И когда языками огня были съедены кости и души,
Поселив пустоту во вселенной – кощунственной тишью,
Бог зажмурил глаза, и прикрыл ладонями уши,
Прохрипел: «Натворили…» И стал незаметной мышью.
И с далекой звезды, где неведомы адские муки,
В пепелище сердец он отправил своих серафимов,
И летели они. И слова, обратившись в звуки,
Опадали дождем – безмолвным, неотвратимым.
И под тяжестью капель шипел и взрывался пепел,
Поднимаясь к всевышнему облачком легкого вздоха.
Нес в ладонях его очень грустный и нежный ветер,
Души муки боялись и … плакали у порога.
Мир, запутавшись в истинах, тоже стонал и плакал.
И весна осыпалась на кожу седых пепелищ.
Серафимы роняли перья, а дождь все капал…
Мироточило небо из яблок пустых глазищ.
А в сердцах у оставшихся – войны рождали пламя,
На заклане у ада ругался-плевал автомат.
Но неважно ведь небу – цвета какого знамя.
Пепел – сердцем не бьётся.
Ребят не вернуть назад…