Много раз приметами топча,
под кончину странствия земного,
огорчаясь, словно, про запас,
поглощая ласковое слово...
Жадно загребая все вокруг,
словно два столетия осталось,
от безумства - загребай в сундук,
вот такая слабенькая старость...
Хитро, лестно, подползла тайком,
уцепилась...И душа увяла...
Как же быть с прекраснейшим добром,
лишь в душонке доброты не стало...
Цацки, побрякушки и тряпье,
про запас набитые, жалея,
чтоб потом на одре, на поток,
показалось ярче и милее...
Пестрой змейкой бус пунцовых нить,
хороши на шее гибкой, в прошлом,
жалко было это раздарить,
на закате получив безбожно...
Может это было суждено
и по миру лучше не катиться,
для чего от жадности зерно,
если им во блаж не насладиться...
Занавес страшит теперь тайком,
все поблекло, и согнуло вдвое,
лишь старуха скупостью, с клюкой,
раскидает вдоволь у порога.