Когда он голосом уставшим,
Перекрывая крик истошный,
Превозмогая свист свиставших,
Стихами приручил галдёж,
Тупицы даже и святоши
Отменно хлопали в ладоши.
Господь ему внимал и даже
Правитель не жалел ладоши!..
А между тем он жил коряво,
Не почитающим Корана,
Порой ржаного каравая
Не видел и в печи огня.
Но пил вино. Стихи корябал,
Девиц прогуливал в горах он.
Им пояса вовсю кровавя
И рубашонки зеленя.
Писали на него наветы,
Но князь был милостив к поэту, -
Проговорил с ним до рассвета
И отпустил его в грехах.
Поэт в сердцах сказал на это,
Что грош цена такому свету,
Где участь вора и поэта
В одних находится руках…
Он брёл домой от государя,
Был город антисанитарен,
Но с вонью боен, сукновален
Мешался запах миндаля.
Впервые, в общем, благодарен
Судьбе за то, что не бездарен,
Вслед тополям пирамидальным
Он вышел в чистые поля.
За городской стеной незримы
Лежали тёмные руины
Забвенье преданных времён.
Поэту пели херувимы
О том, что здесь цвели маслины.
Курились вина, мялись глины,
Кипела жизнь. И понял он,
Что не солгавши, не поведать
Ему отныне о победах.
Коль настоящую победу
Не разделить ни с кем другим.
И не солгал он. О победах
Он миру больше не поведал,
А просто тихо брёл по следу
За прочими, в тени руин.