Начало века выдалось сумбурным.
Село погрязло в бесконечных бунтах
И город сплошь уже мануфактурный
На баррикады лез в потёртых унтах.
Крах наступил внезапно, неизбежно.
Уклад веков, что царский трон хранил,
Так сумрачно, безжалостно, небрежно
Февраль семнадцатого года хоронил.
Царь Николай отрёкся от престола
И как грибы повылезли на свет
Борцы за правду разного посола,
Князь Львов, Керенский, Питерский совет.
На стачках комиссары рвали глотки,
Вздымали флаги на любой чердак
И с помощью булыжника и водки
Произвели немыслимый бардак.
В апреле в Питер возвратился Ленин.
Он десять лет от родины вдали
Мечтал о революции. Без лени
Ему немецкие банкиры помогли.
И вот уже Финляндия и Польша,
Прибалты, и башкиры, и узбеки
Входить в Россию не желают больше.
И Украине воля дыбит веки.
Крылато тезисы летят по свету
«Земля крестьянам, фабрики рабочим.
Да здравствует республика советов!
Войну закончить.» - это между прочим.
В Москве мятеж. Деникин и Корнилов
Решили бить германца до конца.
Задраить питерским дельцам горнило,
Лечить совдепы правдою свинца.
В войсках восстановили дисциплину.
Керенскому послали ультиматум.
Тот поразмыслил: «Эти могут скинуть».
И Троцкого назвал идейным братом.
А Троцкому как раз того и нужно,
Он занял телеграф, мосты, вокзалы.
Вот залп Авроры и министров дружно
Свели из Зимнего дворца в подвалы.
А где ж Ильич- почуяв запах драки
В Разлив уехал тут же налегке,
Чтобы потом, как стихнет, в черном фраке
Явиться в Питер на броневике.
Вся власть советам!- как пьянит свобода.
Декрет о мире, воле и земле.
Могло ли думать большинство народа,
Что им сподобит ВЧК в Кремле.
Дзержинский контру бил безбожно,
Урицкий бил, Менжинский, Рудзутак,
Всяк после юности тревожной
Вершить всемирную историю мастак
А по стране разруха, бунты, казни.
Долой господ!- идея из идей.
Уже ли этот сатанинский праздник
Прологом станет счастья всех людей?
Краснов, Будённый, Врангель, Ворошилов.
Свирепо бились на конях горячих.
И каждый думал, что судьба вершила
Его клинком прозрение незрячих.
И Тухачевский, наступая в Польше,
Мечтал и бредил мировым пожаром.
Что и в Германии не будет гнёта больше!
Но был разбит и жертвы пали даром.
Борьба за власть- нелёгкая работа.
В гражданской бойне набирая ход
Россия помни, как бесовскою заботой
Семь миллионов списано в расход.
Ещё три в первой мировой окопах,
Шесть миллионов взял голодомор.
Два убежали вовремя в Европу.
А миллион убавил «тройки» приговор.