формирования). Мы притёрлись друг к другу в тяжёлых походах, сплошь полуголодных, где без взаимной выручки, поддержки просто нельзя было выжить.
На Свирском участке фронта, куда мы, наконец, попали, шла подготовка к боям. Это была зима 1942 года. Страшные морозы. Уберечься от обморожения было практически невозможно. Делали землянки, отрывали ходы сообщения, окопы. Самые упорные бои на этом участке развернулись в апреле. Смерти, ранения, кровь входили в быт, но бытом не стали.
В апрельских боях где-то в районе Ошты я был контужен. Санбат, а потом госпиталь. Но и там фактически продолжались бои – с их кровью, ранениями, смертями. Не забуду одного раненого пулемётчика, его последние дни, дни начала скудной северной весны… Тогда у меня сложилось стихотворение:
В пустую позднюю природу,
Когда всё сплошь оголено,
Смотрел он, как иные в воду
Глядят и видят, что дано
Им впереди. Он за весенним,
Сквозистым, сереньким леском
Не зимний видел, не осенний
Край поля, взятого броском.
И не истерзанные ивы
Вставали перед ним вдали.
И не виднелся в жёлтых взрывах
Кусок израненной земли.
Своим он отрешённым взором
Всю жизнь прошедшую листал.
Как получилось, что так скоро
С ней день прощания настал?
Всё изменилось. Очень круто.
Ведь он дошёл до той поры,
Когда за каждою минутой
Удар! И следом – сброс с горы.
И, может, будет день хороший,
И всё как надо, всё не взлёт.
А он оторван будет, сброшен.
А жизнь? Она вперёд пойдёт.