Измученная белыми ночами
Она идет на кухню ставить чай,
Под нос себе бормочет невзначай,
Гремит посудой, шаркает ногами...
Она уже давно живет одна
С тех пор, как в зиму схоронила мужа,
И уверяет - ей никто не нужен,
Что счастье - гробовая тишина.
Она уверена, что Бог о ней забыл
Иначе - почему она живая?
Невидима для всех, для всех чужая-
Царица мира, что давно застыл.
Но мимо проходя своих зеркал,
Покрытых тенью амальгамной сетки,
Ей угол видится литой беседки,
И в тонких пальцах с янтарем бокал,
И юный гимназист - ещё не муж,
Всё так же карих глаз с неё не сводит,
А Питер вновь свои мосты разводит
И сводит воедино песню душ...